Шестиклассники - Сальников Юрий Васильевич - Страница 2

• Предыдущая
• 2/60
• Следующая

Тоже хитрющий! Ежом соблазняет. Только Лёню не купишь.

— Для школы привёз? — спросил Лёня равнодушно, как будто всю жизнь имел дело с живыми ежами.

— Зачем для школы? Для себя, — ответил Дима. — Школа пусть сама покупает. Я за него трехрублёвый ножик отдал.

— Подумаешь, ножик. А школе ежа подарить жалко?

— Почему это я должен дарить?

— А потому что с лета все ребята что-нибудь школе привозят.

— А ты привез?

— Я в деревню не ездил.

— Зато в лагере был. Два сезона! Все равно мог подарить.

— А я и подарю!

— Что?

— А вот… знаю что! Знаю!

Лёне нечего было сказать, потому что до этой минуты он тоже не думал ни о каком подарке для школы. Но раз уж такой разговор возник, надо что-то придумать. Только сейчас ничего не придумывалось, и Лёня повторил:

— Знаю!

Дима засмеялся:

— Ничего ты не знаешь!

Его пренебрежительный тон взорвал Лёню.

— А ты… А ты себя только знаешь!

— Как это себя? — подскочил Дима, даже мягкая светлая чёлка его взлетела кверху.

— А так! У тебя то, у тебя другое! Хвастаешься, что у тебя всё лучше!

— Я не хвастался, а говорил, что нового после лета!

— А вот и хвастался!

— А вот и нет!

Перекрикивая друг друга, ребята оказались лицом к лицу. Заложив руки под тёмную курточку, Лёня наскакивал на Диму, подпрыгивая при каждом слове, а Димка, горделиво приподняв голову, старался сохранить степенный вид.

— Да ну тебя! — отмахнулся в конце концов Лёня и начал перекладывать с места на место разбросанные на столе учебники и тетради.

Дима, нахмурившись, сел на диван и глядел в окошко.

Кажется, обиделся. И, наверное, совсем не понял, почему Лёня так на него налетел. А что поделаешь? Как объяснить человеку, что он ещё с прошлого года, с экзаменов, совсем разонравился! Сам виноват!

Лёня взглянул на будильник. Половина второго. Ребята в школе уже собираются. Да и вообще лучше идти, чем сидеть надувшись, как мыши на крупу.

Лёня поспешно затолкал в тумбочку учебники и тетрадки, надел светлую рубашку и кивнул:

— Пошли!

Дима встал, отворачиваясь и по-прежнему хмурясь.

Лёня задержался в дверях — наклонился, послюнявил пальцы и обтёр ими носки ботинок: стали вроде почище.

Дима не захотел ждать и пошёл вперед. А Лёня тоже не захотел догонять.

Так и отправились они, бывшие приятели: Дима сам по себе, а Галчонок на несколько шагов сзади — сам по себе.

Стасика Гроховского в Сибири ещё никто не знал.

Да и сам Стасик тоже здесь никого не знал. Ведь только две недели тому назад Гроховские стали сибиряками! А раньше, когда жили на Кубани, Стасик с гордостью называл себя кубанским казаком. Сибирь и представить было трудно — какая она? И вдруг папе предложили новую работу. Он пришёл домой и объявил маме, что они едут.

Все произошло очень быстро: Стасик не успел даже проститься с друзьями — многие на лето поразъехались из Краснодара, и пришлось уже с дороги писать им письма.

Дорога была длинная — чуть не через всю страну, и Стасик часто вынимал альбом и рисовал… А в Сибири оказались такие же города, как на Кубани, даже названия похожи: там Краснодар, а в Сибири — Красноярск, там Новороссийск, а здесь — Новосибирск. Есть в Сибири и город Куйбышев, прямо как на Волге! А ещё есть разные интересные названия, например станция Тайга! Стасик думал, что эта станция непременно расположена в густой тайге и вообще в Сибири холодно, снег и медведи.

Всё получилось не так. Поезд остановился перед огромным вокзалом, такого здания и в Краснодаре не сыщешь. А погода стояла такая жаркая, что папа взмок, пока тащил от вагона чемодан. И носильщик взмок. А на большой площади перед вокзалом Стасик не увидел, конечно, никаких медведей. По ней двигались самые обыкновенные трамваи. Только папа подошёл не к трамваю, а к такси. Затолкули все чемоданы в машину с шахматной полоской по серому кузову и поехали на квартиру, которую папе забронировал завод.

