Проклятие изгнанных - Байкалов Альберт - Страница 39

• Предыдущая
• 39/51
• Следующая

– Что же делать? – простонал Сурок. – Как мне теперь быть?

– Тебе не позавидуешь. – Заскок уселся на перевернутое вверх дном ведро и прыснул со смеху: – У тебя на морде написано, что это ты своего дружка зажарил. Черт! Вылитый черт! Ох, не могу! Кому рассказать… Ах! – Заскок резко умолк, утер выступившие слезы и уставился на глаза Сурка. Но, не удержавшись, снова рассмеялся: – Ну, что с тобой делать? Может, ведро пока на голову надеть? Не могу я на тебя без слез смотреть.

Сурку было не до смеха. Он опустил голову. Взгляд упал на обмотанную вокруг лодыжки цепь и амбарный замок, дужка которого была продета через ее звенья.

«Как быть? Что делать?» – сменяли друг друга вопросы, мешая думать. Он никак не мог избавиться от этого навязчивого и беззвучного нашептывания. Мысли путались, разрывались, ускользали и вязли в какой-то субстанции.

– Посмотрел я подъезд и двери квартиры, в которой твоя родственница живет, – с сарказмом заговорил Заскок. – Выход на чердак не закрыт. Хорошее место.

– Значит, вскроешь? – оживился Сурок, но тут же сник. От одного его вида люди будут шарахаться в стороны.

– Признайся, не все мне рассказал, – неожиданно оскалился Заскок.

– Думай как знаешь. – Сурок осторожно лег.

– Ладно, – наклонился над ним Заскок и снисходительно ударил его в плечо кулаком, – верю. Сейчас поедим и будем собираться.

– Ты решил днем идти? – невольно глянув на двери, сквозь щели которых прорывался утренний свет, спросил Сурок.

– А ты думаешь, ночью лучше?

– Конечно! – Сурок снова сел.

– Сам подумай, хозяйка дома, соседи тоже. К тому же, где ты видел, чтобы слесарь ночью работал?

– А как мне быть с этим? – показал пальцем на свое лицо Сурок.

– Мы же не свататься идем, – вновь расплылся в улыбке Заскок. – Да и опухоль вроде спала, краснота уже не та… И вообще, мне твоя внешность по барабану. Очки, кепку с длинным козырьком наденем… Главное, до квартиры дойти.

– Да если меня кто-то увидит, рассудка лишится, – стоял на своем Сурок.

– Поэтому идем днем, – вновь оскалился Заскок. – В темноте ты человека точно до разрыва сердца доведешь. Так с тобой рядом и пожизненное схлопотать можно…

Свой раритетный «жигуленок» Заскок остановил за детской площадкой, в тени густо разросшейся акации. Вечером здесь приткнуться невозможно. Редко какие дни обходятся без скандалов, а то и без драк за места для машин. Однако сейчас все иначе, двор почти пустой, а полуденная жара разогнала даже бабушек, любивших посудачить на скамейках.

Немея от страха, Сурок поднялся по лестнице вслед за подельником, как-то незаметно ставшим главарем их небольшой банды, на третий этаж. Утром Заскок уже был здесь и тщательно проверил квартиру на наличие в ней людей. Он долго и настырно звонил и стучал, после чего оставил лишь ему заметные метки, повреждение которых будет говорить, что дверь кто-то открывал. Остановившись на площадке, Заскок прислушался. Было тихо. Лишь где-то этажом выше раздался звук спущенной в унитазе воды.

– Акустика ни к черту, – тихо ставя на пол ящик с инструментом, прошептал он.

В новеньком синем комбинезоне и такого же цвета кепке с непонятным логотипом на лбу он походил на слесаря, что не скажешь о Сурке. Они, как могли, замазали особенно выделявшиеся ссадины, слегка запудрили щеки. Но даже надвинутый на глаза козырек кепки не мог скрыть выразительного взгляда лишенных ресниц глаз. К тому же сами белки были покрыты сеточкой сосудов и на расстоянии казались красными. Попытка пристроить солнцезащитные очки не увенчалась успехом. Как раз над ушами у Сурка лопнули волдыри, и любое прикосновение вызывало адскую боль.

Заскок открыл ящик, однако ничего из лежащих там инструментов не взял, а вынул из большого нагрудного кармана набор отмычек и присел перед дверьми на корточки. На секунду развернувшись к свету, он быстро выбрал одну из них и стал колдовать над замочной скважиной. Время тянулось медленно, а звуки стали казаться громкими.

