За борт! - Касслер Клайв - Страница 43

• Предыдущая
• 43/91
• Следующая

Суворов включил ночник и посмотрел на часы. 4:04. Недурно, подумал он. Он запрограммировал себя на подъем в четыре утра и опоздал всего на четыре минуты.

Не в силах сдержать зевок, он быстро натянул рубашку и брюки, не потрудившись надеть носки и туфли. Пройдя в ванную, плеснул в лицо холодной водой, потом прошел по маленькой спальне и приоткрыл дверь.

Ярко освещенный коридор был пуст. Кроме двух психологов, дежурящих у мониторов, все остальные спали. Ступая босиком по ковру, Суворов принялся измерять коридор и записывать цифры в блокнот.

Он насчитал 33 фута между внешними стенами — стенами длиной 168 футов. С потолком высотой почти десять футов.

Суворов подошел к двери комнаты, в которой хранились медикаменты, и осторожно приоткрыл дверь.

Дверь никогда не запиралась: Луговой не видел у своих людей поводов красть. Суворов вошел, закрыл дверь и зажег свет. Он быстро отыскал маленькие флаконы с успокоительным. Поставил их в ряд на раковину, с помощью шприца выкачал содержимое и вылил в канализацию. Затем заполнил водой и аккуратно расставил на полке.

Незаметно вернулся в спальню, снова лег в постель и стал смотреть на потолок.

Он был очень доволен собой. Его действия не вызвали ни малейшего подозрения. Теперь ему оставалось только ждать нужной минуты.

Сон был очень смутный. Такие сны он никогда не помнил, проснувшись. Он кого-то искал в чреве покинутого корабля. Пыль и темнота мешали видеть. Как в погружении на „Орел“: зеленая река и рыжий ил.

Добыча перед ним, но расплывается, все время ускользает.

Поколебавшись, он пытается сфокусировать взгляд в полумраке, но тень дразнит его, манит подойти поближе.

И тут в его ушах раздается резкий, пронзительный звук. Он выплывает из сна и ощупью находит телефон.

— Дирк? — доносятся звуки из горла, которое ему хочется придушить.

— Да.

— У меня есть для тебя новости.

— А?

— Ты спишь? Говорит Сент-Джулиан.

— Перлмуттер?

— Проснись, я кое-что нашел.

Тут Питт включил ночник и сел.

— Хорошо, слушаю.

— Я получил письменный отчет от своих друзей из Кореи. Они просмотрели все корейские морские архивы. Угадай, что они нашли. „Бель Часс“ никто и не думал сдавать на лом.

Питт откинул одеяло и спустил ноги на пол.

— Продолжай.

— Прости, что так долго не звонил, но это удивительнейшая морская загадка из всех, какие мне встречались. Тридцать лет кто-то играет в „музыкальные стулья“[17] с кораблями. Трудно в это поверить.

— Может, я поверю.

— Прежде всего позволь задать вопрос, — сказал Перлмуттер. — Что было написано на корме корабля, который вы нашли на Аляске?

— „Пайлоттаун“.

— Были ли раскрашенные буквы названия выплавлены на корпусе?

Питт задумался.

— Сколько помню, краска облупилась. Приподнятые края букв, должно быть, стерлись.

Перлмуттер облегченно вздохнул.

— Я надеялся, что ты так скажешь.

— Почему?

— Твои подозрения подтвердились. „Сан-Марино“, „Бель Часс“ и „Пайлоттаун“ — на самом деле одно и то же судно.

— Черт возьми! — сказал Питт, неожиданно разволновавшись. — Как ты это установил?

— Я узнал, что случилось с настоящим „Пайлоттауном“, — с чувством ответил Перлмуттер. — Мои источники не нашли упоминаний о том, что „Бель Часс“ сдали на лом на верфи в Пусане. Я попросил их проверить все другие верфи на побережье.

Нить привела в порт Инчон. Десятники на верфях — интересные люди. Они никогда не забывают суда, особенно те, которые ломают. Они делают вид, будто им все равно, но в глубине души им жаль, когда усталый старый корабль в последний раз входит в их док. Так вот, один такой десятник-пенсионер часами рассказывал о добрых старых временах. Настоящее золотое дно морской истории.

— Что он сказал? — нетерпеливо спросил Питт.

