Книга будущих командиров - Митяев Анатолий Васильевич - Страница 61

• Предыдущая
• 61/107
• Следующая

В те дни, полные опасности, никто не выключал на ночь репродукторы – по радиосети передавались важные сообщения, а также сигналы воздушной тревоги и отбоя. Поэтому во всех домах, на всех заводах и фабриках около восьми утра прозвучали привычные по прежним праздникам и такие неожиданные теперь слова: «Говорят все радиостанции Советского Союза. Центральная радиостанция Москвы начинает передачу с Красной площади парада частей Красной Армии, посвящённого 24-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции…»

В 8.00 из ворот Спасской башни выехал на коне принимающий парад маршал Семён Михайлович Будённый. Войска на его здравицу ответили громким «ура», и парад начался…

В тот день в мире не было важнее новости, чем новость о параде. Москва стояла крепко, правительство не бежало на Урал, как об этом твердили вражеские распространители слухов, оно было в столице и твёрдо руководило обороной страны. Это несказанно радовало советских людей и наших друзей. А в стане врага было полное замешательство. Германия в ноябрьские дни жила ожиданием парада на Красной площади – только не нашего, а своего. Гитлеровские газеты и радио заранее оповестили, что немецко-фашистские войска именно 7 числа пройдут церемониальным маршем по ещё одной покорённой столице Европы. «Когда вы получите это письмо, – писал родственникам фашист Хельцер, – мы будем уже в Москве, промаршируем по Красной площади. Мне и во сне не снилось, что я увижу столько стран. Надеюсь, что буду и на параде наших войск в Англии». Немецкие интенданты для Хельцера и его собратьев по разбою везли парадные мундиры. Куда они девали их за ненадобностью? Скорее всего раздали по окопам, когда ударили морозы. Фашисты рады были тогда любой тряпке, напяливали на себя всё, что только попадало. Однако парадный мундир не шуба…

Стрелковое оружие времён Великой Отечественной войны.

Скованный на севере от Москвы и на юге враг предпринимал одну за другой попытки пройти к городу с запада – на центральном направлении. Группировка вражеских войск напоминала спрута, который танковыми и моторизованными щупальцами лихорадочно искал бреши в стене защитников столицы. Иногда казалось, что брешь найдена, и колонны врага начинали втягиваться в неё. Но всякий раз в досаде и злобе, с большими потерями в людях и танках фашисты вынуждены были останавливаться.

Так было в начале октября на неприкрытом малоярославецком направлении. «К счастью, – пишет Жуков, – на одном аэродроме в районе Юхнова оказались парашютно-десантный отряд и аэродромные команды. 430 бойцов возглавил майор И. Г. Старчак. По собственной инициативе он перекрыл Варшавское шоссе на реке Угре и, взорвав мост, длительное время сдерживал передовые части фашистского 57-го мотокорпуса». На помощь парашютистам подошли курсанты подольских училищ. Почти никто из этих героев не остался в живых. Но и враг пролил там немало своей крови.

Ещё одно щупальце – 40-й мотокорпус фашистов устремился вдоль Минского шоссе и оказался в районе Бородина. Почти в те же дни осени, что и в 1812 году, Бородинское поле стало свидетелем новой жестокой схватки наших солдат с чужеземными завоевателями. С особым мужеством дралась там дивизия полковника Полосухина. Эти воины ни капелькой не запятнали чести предков. Их героизм, преданность Родине, почитание святых воинских правил видны из такого эпизода. Был окружён командный пункт, на котором находилось знамя 17-го Краснознамённого имени Фрунзе полка. Комиссар дивизии Мартынов с четырнадцатью командирами и бойцами бросился на выручку окружённым. На КП к тому времени в живых оставался лишь раненый сержант Жданов. У него на груди под шинелью было спрятано знамя. Только Мартынов и Жданов смогли выйти к своим. Остальные погибли, прикрывая товарищей, выносивших знамя.