Город Стасику понравился — асфальтированные площади, многоэтажные дома, пышные скверы, много людей.

Квартира внутри тоже понравилась, а снаружи — не очень: дом одноэтажный, старенький, обшитый досками и длинный-длинный, даже не один дом, а три разных, приросших друг к другу. А двор общий — обширный и пустой, только сараи в глубине. Ребят Стасик не увидел. Какой-то хлопчик лет семи бегал с маленькой девочкой, а больше никого.

А мама огорчилась, что в доме нет водопровода, но папа успокоил. Он сказал: квартира временная, потом дадут другую, в новом доме. Мама промолчала и стала раскладывать вещи.

Кроме чемоданов и постелей, пока ничего не было. Все вещи где-то ехали малой скоростью. Ох, и долго они, наверное, проедут! Стасик с отцом и матерью вон как быстро мчались и то сколько времени находились в дороге.

Одним словом, пока что в комнатах совсем пусто — хоть шаром покати! Но это даже хорошо, как-то необычно: пахнет извёсткой от стен и свежей масляной краской от пола, и голоса по-особенному звучные — эхом отдаются, а вечером, когда зажигается электричество, лампочка без абажура сверкает ослепительно, освещая каждый уголок. И спать на полу интересно. Мама стелет всем подряд. И обедать приходится в столовой, которая за два квартала, у мамы ещё и посуды на кухне нет — тоже едет малой скоростью.

На второй же день Стасик совершил экскурсию по городу. Мама боялась, как бы он не заблудился, но Стасик только усмехнулся: он, когда ещё в такси ехали, запомнил все повороты. А их улицу и вовсе не пропустишь — как только на неё выйдешь, далеко в конце виднеется красная трансформаторная будка, похожая на башню. Да и дом у них приметный.

Целую неделю Стасик осматривался: ходил по центру, и в кинотеатре «Пионер» побывал, и в планетарии, и в зоопарке — посмотрел на настоящего белого медведя! А мама узнала, где ближайшая школа, и записала Стасика в шестой класс «Б». Товарищей у Стасика всё ещё не было — таким неудачным в этом отношении оказался двор. И через неделю, когда жизнь в пустых комнатах вошла в свою колею, Стасик заскучал.

«Хоть бы занятия скорее, что ли!» — думал он и нарочно несколько раз прошёлся мимо здания своей будущей школы.

Школа в глубине квартала на шумной улице — красивая, белая, четырехэтажная. Её окружает густой зелёный сад. В саду, наверное, прохладно от тополей, а во дворе — чисто, посередине вкопаны два столба для волейбольной сетки, а в стороне — турник и скамейка. И кругом пока тихо-тихо…

Стасик вернулся домой и долго слонялся по комнатам.

Мама предложила:

— Займись хоть чем-нибудь.

— Нечем.

— Почитай.

— Все перечитал, что есть.

— Ну порисуй.

— Красок нет. Краски тоже малой скоростью едут.

— В конце концов придумай. Тошно смотреть, как ты бездельничаешь.

То-то и оно: тошно! А легко сказать — придумай!

Стасик вышел во двор и прислонился к завалинке.

Всё-таки плохо, когда тебя никто не знает. Вот был бы Стасик известным человеком. Не успел бы он сойти с поезда на вокзале, как его окружили бы встречающие. «Станислав Васильевич, мы рады вас видеть в нашем городе! Разрешите вас пригласить на прогулку!», и, посадив в роскошный «ЗИС», стали бы возить по улицам, всё показывая. Мальчишки-сибиряки умерли бы от зависти. Только пустые это мечты. Сейчас нет около Стасика никого, кому бы он был нужен и кто бы мог выслушать его рассказы о Кубани. Во дворе пусто. Даже собаки никто не завёл. Какая-то облезлая кошка бежит от дома к сараям.

— Брысь!

Кошка оглянулась, припала к земле, словно придавленная, потом повернула назад и, прыгнув на тяжёлую деревянную лестницу, приделанную наглухо к стене дома, быстро взбежала вверх, скрылась на чердаке.

Чердак!

Вот где Стасик ещё не был! Недолго думая, он полез вслед за кошкой.

• Предыдущая
• 2/60
• Следующая