Канун Армагеддона - Легостаев Андрей - Страница 29

• Предыдущая
• 29/56
• Следующая

После ухода лекаря сэр Гловер развалился в своем кресле, опустошил весьма объемистый кубок эля и через четверть часа громко захрапел.

В замке все было тихо, мирно потрескивали свечи. Очень хотелось спать, но Уррий отлично помнил слова господина, что успокоившиеся погибают первыми.

— Наш разговор еще не закончен, — со злостью прошептал ему Отлак, сидевший рядом на лавочке, — бастард несчастный!

Уррий хотел ответить, но неожиданно раздался голос сэра Гловера (словно граф и не храпел мгновение назад).

— Забывать о предках — грех, — сказал он. — Но кичиться предками, бычья требуха, не совершив еще ничего, грех не меньший! У него отец не менее знатный, чем у тебя, Отлак. Правда, гром меня разрази, и не более, — сэр Гловер громко рассмеялся собственной шутке, которую юноши не поняли.

— Вы знаете, кто мой отец? — тут же вскинулся Уррий.

— Да, он мне признался час назад, — самодовольно кивнул граф Камулодунский.

— Кто же? — в один голос вскричали юноши.

— Если он захочет, бычья требуха, — медленно и с расстановкой произнес Гловер, — сам расскажет.

Граф встал и прошел к столику, где стоял кувшин с элем, демонстративно повернувшись к юноше и входным дверям спиной.

Собственно, он и так открыл очень многое. Если ему сам отец Уррия признался в этом час назад, то это или сэр Бламур, или… барон Ансеис.

— Это еще что за чертовщина, гром меня раздери?! — резко развернулся на каблуках сэр Гловер, выхватывая клинок из ножен.

Юноши тоже быстро повернули головы и вскочили на ноги.

В дверях, с мечом в руке, стоял рыцарь в странных одеждах, таких же, что были на тех, против кого они сражались в покоях барона.

— Это ты, сэр Глист… Длистонгази? — спросил граф, обратившись к иноземцу по имени, которое с таким трудом выучил утром по дороге из Рэдвэлла.

— Мне нужен только Наследник Алвисида, — лишенным каких-либо интонаций голосом ответил пришелец. — Я убью его и уйду, остальные меня не интересуют.

— Даже так?! — в ироническом удивлении поднял бровь Гловер. — Дьявол меня побери, даже если бы граф Маридунский был здесь, ты полагаешь, бычья требуха, что он словно агнец божий подставил бы голову под твой меч?

Пришелец тупым взором уставился на Уррия и ткнул в его сторону указательным пальцем.

— Мне нужна только эта жизнь, остальные безразличны. Он не должен жить!

— Но я не Наследник Алвисида! — удивленно воскликнул юноша, но тут же разозлился на себя самого и выхватил меч. — Сэр Гловер, позвольте мне, раз он жаждет моей смерти, сразиться с ним.

Граф оценивающе посмотрел на оруженосца и кивнул. Он прекрасно понимал чувства Уррия. Как и Отлака, который тоже стоял с обнаженным мечом наготове.

— Давай, прояви свое искусство. Только аккуратней. Я поручился за твою жизнь перед бароном.

Уррий стремительно бросился в бой, памятуя о том, что этого негодяя можно победить, только отрубив ему голову.

Но первый удар противник отбил, правда, и его ответная атака была отражена.

— Давай, Уррий, давай! — словно забыв о давней неприязни, шептал Отлак.

То ли от лихорадочного возбуждения, что это первый его поединок — один на один, и не на жизнь, а на смерть, — то ли от того, что зрителями были Отлак и сам сэр Гловер, толковой атаки у Уррия не получалось. Несмотря на все его старания, враг парировал удар за ударом, а юный боец уже имел порезы — на щеке и на плече.

Из спальни баронессы на мгновение приоткрылась дверь и выглянуло испуганное лицо служанки, но граф Камулодунский так шикнул на девушку, что дверь моментально захлопнулась.

— Отойди, юноша, — сказал сэр Гловер Уррию, — пора заканчивать эту комедию, бычья требуха, не на ярмарке!

— Он вызвал на бой меня! — возмутился юный оруженосец барона, отражая удар. — И я должен убить его!!!

