Искатель утраченного тысячелетия(изд.1974) - Брагин Владимир Григорьевич - Страница 46

9. А царица вдруг пропала

10. Виденье смутное играет

11. Будто вовсе не бывала

12. Мария, бедная Мария

13. Гости князю поклонились

14. Спокойно все; поля молчат

15. С приветом нежным и немым

16. Стоит черкешенка младая

17. И остров общий с давних пор

18. Худой, обритый – но живой

19. Руслан на мягкий мох ложится

20. Пред умирающим огнем

21. Кто мир и негу возлюбя

22. Быстрей орла; быстрее звука лир

23. Лелеет, милая тебя

24. Прелестница летела, как зефир

25. Но тот блаженный, о Зарема

26. Как розу в тишине гарема

27. Финал гремит; пустеет зала

28. Гроза двенадцатого года

29. Но может быть такого рода

30. Привычка усладила горе

31. И этому я все виною? Страшно

32. Труды мои ты сам оценишь

33. Хвалиться ими не хочу

34. И знойный остров заточенья

35. Но был уж смерти под косою

36. Не пугай нас, милый друг

37. Гроба близким новосельем

38. Напрасно блещет луч денницы

39. Иль ходит месяц средь небес

40. Я вас люблю – хоть и бешусь

41. Мой дядя самых честных правил

42. Они за чашею вина

43. В ее затеи не входил

44. Но мрачны странные мечты

45. Олень веселый выбегает

46. В душе Мазепы. На утес

47. Насчет небесного царя

48. Туда, где за тучей белеет гора.

49. Что ж полон грусти ум Гирея

50. Скрежеща мыслит Кочубей

51. Песчаный виден островок

52. Сказка – ложь, да в ней намек

15 мая 1866 года

Растерянно перебираю листки. Вот еще какой-то клочок. Пытаюсь разобрать.

«Дорогой мой Платон Сергеевич! – с трудом прочитал я. – Ты все повторяешь, что с тобой может что-либо случиться, и кто тогда отыщет меня в моем уединении. Так вот: перешли эти пятьдесят две строки из Пушкина в Москву Порошиным по известному тебе адресу. Они знают, как их читать, – прочтут и поймут, где меня искать».

«Они знают, как их читать, – повторил я про себя. – Они знают…» И тут меня вдруг осенило: набор стихов из Пушкина – это шифр. Шифр! Веригин, видно, пользовался им в особо важных случаях. Да, да! Это шифр.

А прочесть его я не могу.

Я снова в Москве. Аэродром. Очередь на стоянке такси. Шоссе в лесу. А вот и Волхонка.

Первым делом достал из чемодана листки с набором разрозненных строк Пушкина.

Пятьдесят две строки. Перелистываю трехтомный словарь языка Пушкина. Знаю, откуда взята каждая строка. Но что с того? Как прочесть по ним, где скрывался Веригин? В таких догадках проходит день… другой… Уже разослал свой запрос пушкинистам. Жду ответа. Но никто не звонит, не пишет: один, видимо, на курорте, другой – в санатории, третий – в командировке.

И идет день за днем. И лежат передо мной загадочные 52 строки Пушкина.

Звонок по телефону. Старый знакомый спрашивает:

– Все мучаешься над разгадкой шифра? Сидишь над непонятными строчками? А помнишь стихотворение Блока «Пять изгибов»?

– Ну, тут просто: ведь сам Александр Блок ясно рассказал об этом в дневнике:

Пять изгибов сокровенных

Добрых линий на земле…речь здесь идет об изгибах улиц в Ленинграде, тогдашнем Петербурге, улиц, которые и в наше время называются «линии».

– А помнишь, – продолжал мой собеседник, – Блок хотел вести свой дневник при помощи шифра. Как делал это Данте. «Я задумал, – пишет Блок 28 августа 1918 года, – как некогда Данте, заполнить пробелы между строками «Стихов о Прекрасной Даме» простым объяснением событий». Но шифры у Блока, Данте, Пушкина разгаданы, а ты с чем остаешься?

– Ни с чем. Своей загадки отгадать не умею. Вся надежда на пушкинистов. Вот и жду письма… звонка…

Бессонница… Бессонница. Я весь в твоей власти…

Веки мои отяжелели, не поднимаются, но сон бежит от меня.

Не в силах терпеть муку бессонницы, я поднялся, зажег лампу.

