Книга будущих командиров - Митяев Анатолий Васильевич - Страница 36

• Предыдущая
• 36/107
• Следующая

Предвидение Кутузова основывалось на знании своей родины. Он видел, что против захватчиков подымается весь народ. А против народной войны не устоять никому. Он говорил партизанскому командиру Денису Давыдову: «Действуй, как ты действуешь: головою и сердцем; мне нужды нет, что одна покрыта шапкой, а не кивером, а другое бьётся под армяком, а не под мундиром».

Наполеон, разгадывая полководцев, зная характер целых армий, не считался с народом. «Кто надеется на народ, – говорил он, – тот в заблуждении…» Между тем в заблуждении пребывал сам Наполеон. Он начинал походы, предводительствуя войсками революционной Франции, угнетённые в странах Европы ждали французских солдат как освободителей от королей и императоров. Но буржуа Наполеон Бонапарт «постепенно превратился из защитника свободы и равенства, солдата революции в апологета волчьих законов, агрессора и палача народов» (А. Манфред). Получив генеральское звание из рук революции, он переродился в её ярого врага, стал императором, организатором захватнических войн. Русскому народу он нёс иноземное иго. И чем это кончилось, всем известно. Наполеон, как писал Энгельс, «пошёл на Москву и тем самым привёл русских в Париж».

Итак, командир, полководец умеет предвидеть действия противника, для чего на время перевоплощается в противника и смотрит на события его глазами.

Трудно вообразить, какие грандиозные изменения произошли в военном деле от первых войн до наших дней. Стрелы, меч, щит – раньше, теперь – танк, ракета, ядерное оружие. Но есть одно, цена чего не упала с тех пор, а, наоборот, многократно возросла. Это нестареющее оружие – время.

Удивительно владел временем Суворов. Ему он посвятил и самые вдохновенные слова, ставшие афоризмами:

– Мгновение даёт победу.

– Одна минута решает исход баталии, один час успех кампании, один день судьбы империи.

– Я действую не часами, а минутами.

– …деньги дороги, жизнь человеческая ещё дороже, а время дороже всего.

В знаменитой суворовской формуле победы: «глазомер, быстрота, натиск!» – всё основано на времени.

Глазомер – умение охватить глазом поле боя, оценить неприятеля и мгновенно принять решение.

Быстрота – сделать в одно и то же время гораздо больше, чем неприятель: преодолеть большее расстояние, произвести больше выстрелов из пушек.

Натиск – соединить силу с быстротой и тем увеличить сокрушительность удара.

Суворов научил и своих закалённых солдат ценить время превыше всего. Поэтому он мог, не рисуясь, сказать: «У меня нет медленных и быстрых маршей. Вперёд! И орлы полетели».

Свой самый быстрый марш Фридрих Великий провёл со скоростью 18 вёрст в сутки, французский полководец Макдональд – 33 версты. Суворов под Фокшанами преодолел 50 вёрст за 28 часов, под Треббией 80 – за 36 часов, под Рымником по размытой дороге, под проливным дождём он прошёл за двое суток 100 вёрст. Когда турецкий шпион доложил великому визирю, что появился Суворов, тот не поверил и приказал повесить распространителя ложных слухов.

Если взятие Измаила называют вершиной суворовской решительности, то вершиной суворовской быстроты надо считать сражение при Треббии на севере Италии.

Не касаясь всего сражения, посмотрим его начало. Французский полководец Макдональд двинулся на соединение с уже знакомым нам Моро. Суворов принял решение не дать им соединиться, разбить каждого по отдельности – сначала Макдональда, потом Моро.

Фельдмаршал ринулся наперерез противнику быстрым ночным маршем, хотя его войска накануне прошли за сутки 50 вёрст.

Утром полки расположились на отдых. В это время прискакал гонец с известием о том, что Макдональд напал всеми силами на 5-тысячный авангард союзников, намереваясь уничтожить его до подхода Суворова.

На помощь авангарду был послан 3-тысячный отряд австрийского генерала Меласа. Вскоре выступили основные войска.

