Властелин Хаоса - Джордан Роберт - Страница 37

– Значит, нам следует отправиться туда, где я не буду так потеть, – промолвил Ранд, выдавив из себя ухмылку.

В конце концов, Девы имели право на некоторую фамильярность, ведь многие из них уже отдали за него свои жизни, а еще большему числу предстояло погибнуть в ближайшем будущем. Услышав слова Ранда, они притихли, готовые следовать за Кар’а’карном, куда он укажет, и защищать его. Но он еще не решил, куда именно идти. Башир дожидался его тщательно спланированного посещения, которое должно было выглядеть случайным, но если об этом прознала Авиенда, она наверняка тоже находится рядом с салдэйским лордом. А ее Ранд старался избегать, во всяком случае, остерегался оставаться с ней наедине. Остерегался прежде всего потому, что ему хотелось остаться с ней наедине. Он тщательно это скрывал, ибо, прознай Девы, что творится у него в голове, они бы ему и вовсе жизни не дали. Суть же заключалась в том, что он вынужден был держаться от нее подальше. Ранд будто распространял вокруг себя недуг, обрекавший на смерть всякого, кто оказывался рядом. Он был мишенью, и окружавшие его люди гибли один за другим. Скрепя сердце, кляня себя за это, он позволил гибнуть Девам, но они были воительницами, а Авиенда отреклась от копья, чтобы стать Хранительницей Мудрости. Ранд и сам точно не знал, какие чувства он к ней испытывает, но в одном не сомневался: погибни она, умрет что-то и в нем самом. Хорошо еще, сама девушка относилась к нему совсем по-другому. Авиенда старалась не упускать его из виду, но причиной тому было веление Хранительниц Мудрости, поручивших ей надзирать за ним. Впрочем, она и сама считала необходимым держать его под приглядом – ради Илэйн. Ни то, ни другое жизни Ранду не облегчало. Однако он быстро нашел решение, причем достаточно простое. Баширу придется подождать, а он тем временем посетит Вейрамона и избежит таким образом встречи с Авиендой. Конечно, это едва ли можно счесть весомой причиной для принятия решения, но что остается мужчине, если женщина не желает прислушаться к голосу рассудка? Возможно, так будет лучше. Те, кому следует, все равно прознают о якобы тайном визите к Вейрамону, причем сочтут, что выведали тщательно оберегаемый секрет. Ну а встреча с Баширом и салдэйцами состоится ближе к вечеру, отчего еще проще будет счесть ее совершенно случайной. Вот уж воистину, хитришь да мудришь, покуда сам себя не заморочишь. Все эти увертки достойны кайриэнского лорда, ведущего Игру Домов.

Коснувшись саидин. Ранд открыл врата. Светящаяся щель расширилась, открыв взору внутреннее убранство полосатого шатра – просторного и пустого, если не считать ковров, вытканных мозаичными тайренскими узорами. Вероятность засады здесь была еще меньше, чем на ферме, но это не помешало Энайле, Майре и прочим закрыть лица вуалями и выпрыгнуть наружу. Ранд помедлил и оглянулся.

Кели Гульдин понуро шагал к фермерскому дому, а рядом, ведя двоих ребятишек, поспевала жена. Она говорила мужу что-то утешительное и поглаживала его по плечу, но даже на таком расстоянии Ранд разглядел ее сияющее лицо. Не иначе как Кели испытания не прошел. Таим стоял напротив Джура Грейди, и оба не сводили глаз с трепетавшего язычка пламени. Сора Грейди прижимала к груди сынишку. На мужа она не смотрела. Взгляд ее по-прежнему был устремлен на Ранда.

Женский глаз ножа острее, он разит куда больнее, – гласила еще одна двуреченская поговорка.

Пройдя сквозь врата. Ранд пропустил следовавших за ним Дев и отпустил Источник. Он делал то, что должен был делать.

В полутемной палатке было так жарко, что Кэймлин, лежащий в восьмистах милях к северу, мог показаться прохладным местом, а уж когда Ранд откинул полог, то поневоле зажмурился – солнце ударило в глаза, словно молотом по наковальне. Стоило порадоваться тому, что по подсказке Дев он надел шуфа.

