Замок Пятнистой Розы - Легостаев Андрей - Страница 9
- Предыдущая
- 9/81
- Следующая
«Да, — ответил он. — Я иду.»
И он пошел за своим проводником сквозь мрак неведомья. Стены подземелья рухнули перед ними, ослепив Трэггану зеленью деревьев и синевой моря, смешанной с красками жизнеутверждающего рассвета.
«Вот твой мир, — сказал отец. — Иди!»
«А ты?»
«Мне нет дороги в мир живых. Но ты сын, должен отомстить за меня. Помни об этом, каждый день, Вэмбреггану. Пусть в сердце твоем живет только месть, сын мой. Иди!..»
Трэггану вздрогнул и открыл глаза.
Левая половина тела от неудобной позы затекла и ныла. Он провел рукой по лбу, стряхивая остатки сна.
Перед ним на огромном письменном столе лежал ворох книг, свитков и списков. Толстенная квадратная свеча с восемью фитилями выгорела почти наполовину.
Новый хозяин просторного кабинета отодвинул кресло и встал. Потягиваясь, подошел к окну и разомкнул деревянные створки.
Над Реухалом вставало солнце. Даже не вставало, а лишь начало разгонять мрак ночи и чуть золотить небо. Трудолюбивый город еще спал, что случалось довольно редко — только когда аддаканы отдыхают, а это бывает раз в восемь лет. Аддаканы откроются сегодня в полдень. Следующие восемь дней предстоят насыщенными и тяжелыми — Праздники Димоэта и Семи Богов.
Эх, разве знал третий сын владельного Барэггу, элла Реухал-ди-Кремана, что не мечом, а этикетом придется защищать ему честь предков!
Трэггану подошел к зеркалу, всмотрелся в отражение. И увидел благородное, чуть усталое лицо политика, не воина. Шрам, пересекавший всю левую половину лица и которым он так гордился два-три года назад, пришлось вывести, когда вступал в наследство Итсевд-ди-Реухалом. Трэггану поморщился, вспомнив, как три раза ходил к магу, практикующемуся в таких делах (не в Реухале, а еще в Итсевде), и как постепенно от визита к визиту предмет его тайной гордости сошел на нет. Ничего не осталось и от молодецкого разлета бровей и разудалой бороды; лишь блеск глаз не исчез, хотя от полубессонных ночей вокруг уже наметились морщинки. И опустились уголки губ. Три года и четыре периода Димоэта — возраст зрелости. Трэггану провел рукой по выползшей за ночь щетине и тяжело вздохнул — не видать ему больше походной жизни, где о таких утомительных пустяках просто не думаешь.
Он отошел от зеркала и вновь направился к столу — стукнуть стеклянными палочками друг о друга, чей тонкий звук призовет понадобившегося хозяину слугу.
Второй раз он засыпал в этом кабинете при свете свечей.
И второй раз во сне отец просил отомстить за его смерть.
Но ведь его отец жив! Да, с переломанным позвоночником и навсегда прикованный к постели, даже лучшие маги уже ничего не могли поделать. Но жив!
И почему во сне он назвал его Вэмбреггану?
Первый раз Трэггану не предал значения тому сну, но теперь задумался.
Вэмбреггану — его двоюродный брат, бывший хозяин этого дворца и Итсевд-ди-Реухала. Он погиб полтора года назад, на королевской охоте, когда нарвался на случайно залетевшего на остров лимского крылатого полосуна. Эти смертельно опасные для человека твари обитали только на Куеломокском континенте и куда как южнее. Развязка была быстрой и кровавой — против огромного зверя в одиночку не ходят, а Вэмбреггану, увлекшись охотой, отбился от остальных. Тогда-то Трэггану и стал новым хозяином Реухал-ди-Итсевда, чего никогда в жизни даже предположить не мог.
Именно Вэмбреггану звал во сне сыном отец. Значит, не отец. Значит, брат-близнец старого отца, родной дядя, Ланэррагу, которого Трэггану почти не помнил. Дядя правил в Итсевд-ди-Реухале, а отцу дед завещал Реухал-ди-Креман, где и родился Трэггану.
И что означают слова «Но ты, сын, должен отомстить за меня»? Дядя Ланэррагу умер давно, от какой-то болезни… Во всяком случае, так говорили Трэггану, когда он все-таки выбрался из гор Оклумша.
И второй раз ему снилось — да что там снилось, он словно снова проживал — переломный момент в его судьбе.
