За борт! - Касслер Клайв - Страница 17

• Предыдущая
• 17/91
• Следующая

— Ставлю свое месячное жалованье, что, если выкопать корабль из-под горы, мы увидим, что надпись на люках стерта, а плашки строителей исчезли.

— Остается машинное отделение.

— Там тоже нет. Я проверил, стерто вместе со всеми надписями изготовителей.

— Слишком изобретательно, — негромко сказал Довер.

— Вы чертовски правы, — резко ответил Питт. — Здесь не просто мошенничество со страховкой.

— Я сейчас не настроен решать загадки, — сказал Довер, неловко вставая. — Замерз, проголодался и устал, как черт. Голосую за возвращение.

Питт поднял голову и увидел, что Довер по-прежнему держит канистру с взрывчаткой.

— Берете это с собой?

— Улика.

— Не уроните, — ехидно посоветовал Питт.

Они поднялись из машинного отделения и прошли по пустым складам; хотелось поскорее оказаться под открытым небом. Довер — он шел, опустив голову, — налетел на Питта.

— Почему вы остановились?

— Вы ничего не почувствовали?

Прежде чем Довер смог ответить, палуба у них под ногами задрожала и переборки зловеще заскрипели. Постепенно приближался звук, похожий на грохот далекого разрыва, сопровождаемый мощной взрывной волной. «Пайлоттаун» задрожал под ее напором, и его швы заскрипели, словно под огромной нагрузкой.

Взрывная волна ударила их о стальные переборки.

Питт сумел удержаться на ногах, но Довер, который нес тяжелую канистру, рухнул на палубу, как подрубленное дерево; он обнимал руками канистру, всем телом защищая ее от удара. Застонав от боли — он вывихнул плечо и ушиб колено, — Довер трудом сел и посмотрел на Питта.

— Что это было? — спросил он.

— Вулкан Огастин, — почти бесстрастно ответил Питт. — Должно быть, извержение.

— Боже, а что дальше?

Питт помог рослому моряку встать. Сквозь плотный костюм он чувствовал, как напряжено тело Довера.

— Вы ранены?

— Небольшой вывих, но вряд ли что-нибудь сломано.

— Идти можете?

— Я в порядке, — ответил Довер сквозь стиснутые зубы. — Но как же улика?

— Забудьте о ней, — настойчиво сказал Питт. — Давайте уносить ноги.

Не сказав больше ни слова, они миновали пустые склады и пошли по узкому проходу мимо баков с питьевой водой. Питт обхватил Довера за пояс и наполовину нес его в темноте.

Ему казалось, что проход никогда не кончится. Дыхание вырывалось со свистом, сердце колотилось о ребра. Старый «Пайлоттаун» дрожал и качался от толчков, и Питт с трудом удерживался на ногах. Они добрались до четвертого трюма и спустились по трапу. Питт отпустил Довера, и тот упал на палубу.

Драгоценные секунды, которые ушли на перемещение Довера к трапу напротив, показались часами.

Питт едва успел ступить на лестницу, как послышался похожий на гром грохот и что-то пролетело мимо и ударилось о палубу.

Питт посветил наверх. В это мгновение крышка люка исчезла, и в трюм посыпались тонны камня и обломков.

— Поднимайтесь, черт возьми, поднимайтесь! — закричал Питт Доверу.

Грудь его вздымалась, кровь шумела в ушах. Собрав все силы, он толкал 220-фунтового Довера вверх по трапу.

Неожиданно послышался крик. Луч фонарика осветил наклонившуюся в люк фигуру; человек схватил Довера за руки и вытащил из люка. Питт инстинктивно понял, что это Джордино.

Могучий маленький итальянец как всегда появился в нужном месте в самое нужное время.

Сам Питт тоже выбрался и оказался в трюме, где хранился нейротоксин. Здесь крышка люка уцелела, потому что земля на склоне в районе кормы не такая плотная. Множество рук подхватили Довера и перенесли во временно безопасную кормовую надстройку. Джордино схватил Питта за руку.

— Есть жертвы, — мрачно сказал он.

— Сколько? — спросил Питт.

— Четверо ранены, в основном переломы, и один мертв.

Джордино как-то неуверенно замолчал, и Питт понял.

— Мендоза?

— Один из барабанов сломал ей ноги, — объяснил Джордино. Питт никогда раньше не слышал у него такого мрачного тона. — Сложный перелом. И кость пробила ее костюм.