Над расцвеченным зелеными полосами шатром реял Драконов стяг, а рядом развевалось темно-красное знамя с древним символом Айз Седай. Несчетные ряды палаток покрывали выжженную, вытоптанную сапогами и конскими копытами равнину. Высокие и низкие, конические и приземистые, они были, вернее когда-то были, по большей части белыми, но ныне белоснежная парусина выгорела, запылилась и изрядно запачкалась. Немало попадалось и цветных шатров, над которыми реяли ярко расцвеченные знамена лордов. Здесь, на рубежах Тира, на краю Равнины Маредо, собралось огромное войско – тысячи и тысячи тирских и кайриэнских солдат. Айильцы разбивали свои лагеря в стороне, подальше от жителей мокрых земель; айильских палаток уже сейчас было раз в пять больше, чем всех прочих, и с каждым днем прибывали все новые воины. Одного вида такой армии было достаточно, чтобы иллианцев проняла дрожь – трудно представить себе нечто способное противостоять подобной силе.

Энайла и другие Девы с опущенными вуалями уже находились снаружи и смешались с айильцами, охранявшими шатер. Одеты и вооружены те были так же, как Девы, но ростом и статью превосходили их, как львы леопардов. Сегодня стражу здесь несли Ша’мад Конд – Громоходцы, а командовал ими сам Ройдан, возглавлявший это сообщество по эту сторону Драконовой Стены. Честь составить личную охрану Кар’а’карна принадлежала Девам Копья, но и другие воинские сообщества претендовали на право оберегать вождя вождей.

Одна деталь в наряде некоторых воинов отличала их от Дев. Примерно половина из них носила присобранную у висков темно-красную головную повязку с черно-белым диском над бровями – древним символом Айз Седай. Впервые подобные повязки появились совсем недавно – всего несколько месяцев назад. Носившие их называли себя сисвай’аман, что на Древнем Наречии означало «Копья Дракона», или, точнее, «Копья, кои принадлежат Дракону». Ранду становилось не по себе от одного вида подобных повязок и от того, что они означают, но поделать он ничего не мог – когда он пытался заговорить на эту тему с айильцами, те делали вид, будто не понимают, о чем идет речь. Девы таких повязок не носили, во всяком случае, при нем, но почему – ему так и не удалось узнать. Рассказывать об этом они не желали, точно так же, как и мужчины.

– Я вижу тебя, Ранд ал’Тор, – сказал Ройдан. В некогда золотистой шевелюре айильца было куда больше серебра, чем золота, а лицо воина выглядело так, будто его можно было, а коли судить по рубцам да шрамам, и случалось использовать вместо наковальни. В сравнении с такой физиономией даже его льдисто-голубые глаза казались мягкими и добрыми. Он, как и все айильцы, предпочитал не смотреть на меч Ранда. – Да обретешь ты прохладу.

Это принятое у айильцев приветствие было всего лишь данью обычаю. Сам Ройдан почти не потел, но жители Пустыни, где вечно печет солнце, а тенистое дерево – диковина, почитали прохладу за наивысшее благо.

– Я вижу тебя, Ройдан, – отозвался Ранд в соответствии с обычаем. – Да обретешь ты прохладу. Скажи, есть здесь поблизости Благородный Лорд Вейрамон?

– Он там. – Ройдан кивком указал на расцвеченный красными полосами павильон под темно-алой крышей. Вокруг него выстроилась вышколенная стража – тайренские воины в полированных нагрудниках, надетых поверх черных с золотом одеяний Защитников Твердыни. Все они держали копья под одним строго выверенным углом. Над головами караульных на горячем, словно исходящем из печи ветру реяли знамена – Три Полумесяца Тира, белые на ало-золотом фоне, Восходящее Солнце Кайриэна, разбрасывающее золотистые лучи по небесно-голубому полю, и между ними – Драконов стяг.

– Все вожди из мокрых земель собрались там, – промолвил Ройдан и, взглянув Ранду прямо в глаза, добавил: – Бруана уже три дня не приглашали в этот шатер. – Бруан являлся вождем Накай Айил, того самого клана, к которому принадлежал и Ройдан. Вдобавок они оба происходили из септа Соляная Залежь. – И не его одного. Ни Гана из Томанеле, ни Деарика из Рийн – ни одного из клановых вождей.

– Я поговорю с ними об этом, – заверил его Ранд. – Передай Бруану и другим вождям, что я здесь.