Муравьи, кто они? - Мариковский Павел Иустинович - Страница 52

Рядом нашелся еще один такой же муравей. Он лежал на боку прямо на поверхности земли, уцепившись челюстями за крошечный листик, только что выглянувший наружу из под земли, и тоже спал.

Не встречал я прежде спящих муравьев-жнецов. Почему им, для этого, чтобы отдаться во власть сна понадобилось уединяться из жилища, непонятно!

По асфальтовой дороге незаметно пробегают километры пути. Совсем, казалось, недавно мы покинули озеро вблизи Минусинска, а уже позади более сотни километров. Промелькнули березовые рощи, тучные посевы, тихие поселки, и вот уже первое предверье Саян. Дорога поднимается круто в гору, вокруг темный хвойный лес: мы в Саянах. Под мостом журчит ручей, вправо по склону ущелья едва заметная старая заброшенная дорога. По ней можно свернуть. Быстро закипает работа: раскладывается палатка, готовится ужин. Но куда скрылось такое яркое и жаркое солнце. Мы оставили его в долинах. Над горами же повисли тяжелые серые тучи, в вершине ущелья вспыхивают молнии, слышны глухие раскаты грома.

У самого бивака, на бревне когда-то бывшей елани, крутятся кроваво-красные муравьи Формика сангвинеа. Здесь их гнездо. Иногда из отверстий в бревне выглядывают помощники — черные лесные муравьи Формика фуска. Муравьи сангвинеи носятся во все стороны по чистому гладкому бревну, отороченному с боков травой, темные тучи и раскаты грома их не беспокоят. Но что там сбоку у большой продольной щели? Какое-то странное скопление совершенно неподвижных муравьев. Ведь это так необычно: муравьи без движений! Уж не мертва ли она? Но один ритмично вздрагивает ногой, другой слегка шевелит брюшком. Усики, такие быстрые, не пребывающие ни секунды в покое, у всех согнуты и прижаты к голове. И так долго, вот уже целых полчаса.

Остальным нет никакого дела до неподвижных. Всегда внимательные ко всему необычному, они будто их не замечают, никто к ним не подбегает, не трогает усиками. Напротив, муравьи будто избегают этого скопления и не желают к нему приближаться. Что произошло с муравьями? То они заболели, погибают от какого-то тяжелого недуга?

Нет, больные муравьи ведут себя не так. Вон тот, что лежал на боку, внезапно вскочил на ноги, быстро-быстро помчался по бревну, и, потрагивая усиками встречных, постукивая их головой, полный сил и бодрости скрылся в зарослях трав. За ним вскоре последовал и второй. Но на место проснувшихся и исчезнувших появились другие, прицепились к щели на бревне и, медленно вздрагивая ногами, постепенно затихли. Тогда все стало ясно: муравьи спали. Картину эту пришлось увидеть впервые в жизни, потратив немало лет на наблюдения над этими неугомонными насекомыми.

Почему муравьи предавались отдыху снаружи вне своего жилища? Может быть, там было тесно, а на просторе спокойнее! Помню, как несколько лет, назад, в горах Средней Азии, раскапывая муравейник степного муравья Формика пратензис, я нашел большую камеру со спящими муравьями. Их было несколько сотен. Видимо, во время раскопки ходы, ведущие в эту своеобразную спальную, были завалены, и никто не подали им сигнал бедствия...

Пока я наблюдал за муравьями, тучи все больше и больше сгущались над ущельем и вскоре закрыли его так, что стало совсем темно и старые ели, обвешанные серыми мохнатыми лишайниками, казалось, еще ближе придвинулись к ручью. Неожиданно сверкнула яркая молния, все озарилось ее светом, и сразу же грянул взрыв грома. Он был таким громким, что мне почудилось, будто вздрогнула земля под ногами. Кучки спящих муравьев как будто и не было. Муравьи мгновенно проснулись и разбежались. Только двое продолжали крепко спать.

