Насекомые защищаются - Мариковский Павел Иустинович - Страница 34

Щитоноски — странные жуки. Тело их сверху покрыто как бы щитом, который прикрывает голову, усики и ноги. Они необыкновенно медлительны и осторожны. Окрашены в зеленовато-желтые тона с перламутровым отблеском. Впрочем, после гибели жука перламутровый отблеск тускнеет и постепенно исчезает. Поэтому в энтомологических коллекциях щитоноски не так красивы, как в природе. Заметить щитоноску очень трудно, а обнаружив, нужно быть осторожным, так как при первых же признаках опасности жук падает на землю и теряется среди травы и соломинок.

...В горах, по берегам ручьев, растет довольно высокая полынь эстрагон, темно-зеленая с сильно разрезанными узенькими листочками. Был разгар лета. То ли от недостатка влаги или от какого-то грибкового заболевания кончики многих листьев полыни пожелтели и чуть скрутились. Этим желтым кончикам полыни и подражала личинка щитоноски, да так успешно, что заметить ее было чрезвычайно трудно. Она была, как и взрослый жук, зеленая, слегка плоская, с небольшим щитом-капюшоном над головой и с длинным хвостиком, который по форме и цвету необычайно походил на кончик пожелтевшего листика полыни. Личинка отличалась еще большей медлительностью, чем жук, и двигалась настолько осторожно, что все время казалась неподвижной. Потревоженная, она внезапно вздергивала кверху хвостик, и тогда сходство с пожелтевшим листочком еще больше усиливалось.

Каким замечательным оказался этот хвостик под лупой! Он состоял из сухих линочных шкурок, по своей форме в точности похожих на личинку. На вершине хвостика находилась самая маленькая шкурка первой линьки, за ней шла крупнее, и так все пять штук. Эти шкурки, нанизанные одна на другую, напоминали цирковых акробатов, ставших друг другу на плечи.

Вторую щитоноску я заметил на саксауле[4]. На этом дереве живет и кормится целый мирок разнообразных насекомых. Особенно много на саксауле галлов, образуемых комариками-галлицами, тлями, трипсами, клещиками и грибками. Галлы самой различной формы и цвета: в виде шариков, веретеновидных вздутий, конусов, звездочек, другие усажены жесткими чешуйками, покрыты нежным белым пухом или зеленые, желтые, красные, черные. В пустынях, пожалуй, неизвестно ни одного растения, на котором оказалось бы такое множество насекомых-галлообразователей, как на саксауле.

Частым обитателем саксаула был маленький жук-щитоноска. Он также окрашен под цвет зеленых веточек саксаула, но щит у него не такой большой, как у других щитоносок. Саксауловая щитоноска усиленно питалась мягкой зеленью веточек, и жизнь ее была мной более или менее хорошо изучена. Вот только никак не удавалось установить, где жила личинка этого жука? Может быть, она обитала на других растениях? Но жуки-щитоноски встречались во множестве в таких саксаульниках, где почти ничего другого не росло. Ведь не могли же вялые и медлительные жуки переселяться откуда-то из другой местности. Да и не в обычае щитоносок питаться разными растениями. Два года поисков личинки оказались безуспешными, а жизнь щитоносок оставалась неразгаданной до конца.

На кончиках зеленых ветвей саксаула среди множества галлов рос маленький, удлиненный, яйцевидный галл. В нем обитали едва различимые даже под сильной лупой клещики. Галлы были нежными и легко раздавливались пальцами. Поэтому собирать их приходилось особенно осторожно: под галл подставлялась пробирка, а веточка с ним отрезалась ножницами.

Но каково же было мое удивление, когда однажды в пробирке некоторые из «галлов» внезапно ожили и стали медленно ползать по стенке, пытаясь выбраться наружу. А из одного «галла» выполз, оставив прозрачную оболочку, почти окрепший жучок — саксауловая щитоноска. Тут сразу стало ясно, что личинки щитоносок в точности копировали галлы клещиков и были так на них похожи, что даже вблизи ничем не напоминали личинку жука. Оказывается, личинки забирались на кончик зеленой веточки, отставляли в сторону под прямым углом тело и начинали грызть верхушку. Здесь все в том же положении они линяли и желтая шкурка повисала на кончике тела, усиливая сходство с галлом. Одной веточки вполне хватало, чтобы, не меняя места и положения тела, превратиться из личинки во взрослого жука. Только после этого насекомое оставляло веточку-кормилицу.