— Нет, — вдруг осенило Гловера. — Его нужно взять живым. Ведь мы же ничего о них не знаем, ни кто они такие, ни почему хотели убить барона Ансеиса и графа Маридунского…

— И меня! — крикнул юноша, атакуя все яростнее.

— Тем более, — ответил граф Камулодунский и решительно ввязался в бой, вызывая противника на себя. — Я не собираюсь его убивать, не беспокойся, он твой. Но сперва пусть ответит на многочисленные вопросы, бычья требуха!

Два неуловимых движения — и меч вылетел из рук пришельца.

— Вали его!!! — заревел граф, и оба юноши, словно только и дожидались его приказа, бросились на того, кто явился в замок в облике заморского рыцаря.

Через несколько минут побежденный враг был связан по рукам и ногам и водружен на табурет.

— Кто ты такой?!! — взревел Гловер. — Откуда вы такие явились?! Что вы хотели?

Но пленник сидел с закрытыми глазами.

— Может, — предположил Уррий, — та тварь, которая им управляла, сбежала, а мы не заметили?

Гловер задумался. Потом со всей силы влепил пленнику пощечину.

Тот открыл глаза.

— Ну, кто ты такой? Говори!!!

— Он ничего не скажет вам, — заметил Отлак после некоторого ожидания.

— Что ж, бычья требуха, не скажет мне — найдется тот, кому скажет. В конце концов, будь я проклят, я свою задачу выполнил, я — рыцарь, а не палач. Пусть дожидается барона Ансеиса. Тот решит, что с ним делать.

— А вдруг мы не уследим и тварь все-таки убежит? — спросил Отлак. — Мы же не знаем, может, она через рот вылезает…

— Или через задницу, — расхохотался Гловер и вдруг стал серьезен:

— Это что? — спросил он, указывая на огромный сундук в дальнем углу.

— Там, наверное, хранятся вещи матушки, — оторопело ответил Отлак. В сундуке легко поместились бы два, а то и три таких гиганта, как сэр Гловер.

— Вроде без щелей, — заметил граф. — А ну, вытаскивайте все на пол. Баронесса не обидится, а если обидится, бычья требуха, то попросим извинения. Никуда этот таракан до прихода Ансеиса не денется.

Через несколько минут сундук был освобожден от сложенных в нем вещей, пленник был поднят, словно запеленутый ребенок, на руки и брошен внутрь. Крышка захлопнулась. Гловер, заметив, что замка нет, улегся на сундук, прижав крышку всем своим весом (ноги, правда, свешивались с края).

— Подай-ка мне кубок с элем, герой, — обратился граф к Уррию. — И позови опять лекаря, пусть посмотрит твои раны…

Юноша не знал, как воспринимать примененный к нему эпитет, но кубок подал. Доблестный граф залпом выпил эль, подложил руку под голову и вновь захрапел.

Но Уррий почему-то был уверен, что ни одно движение, ни одно слово, которое прозвучит в этой комнате, не ускользнет от внимания сэра Гловера.

Радхаур открыл глаза и увидел рядом с собой какую-то женщину. Она была примерно его лет, в волосах виднелась серебряная прядка, странным образом не портящая общее впечатление. Ее нельзя было назвать красивой, но и отталкивающей — тем более. Одета в простое, ладное и чистое платье, без изысков и каких-либо украшений. Обычная женщина, каких множество… Впрочем, нет, на ее лице не отразились трудности буден, оно словно подсвечивалось изнутри чувством, помогающим ей преодолеть все жизненные бури, и чувство это было — любовь.

У графа Маридунского страшно болела голова, особенно ломило в затылке, но боль эта была давно знакомая, привычная, почти родная — следствие его силы Наследника Алвисида. Он приподнялся, увидел, что его одежда в крови. И сразу вспомнил все, что было до того, как он впал в беспамятство.

Он резко сел на скамье, опустив ноги на пол. Женщина из-за этого внезапного движения чуть отстранилась, но его пальцы, которые держала в своей руке, не выпустила.

— Где Этвард? — быстро спросил Радхаур. — Он жив? Что с ним?

— Жив. Король тебя сюда и принес. Вместе с бароном Ансеисом …

• Предыдущая
• 29/56
• Следующая