Он замолчал.

— Токсин попал ей на кожу, — закончил Питт, и его захлестнула беспомощность.

Джордино кивнул.

— Мы вынесли ее наружу.

Питт увидел Мендозу — она лежала на кормовой палубе «Пайлоттауна».

Над головой в небо вздымалось огромное облако вулканического пепла, северный ветер относил его от корабля.

Она лежала в стороне, одна. Те, кто не был ранен, занимались уцелевшими. Рядом с ней стоял только молодой офицер с «Катобы»; все его тело конвульсивно изогнулось, словно парня рвало.

Кто-то снял с нее шлем. Волосы, разметавшиеся по ржавой палубе, оранжево блестели под солнцем. Мендоза открытыми глазами смотрела в пустоту, рот свело от нестерпимой боли. Кровь, шедшая из раскрытого рта, носа и ушей, уже начала сворачиваться; образовались застывшие ручейки медного цвета. Кровоточили даже углы глаз. Немногие участки кожи лица, которые были видны, уже почернели.

Единственное чувство, какое испытал Питт, — холодный гнев. Гнев кипел в нем, когда он нагнулся и ударил кулаком по палубе.

— Это здесь не кончится, — горько сказал он. — Не кончится.

Оскар Лукас мрачно смотрел на свой стол. Его все раздражало: холодный кофе в чашке, едкий как кислота, офис с дешевой мебелью, долгие часы на работе. Впервые с тех пор, как он возглавил охрану президента, ему захотелось в отставку, чтобы кататься на лыжах в Колорадо, своими руками построить дачу в горах.

Он покачал головой, чтобы избавиться от фантазий, отхлебнул диетического напитка и в десятый раз принялся изучать планы президентской яхты.

Яхта «Орел», построенная в 1919 году богатым филадельфийским бизнесменом, в 1921 году была куплена министерством финансов для президента. С этого времени на ее палубу ступали тринадцать президентов.

Герберт Гувер, оказавшись на борту, забывал про таблетки. Рузвельт смешивал мартини и обсуждал с Уинстоном Черчиллем военную стратегию.

Гарри Трумен играл в покер и на пианино. Джон Кеннеди отмечал свои дни рождения. Линдон Джонсон развлекал британскую королевскую семью, а Ричард Никсон принимал Леонида Брежнева.

Сконструированная с прямым, на старинный манер носом, отделанная красным деревом яхта имела водоизмещение сто тонн и была длиной 110 футов, а шириной двадцать. Осадка пять футов, скорость до четырнадцати узлов.

На «Орле» были пять кают для хозяев, четыре ванны и большая застекленная надстройка, которая служила столовой и гостиной. Экипаж состоял из тринадцати моряков береговой охраны; их каюты и камбуз располагались в носовой части.

Лукас просмотрел досье членов экипажа, заново проверил их окружение, семейные истории, личные привычки и особенности, результаты психологических опросов. И не смог найти ничего подозрительного.

Он откинулся и зевнул. Часы показывали 21:20. «Орел» уже три часа стоял у Маунт-Вернона. Президент — сова, встает поздно. Лукас был уверен, что он и гостей будет держать в гостиной за обсуждением государственных дел, и ему в голову не придет, что кто-то может хотеть спать.

Лукас повернулся и посмотрел в окно. Надвигающийся туман — хорошая новость. Он мешает снайперам, главной угрозе жизни президента. Лукас убеждал себя, что гоняется за призраками. Все, что можно предусмотреть, он предусмотрел.

Если угроза существует, он не знает ни ее источника, ни метода осуществления.

Туман еще не дошел до Маунт-Вернона. Летняя ночь еще была прозрачна и чиста, огни соседних улиц и ферм отражались в воде. Здесь река разливалась на милю с лишним, ее крутые берега поросли деревьями и кустарниками. В ста ярдах от берега стоял на якоре катер береговой охраны, повернув нос вверх по реке; антенна его радара постоянно крутилась.

Президент сидел в шезлонге на носу «Орла» и красноречиво разъяснял Маркусу Ларимеру и Алану Морану свою программу помощи Восточной Европе. Внезапно он встал, подошел к поручню и наклонил голову, прислушиваясь. На соседнем лугу паслись коровы. Эта картина увлекла президента: политические проблемы были забыты, на первый план вышел деревенский мальчишка. Через несколько секунд президент вернулся на место.

• Предыдущая
• 17/91
• Следующая