Сходство личинки с галлом не случайно. Это подражание выработалось в течение многих тысячелетий. С тех пор, разглядывая галлы клещиков, я каждый раз задавал себе вопрос: настоящий это галл или поддельный?..

Экскременты не нужны никому, разве только навозникам. И нашлось немало подражателей этому субстрату. Насекомые украшают себя экскрементами ради защиты от врагов. Совершенно белые молодые гусеницы шелкопряда Triloqua obliquissima похожи на птичьи экскременты, особенно когда сидят на листьях. Но потом, подрастая, они сменяют этот непрезентабельный наряд на зеленоватый с красными пятнами и выростами и тогда приобретают более благородное сходство с чешуйками основания черешков дерева. Бабочка пяденица Problepiss aegretta очень похожа на птичий помет и сидит неподвижно, тесно прижавшись к поверхности листьев. Почти так же поступает гусеница ночной бабочки Acronycta. Вначале она похожа на птичьи экскременты, но, подрастая, становится ядовитой и тогда, более не скрываясь, приобретает яркую синюю с желтыми пятнами окраску. Многие мелкие ночные бабочки, сидя в спокойном состоянии на листьях с распростертыми крыльями, напоминают разлившийся по листу птичий помет. Другие бабочки похожи на помет благодаря цилиндрической форме тела.

...Солнце склонилось к горизонту, когда мы покинули пологую гору с каменными столбами. Еще несколько спусков и подъемов — и впереди внезапно появилась громадная ровная пустыня, простирающаяся вдаль к синему горизонту. Сбоку, в стороне от дороги, виднеется темное пятно, почти черное на светлом фоне пустыни. В ту сторону идет слабо заметная дорога. Мы едем по ней, рассекая похолодевший вечерний воздух. Темное пятно растет с каждой минутой, и перед нами — совсем другой мир: густой лесок из могучих старых ив, очень маленький, не больше сотни метров в диаметре, крохотный кусочек леса среди громадной сухой пустыни!

Под ногами сыро, прохладно и сумрачно. В прозрачную воду маленького родника шлепаются испуганные зеленые лягушки. Чуть шевельнулась высокая трава, и в ней мелькнул хвост большого полоза. Испуганный нашим появлением, он скрылся в куче камней. В леске очень шумно. С вершин ив несутся крики воробьев — их здесь целое общество. Высоко на ветвях видны небольшие гнезда, а в стороне от них, на толстом суку, темнеет гнездо какого-то крупного хищника, сооруженное из груды палок и сучьев. Видимо, многим птицам лесок оказывает приют: на земле, траве, на стволах и ветвях белеют комочки птичьего помета.

Мой спутник решил посмотреть, что в гнездах птиц, и полез на иву, стараясь не притрагиваться к птичьему помету. Белый комочек помета легко отваливается, но не падает на землю. Он внезапно преображается в чудесную бабочку. Сделав в воздухе несколько поспешных зигзагов, бабочка вновь садится на ствол старой ивы и опять превращается в белый комочек с черными прожилками и пятнышками, похожий на помет.

Бабочек-обманщиц много. Они сидят кверху головой, строго вертикально. Ноги, усики, все то, что может выдать насекомое, не видны и тщательно спрятаны под сложенные над телом крылья. Бабочки совершенно неподвижны. Ни одно движение не выдает затаившихся насекомых. По серебристо-белым крыльям разбросаны черные пятнышки и полоски. Они неодинаковы, каждая из бабочек имеет свой собственный рисунок. И, конечно, все бабочки способны падать вниз, как неживые комочки, до самой земли не раскрывая крыльев, будто парашютисты в затяжном прыжке. Наловить бабочек-обманщиц не стоило большого труда — достаточно было под висящие на коре комочки подставлять открытую морилку.