Наконец Заскок толкнул дверь и посторонился, пропуская Сурка вперед, а сам зашел следом.

В квартире было тихо. В воздухе витал едва уловимый запах нафталина. Не говоря ни слова, Заскок обошел комнаты, на кухне заглянул в холодильник:

– Странно.

Потом пощупал в горшках с цветами землю, задумчиво посмотрел на Сурка и направился обратно в коридор.

– Ты ничего не путаешь? – стоя у открытых дверей ванной комнаты, спросил он. – Ты сказал, старуха одна живет, но здесь следы пребывания молодой биксы. – Заскок потянул носом воздух. – Пахнет духами, которыми старуха не будет пользоваться, а в холодильнике продукты и спиртное явно для здорового желудка.

В горле у Сурка вмиг пересохло. Он лихорадочно перебрал варианты ответов и выбрал, на его взгляд, самый подходящий:

– Это дочка соседки за квартирой присматривает. Видимо, на время, пока бабка в больнице, поселилась здесь.

– Слушай, ты чего мне голову кружишь? Какая больница? Ты что бормочешь?

– Я точно не знаю, – залепетал Сурок, размышляя, как ответить на вполне резонный вопрос. – Говорю же, она с соседями общается, меня на дистанции держит. Раз здесь девушка живет, значит, ее в больницу положили.

– Забавно. – Не сводя с Сурка глаз, Заскок стал пятиться к чулану.

«Неужели что-то заподозрил? – опустив взгляд в пол, подумал Сурок. – Да нет, не может быть».

И все же, когда Заскок открыл двери кладовой, его бросило в жар, а руки предательски затряслись.

– Ты точно не знаешь, где она прячет червонцы? – взгляд Заскока снова сделался подозрительным.

– Точно, – кивнул Сурок.

– Начинай со спальни, – назидательно произнес Заскок. – Старайся не следить. Проверил вещь, положи, как лежала. Возможно, с одного раза не найдем, и придется еще наведаться. Все понял?

Вместо ответа Сурок снова выразительно кивнул.

Он очень опасался, что Заскок в последний момент передумает и решит сам поучаствовать в поисках. Рецидивиста удалось отговорить с большим трудом. Он был уверен, что со своим опытом найдет тайник в два счета. Сурок использовал всю изворотливость своего ума в придумывании доводов.

– Не забудь про телефон. – Заскок ткнул его в то место, где лежала трубка сотового. – Включен виброзвонок, поэтому ты всегда его чувствовать должен.

– Помню все, – заверил его Сурок.

– С Богом! – кивнул Заскок и вышел.

Некоторое время Сурок стоял, вслушиваясь в доносившиеся с лестницы звуки, потом, спохватившись, бросился в кухню, окна которой выходили во двор. Заскок, как ни в чем не бывало, шел к машине.

– Козел! – процедил сквозь зубы Сурок и с шумом втянул в себя воздух через стиснутые зубы. Кожа натянулась и трескалась, поэтому любое движение расположенных на лице мышц причиняло боль. Успокоившись, он устремился в чулан. Крохотное помещение оказалось до отказа забито самым разным хламом. Здесь было темно, пахло пылью и чем-то прогоркшим. Сурок схватил детский велосипед и выставил его в коридор, следом вытащил небольшую гардину… Через полчаса коридор был завален самыми разными предметами. Старуха зачем-то хранила разобранную детскую кроватку и люстру с разбитыми плафонами. Создавалось впечатление, что она знала о существовании тайника и специально завалила чулан ненужным мусором.

Наконец пространство освободилось, и взору открылись полки, которые были на всех трех стенах. На них стояло множество покрытых пылью банок, горшков, коробок, перевязанных бечевкой тетрадей. Но это уже Сурка не волновало. Он просунул руку между двумя покрытыми толстым слоем пыли бутылями и постучал по стене. Нет, звук был глухой. Затем выглянул в коридор, и на глаза попалась валяющаяся на полу гардина. Сурок вышел из чулана, взял палку и замерил ею длину от порога до задней стенки. Держа большой палец на том месте, где был порожек, прошел в находящийся по соседству туалет и приложил палку к полу.

– Не может быть! – вырвалось у него.

От досады Сурок даже запищал. Длина этого помещения оказалась почти такой же. Он выпрямился. Неужели все зря? Перед глазами тут же встал объятый пламенем Кабан, стекленеющие глаза Лизуна…

• Предыдущая
• 39/51
• Следующая