— Рассказал со множеством подробностей, как руководил бригадой, переделывавшей грузовое судно „Сан-Марино“ в рудовоз „Бель Часс“.

— А как же архивы верфи?

— Очевидно, сфальсифицированы владельцами. Кстати, это наши старые знакомые — торговая компания „Сосан“. Десятник вспомнил также, как разбирали настоящий „Пайлоттаун“. Похоже, компания „Сосан“ или те, кто стоит за нею, похитили „Сан-Марино“ и его груз, а экипаж убили. Потом переделали корабль в рудовоз, зарегистрировали под другим названием и пустили плавать по морям.

— А при чем тут „Пайлоттаун“? — спросил Питт.

— Это судно было законно куплено торговой компанией „Сосан“. Тебе будет любопытно узнать, что согласно материалам Международного центра расследований морских преступлений это судно десять раз заподозрено в контрабанде. Очень немало. Похоже, это судно перевозило все подряд: плутоний в Ливию, вооружение мятежникам в Аргентине, тайную американскую технологию русским — все что угодно.

Его хозяева проявили редкостную изобретательность.

Факт нарушения так ни разу и не был доказан. В нескольких случаях известно, что судно покидало порт с контрабандным грузом, но вот свидетельств доставки груза ни в одном случае нет. Когда корпус и двигатели судна пришли в полную негодность, его сдали на лом, но все записи об этом уничтожены.

— Но зачем объявлять этот корабль затонувшим, если на самом деле затопили „Сан-Марино“, он же „Бель Часс“?

— Потому что могли возникнуть вопросы о происхождении „Бель Часс“. У „Пайлоттауна“ были надежные документы, поэтому было объявлено, что в 1979 году он затонул вместе с несуществующим грузом, и от страховых компаний потребовали выплаты страховки.

Питт посмотрел на пальцы ног и пошевелил ими.

— Старик-десятник рассказывал о других превращениях судов в компании „Сосан“?

— Он упомянул два случая: танкер и контейнеровоз, — ответил Перлмуттер. — Но их только переоборудовали. Новые названия этих судов — „Бутвилль“ и „Венеция“.

— Похоже, кто-то создал целый флот из похищенных судов.

— Дешевый и грязный бизнес.

— Есть ли новости о компании-владельце? — спросил Питт.

— По-прежнему плотно запертая дверь, — ответил Перлмуттер. — Но десятник рассказал, что всякий раз посмотреть на переделанное судно приезжала какая-то важная шишка.

Питт встал.

— Что еще?

— Пожалуй, все.

— Должно быть еще что-то: физическое описание, имя — что угодно.

— Подожди минутку, я еще раз просмотрю отчет.

Питт услышал шорох бумаги, Перлмуттер бормотал себе под нос:

— Ладно, вот. Важная особа всегда приезжала в большом черном лимузине. Не упоминалось никакого имени. И для корейца он высокий…

— Кореец?

— Так тут сказано, — сказал Перлмуттер. — И говорил по-корейски с американским акцентом.

Тень из сна Питта придвинулась чуть ближе.

— Сент-Джулиан, отличная работа.

— Прости, что не довел до конца.

— Ты принес нам первый луч зари.

— Прижми ублюдка, Питт.

— Собираюсь.

— Если понадоблюсь, я не просто жду.

— Спасибо, Сент-Джулиан.

Питт прошел к шкафу, надел короткое кимоно и завязал пояс. Потом направился в кухню, налил стакан сока гуавы, приправил его темным ромом и набрал телефонный номер.

После нескольких гудков равнодушный голос отозвался:

— Да?

— Хайрем, включай компьютер. У меня есть для тебя новая задачка.

Желудок у Суворова словно стянулся в узел. Почти весь вечер Павел просидел в помещении с мониторами, болтал с двумя психологами, следившими за телеметрическим оборудованием, шутил и носил им с кухни кофе.

Они не заметили, что взгляд Суворова не отрывается от часов на стене.

В 11:20 вошел Луговой и, как всегда, просмотрел данные о состоянии президента. В 11:38 он повернулся к Суворову.

— Выпьете со мной портвейна, капитан?

— Как хотите, — покорно ответил Суворов. — Увидимся за завтраком.

Через десять минут после ухода Лугового Суворов заметил легкое движение на одном из мониторов. Вначале оно было почти незаметно, но потом на него обратил внимание один из психологов.

• Предыдущая
• 43/91
• Следующая