Что делать? Ни читать, ни писать не могу. Чем занять себя? А вот: мой чемодан! Все еще не разобран. И стал вытаскивать измятые сорочки, ненужные галстуки. Вынул банку с флейтой. Стал открывать банку.

Но долголетняя ржавчина въелась и спаяла крышку с банкой. Наконец крышка сорвана. Я взял в руки флейту. Какая она старенькая, эта флейта с трещиной на конце! Куда бы ее положить? Ну конечно, в тот ящик письменного стола, где лежат документы и материалы Веригина. Однако в ящике тесно. И я стал разбирать флейту.

Но что же это такое? Бумажка какая-то. Здесь? В этой флейте?

От волнения я прошелся по квартире. Постоял у окна. Погладил спящего кота. Зажег люстру – все четыре рожка. Наконец уселся к столу. И осторожно стал разворачивать слежавшуюся бумагу.

Что это? Мелкие, очень мелкие буквы… Я взял лупу.

Да это же рука Веригина!

«Дорогой Платон Сергеевич! – прочитал я. – Напомни Порошиным: мое местопребывание отгадывается, как и потаенные стихи Пушкина, через 16».

Сквозь тяжелые шторы пробивается бледный рассвет. Гремит машина, увозящая мусорные ящики со двора.

Шифр Веригина раскрыт… Раскрыт! Я не мог удержаться от радостного восклицания.

Топ, спавший на краю письменного стола, вздрогнул, вытянул и выпрямил лапки, выпустил когти, но тут же спрятал их и снова задремал.

Как прочел я этот шифр? Как разрозненные строчки из Пушкина, записанные рукой Веригина, рассказали мне тайну его местопребывания?

А получилось это так.

Заколдованный цифрой «16», я ломал голову.

Шестнадцать… Шестнадцать… Пушкин… потаенные строфы… потаенные строфы. Какие это?

Внутренний голос мне подсказал: спроси у Пушкина, где и как он прятал свои крамольные строки.

Я кинулся к полке. Схватил академическое издание Пушкина. Том VI, «Евгений Онегин». Большая книга раскрылась на странице 520. «Десятая глава», – прочел я. А ниже мелким шрифтом написанное слово «шифр». Ну конечно: десятая глава «Евгения Онегина» была Пушкиным зашифрована. За-шиф-ро-ва-на!

«Теперь к делу! – сказал я себе. – Сейчас узнаю, где скрывался Веригин».

Чтоб успокоить себя, я заварил крепкий чай. Уселся поглубже в кресло и в сто первый раз всмотрелся в загадочные 52 строки Пушкина.

Теперь надо примериться к каждой 17 строке – каждый раз отсчитывать шестнадцать.

Итак, семнадцатая… тридцать четвертая… пятьдесят первая.

Все эти строки упорно повторяют одну и ту же мысль.

На 17-й читаю: «И остров общий с давних пор»…

На 34-й – «И знойный остров заточенья»

И, наконец, на 51-й прямо сказано: «Песчаный виден островок».

Вот что должны были прочитать Порошины, чтоб след Веригина и его открытия не потерялись!

Остров… островок… Значит, Веригин скрывался где-то на острове.

Но как же так? Ни морей, ни рек около Славска нет. Только болота и болота. С какого «острова» приходил, или приезжал, или приплывал Веригин к доктору Климову?

Остров на болоте? Возможно ли?

Едва дождался девяти часов утра. Позвонил в Институт болотоведения:

– Простите, извините, но бывают ли на болотах острова?

– Еще бы! Даже партизаны на них жили. И самолеты садились на такие острова.

– Спасибо!

Как же случилось, что я раньше не догадался заглянуть в шестой том академического издания Пушкина! Ведь вот он стоит передо мной в книжном шкафу за стеклом рядом с Бальзаком и Стендалем…

И кто только не виноват передо мной в том, что я не раскрыл десятой главы!

Конечно, во всем виноват ты, телефон. Эти звонки, суета, беготня, трамваи, такси, выхлопные газы под окном, бессонница, перенапряжение сердца, встречи неожиданные и запоздалые, нужные и напрасные.

Я обвинил всех и успокоился. А потом опять взялся за себя.

Хорош я! Хорош! Где глаза мои были? Где?

Итак, скорей в Славск. В болотах около Славска разыскать островок, где жил Веригин.