Вскоре в верховьях ущелье послышался неясный шум. Он становился громче с каждой секундой: к нам медленно приближался дождь. Вот упали первые крупные капли, затем они стали чаще, дождь забарабанил по бревну, занятому муравьями, и наконец хлынул ливень. Два муравья продолжали спать. Я не выдержал и побежал в палатку. Не думаю, что засони теперь могли предаваться своему отдыху, дождь лил как из ведра. К вечеру дождь прекратился. Но ночью облака заглядывали в ущелье, и тогда в палатке становилось сыро, холодно и неуютно. А когда рассвело, зарядил нудный дождь. Муравьи с бревна исчезли все. Теперь они, наверное, все дружно спали в своем жилище.

В общем, каждый вид насекомого придерживается установленного испокон веков ритма жизни, деятелен в определенное время суток, руководствуясь степенью освещения, температурой, чувством времени и т. п. Муравьи это правило не всегда соблюдают, и хотя среди них есть деятельные только ночью или только днем, многие активны в любое время суток, лишь бы не было слишком холодно или нестерпимо жарко и сухо.

Суточный ритм жизни на поверхности жилища меняется в различные сезоны года. Летом с наступлением жары в пустыне многие деятельны только вечером и утром, устраивая дневной перерыв.

Наш бивак у подножия гор Богуты. Перед нами обширная панорама, далекие горы Джунгарского Алатау, долина реки Или, бесконечные пустыни. И небо в облаках, темных, слоистых, кучевых и грозовых, с кривыми полосами дождя, протянувшимися на землю. Кое-где видны маленькие голубые окошки и далеко от них на земле — светлые пятнышки.

Поеживаясь от прохлады, мы с надеждой смотрим на эти далекие проблески солнца, несущие тепло. Вчера же было жарко, синее небо, иссушающий зной. Переменчива погода в пустыне!

От прохлады замерли все насекомые. Никого не видать. Лишь одни муравьи-жнецы рады непогоде, растекаются ручейками из своих жилищ во все стороны в поисках семян.

Но к полудню голубых окошек больше, далекий Джунгарский Алатау светлеет, потом неожиданно разрываются облака, выглядывает солнце и так старательно греет, будто вовсе и не было похолодания.

Моментально пробудились пчелы, и звеня крыльями, помчались от цветка к цветку собирать пыльцу да нектар. Тонко зажужжали мухи-бомбиллиды, закричали хором цикады, кобылки наладили свои скрипки. Все ожило и заторопилось в быстром темпе жизни знойной пустыни.

Что же стало с муравьями-жнецами. Как им, бедняжкам, не по себе от жарких лучей солнца, как невыносим зной, которым заполыхала земля. В панике, обгоняя друг друга, они помчались все сразу дружным скопищем по узким тропиночкам в свои спасительные убежища. Необычное это бегство было таким поспешным, что, казалось, будто в каждом тельце, поблескивавшем черными латами, кипела неугомонная жажда к темноте и прохладе.

Над горами светит солнце, бурная речка переливается голубыми, зелеными, синими тонами. Пышные травы разукрашены цветами. Пахнет дикой земляникой, полынью эстрагоном. Слышен звон крыльев насекомых. Жарко...

Но вот из-за склона ущелья, покрытого еловыми лесами, показывается краешек белой тучи. Она растет с каждой минутой, быстро темнеет и закрывает собою синее небо. Сразу становится сумрачно, прохладно. Речка темнеет, затихает звон крыльев насекомых. Налетает порыв ветра. Он пригибает ветви ивы, серебрит листья тополей, прокатывается волнами по траве. Раздаются далекие раскаты грома, на землю падают редкие капли дождя.

Домашние пчелы, недовольно гудя крыльями, мчатся на пасеку. Большая белая бабочка с красными глазчатыми пятнами — красавиц аполлон, легла на теплый камень и раскрыла свои чудесные крылья, наверное, для того, чтобы согреться. Бабочка белянки, пеструшки, перламутровки, голубянки попрятались в траву.

В это время на дорогу, вьющуюся узкой лентой среди валунов, с обеих сторон навстречу друг другу, выползают маленькие блестящие черные муравьи Лазиусы нигер. Они тянутся вереницей нерешительно, робко, кое-кто возвращается обратно. Расстояние между муравьями сокращается. Вот они встретились по средине дороги и потекли в обе стороны живым ручейком. Здесь, оказывается, по сторонам дороги находятся родственные муравейнички. Из одного ходят охотиться от дороги в гору, из другого — к речке.