Первый раз, несколько месяцев назад, ему явились сквозь сон события той ужасной ночи, когда многочисленный взбунтовавшийся отряд наемников одного из велинойских эллов покинул своенравного хозяина, перепился и, встав на путь бесчестья и разбоя, подобрался к их родовому замку и бесшумно снял дозорных.
Оба старших брата Трэггану, так и не проснувшись после обильного ужина в честь праздника покровителя Кремана мученика Нала, были зарезаны предательски и подло в собственных постелях. Сам Трэггану, пробудившись от шума, схватил меч и встретил первого разбойника на пороге, воткнув ему клинок в грудь по самую рукоять. Выдернуть оружие не успел, а на помощь товарищу уже спешили не менее восьмерки бывших наемников, прошедших огонь-воду в штурмах и сражениях. Трэггану успел захлопнуть дверь, но дерево долго не выдержало бы бешеных ударов разъяренных захватчиков.
Трэггану оставалось только одно: умереть с честью. Но каждый воин должен стремиться выжить — так его учили в монастыре. Он вылез в непроглядную ночь, на узкий карниз, вспоминая детские времена, и пошел, не думая о высоте и о вымощенной булыжником мостовой внутреннего двора замка. Каждое неверное движение грозило неминуемой гибелью, но он жил в те мгновения лишь одним — страстным желанием отомстить. Сжимая в руке кинжал и думая, что дешево свою жизнь не отдаст, в одном исподнем он проторчал до утра на карнизе, слившись со стеной.
Когда же утром разбойники, опьяненные первой удачей и трофеями замковых погребов, попадали в трапезной со скамей или уткнулись в объедки на столе, Трэггану покинул свое убежище. Быстро и ловко, как учили в боевом монастыре, он перерезал глотки пьяным шакалам, отомстив за братьев — ни один разбойник даже не открыл глаза, все очутились пред судом Димоэта, так и не узнав, что произошло.
Трэггану обходил родной замок из комнаты в комнату в поисках уцелевших, уже зная, что он сейчас за старшего. Отец выжил — когда в его спальню ворвались нападавшие он уже стоял с мечом у порога, но был стар и силы оказались не равны. Его сбили с ног грубым навалом и всласть потоптались на главе древнего рода, изливая на нем всю накопившуюся злость на ненавистных эллинов, которым всю жизнь гнули спины. Они оставили благородного Барэггу бесчувственного и умирающего; на теле отца, когда его нашел Трэггану, не было ни единого неповрежденного места — сплошные раны и кровоподтеки.
Отец выжил, ум его был трезв и ясен, как всегда. Но он никогда больше не встанет с постели. Сдерживая слезы, Трэггану похоронил братьев и павших воинов замка, благодаря Димоэта, что хоть его сестры за полтора восьмидневия до этого события отправились в монастырь продолжать обучение…
Тяжкие воспоминания, неприятные. И когда Трэггану в первый раз, засидевшись за бумагами — работать с рукописями и словом оказалось много сложней и паскудней, чем мечом защищать честь и жизнь, — заснул в этом кабинете, та ночь повторилась, как наяву.
А теперь в его спящем сознании повторился день, когда он попал к нижним людям, о которых не знал никто в мире. Он провел у них неполных полтора года, став для них своим.
Нижние люди — это так их называл про себя Трэггану, когда обучался их странному напевному языку, приходя в себя после многочисленных переломов. Сами себя они именовали онугками и это слово ничего не означало ни на одном языке Аддакая. И они умели выживать во время родов Оклумша! Трэггану вместе с ними пережил эти страшные дни. Впрочем, страшные для тех, кто наверху, а внизу, оказывается, были целые оазисы, которые не поддавались жуткому землетрясению, и в которых отсиживались онугки. Они многому научили Трэггану, которого побаивались, так как у него было с собой обезвреженное яйцо зла.
В отличие от черных горцев, нижние люди не поклонялись чудовищам, а сами стремились их уничтожать, для чего продумывали целую сеть ловушек, попадая в которые, монстр неизбежно погибал… В боковой ход одной из таких ловушек, кстати, и свалился Трэггану.
Нижние люди не хотели отпускать Трэггану, уговаривали, чтобы он взял в жены дочь их племени и жил с ними. Они посвятили его в онугки; шаман, совершавший обряд, подарил ему дар видеть в полной темноте — дар, которым владели все онугки, без которого во чреве гор не выжить.
- Предыдущая
- 9/81
- Следующая