Так, теряя многих и многих героев, нанося жестокие потери врагу, наши войска задерживали наступление фашистов. «Вспоминая те дни, – писал Рокоссовский, – я в мыслях своих представляю себе образ нашей 16-й армии. Обессиленная и кровоточащая от многочисленных ран, она цеплялась за каждую пядь родной земли, давая врагу жестокий отпор; отойдя на шаг, она вновь была готова отвечать ударом на удар, и она это делала, ослабляя силы врага. Остановить его полностью ещё не могла. Но и противник не мог прорвать сплошной фронт обороны армии. Обе воюющие стороны находились в наивысшем напряжении сил. Сведения, которыми мы располагали, говорили, что все резервы, имевшиеся у фон Бока, использованы и втянуты в бой под Москвой. Войскам Западного фронта, в том числе и нашей армии, нужно было во что бы то ни стало продержаться. Мы понимали: остаётся нам продержаться совсем немного, и в этом святая наша обязанность».

Семён Константинович ТИМОШЕНКО, Маршал Советского Союза, член Ставки Верховного Главнокомандования.

Гитлера и окружавших его лиц называют авантюристами. Первая часть слова «авантюрист» – «аванти» в переводе с французского означает «вперёд». Но всё слово нельзя перевести как «передовик». У передовика точный расчёт, ясное чувство обстановки, поэтому он и идёт впереди всех в каком-либо деле. Авантюрист, конечно, тоже взвешивает шансы на удачу. Но наглость, самоуверенность не позволяют ему делать расчёт точным. И рано или поздно авантюрист жестоко расплачивается за свои авантюры. Они никогда не кончаются добром, будь это частный случай между двумя лицами или война между двумя государствами.

Участник операции «Тайфун» начальник штаба 4-й армии генерал Блюментрит писал: «Когда мы вплотную подошли к Москве, настроение наших командиров и войск вдруг резко изменилось. С удивлением и разочарованием мы обнаружили, что разгромленные русские вовсе не перестали существовать как военная сила». Блюментрит имел в виду ноябрь 1941 года. Теперь ты, читатель, вспомни, что писал Гальдер, начальник штаба сухопутных сил, ещё 3 июля. Он писал: «…задача разгрома главных сил русской армии… выполнена. Кампания против России… выиграна в течение 14 дней». Это простое сопоставление высказываний двух высокопоставленных генералов показывает авантюризм фашистов. Они переоценили свои силы и недооценили наши.

У них была хорошая разведка, много опытных шпионов. И наверно, сведений, собранных о нашей армии и промышленности, было бы достаточно для определения победного числа дивизий, если бы… Если бы речь шла о войне против капиталистической страны. Социалистическая же страна живёт по другим законам, у неё иные возможности – неизмеримо большие. Образно говоря, чтобы планировать войну против нас, фашистам надо было пользоваться геометрией Лобачевского, а они пользовались простейшей Эвклидовой; у Эвклида две параллельные линии никогда не пересекаются, у Лобачевского сходятся, у Эвклида из одной точки можно опустить лишь один перпендикуляр, у Лобачевского – бесчисленное множество.

Правда, к зиме 1941 года у некоторых немецких военных стали трезветь головы. Командующий резервной армией генерал Фромм советовал сделать мирные предложения Советскому Союзу и кончить войну. Но он остался со своим советом в одиночестве. Наступление на Москву продолжалось.

Советская конница в боях под Москвой. С картины П. Кривоногова.

Между тем Ставка Верховного Главнокомандования заканчивала подготовку резервов для контрнаступления. Требовалось мужество и величайшая выдержка, чтобы свежие, хорошо вооружённые армии не ввести в бой до решающего момента.

Посмотри карту. В районе Рязани заштрихованный красным овал – это сосредоточение войск 10-й армии. На северном участке фронта в районе Дмитрова сосредоточилась 1-я ударная армия. Несколько южнее её – 20-я.

• Предыдущая
• 61/107
• Следующая