Был палящий июньский полдень. Люди страдали от усталости, зноя и жажды. Но надо было спешить, гибель авангарда тяжело бы сказалась на состоянии всей армии. И солдаты в страшную пятидесятиградусную жару не шли, а бежали. Некоторые не выдерживали, падали, но чуть силы возвращались к ним, вставали и бежали снова.

Суворов на коне объезжал колонны, то уговаривал, то требовал прибавить шагу. Он приказал солдатам учить французские слова: первыми их произносили командиры, а солдаты обязаны были повторять. Стараясь расслышать слово, солдаты невольно подтягивались вперёд. Маленькая хитрость, но она помогала тоже.

Новый гонец прискакал с сообщением, что авангард и отряд Меласа не могут больше сдерживать мощного натиска всех сил французов и вот-вот будут уничтожены.

Что можно было предпринять тут? Суворов с четырьмя казачьими полками и двумя полками австрийских драгун сам поскакал к месту боя. С собой он взял храброго генерала Багратиона.

«Он поспел как раз вовремя, – пишет Петрушевский, – несколько дней спустя Мелас со слезами на глазах говорил Милорадовичу (суворовскому генералу), что спасением своим он обязан быстрому прибытию русских. Собственно, и не русских, а Суворова; русских прибыло так мало, что на стороне французов всё-таки оставался большой численный перевес, но эта разница пополнилась присутствием Суворова. Явился в нём гений войны, прилетел дух победы. Вскакав на возвышение, он окинул долгим внимательным взглядом поле сражения. Именно в подобные моменты, когда дело касалось его неподражаемого глазомера, он бывал истинно велик. Два казачьих полка, не успев перевести дух, полетели вправо, во фланг Домбровскому с поляками, а против фронта его посланы драгуны; другие два казачьих полка понеслись под начальством суворовского племянника, Горчакова, грозить правому флангу французов. Наступление французов задержалось, а поляки приведены были в совершенное замешательство. Успех, конечно, был минутный, но в подобных случаях каждая минута и дорога. Показалась на дороге голова русского авангарда…»

Багратион просил Суворова дать подошедшим группам солдат хотя бы час отдыха. Но медлить нельзя было ни минуты. Пока враг находился в замешательстве, его надо было атаковать. Иначе он сам перешёл бы в атаку, которую потом невозможно бы было отбить: даже в самый благоприятный момент в бою участвовало 12-15 тысяч русских и австрийцев против 19 тысяч французов.

Быстрый до фантастичности марш русских и вступление в бой подходивших полков с ходу обеспечило победу в сражении, которое продолжалось ещё два дня. Русские и австрийцы потеряли 6 тысяч человек, французы – 18 тысяч.

Впоследствии Макдональд рассказывал: «Император Наполеон не дозволяет себе порицать кампанию Суворова в Италии, но он не любит говорить о ней. Я был очень молод во время сражения при Треббии. Эта неудача могла бы иметь пагубное влияние на мою карьеру, меня спасло лишь то, что победителем моим был Суворов».

Итак, командир, полководец побеждает быстротой. К тому, что говорил о времени Суворов, прибавим поговорку другого военного гения, Наполеона; он произносил её, когда давал кому-нибудь ответственное поручение:

– Идите, бегите и не забывайте, что мир сотворён за шесть дней.[1]

Девочки прыгают через скакалку. Со свистом крутится шнур, его не видно даже, но он не цепляется за ноги. Девочки чувствуют миг, когда надо подпрыгнуть. Опоздай они чуть-чуть, чуть-чуть поторопись, и скакалка ударит по ногам.

Ты мчишься с горы на лыжах. Поворот. Надо оттолкнуться палкой. Не раньше, не позже, а в самый раз – и ты катишься дальше, а не торчишь в сугробе, как другой.

Что-то похожее происходит с выбором времени для действий на войне. В каждом бою есть единственный момент, уловив который полководец добывает победу.

В 1805 году Наполеон разбил русско-австрийские войска под Аустерлицем (теперь это чехословацкий город Славков). Наполеон говорил, что «сражение, так решительно выигранное, было бы проиграно, если бы я атаковал на 6 часов раньше».

• Предыдущая
• 36/107
• Следующая