Кладбищенский фантом. Кошмары Серебряных прудов - Устинова Анна Вячеславовна - Страница 43

• Предыдущая
• 43/61
• Следующая

У меня внутри все оборвалось: «С Жанной плохо. Не прошло ей даром купание в полынье». Но на носилках лежала не Жанна, а ее мама, Юлия Павловна. И без того обычно бледное ее лицо было сейчас белее простыни. Глаза за стеклами очков закрыты. Она тихо стонала.

Вслед за носилками на площадку выбежали Жанна и еще какая–то женщина.

— Сиди дома и дожидайся меня, — строго говорила она на ходу Жанне. — Я сейчас отвезу Юлечку в больницу, там ее обустрою, потом заеду к себе домой за вещами и вернусь. Главное, не волнуйся. Уверяю тебя: все образуется.

— Хорошо, тетя Оля, — едва слышно откликнулась Жанна.

Мрачные мужики в белых халатах занесли Юлию Павловну в грузовой лифт, туда же втиснулась субтильная тетя Оля, и кабина уехала.

— Жанна, чего это с твоей мамой? — кинулись к ней мы с Котом.

Она не ответила. Я увидел, как у нее дрожат губы. Сейчас она совсем не была похожа на легендарную Жанну д'Арк.

— Да ответь же, в чем дело? — не унимался я.

— Маме вдруг стало плохо, — с трудом выдавила из себя она. — Подозревают… аппендицит. Говорят, нужно срочно оперировать.

— Ах, аппендицит! — с таким видом воскликнул Кот, будто ему сообщили что–то крайне приятное. — Это не страшно. У меня тоже был. Ну, вырезали. Я уже на следующее утро по палате прогуливался. И, как видишь, до сих пор в полном порядке.

— Правда? — внимательно поглядела на него Жанна.

— Что именно правда? — переспросил Кот. — Про мой аппендицит или что я в порядке? Хотя, в общем, и то и другое полностью соответствует истине.

— Ты–то в порядке, — всхлипнула Жанна. — А вот что теперь с мамой будет? И главное, каждый день, каждый день. Как с моего дня рождения началось, и все хуже и хуже.

— Нет. Я уехать так не могу, — решительно заявил Кот и, подхватив объемную свою сумку, вошел в раскрытую дверь квартиры Тарасевичей.

Потом мы долго сидели у Жанны, и Макси–Кот терпеливо убеждал ее, что отчаиваться совершенно не надо. Просто у любого человека бывают такие периоды, когда ему начинает казаться, будто несчастья и неудачи стали постоянными его спутниками и вообще все вокруг беспросветно ужасно и плохо. Однако на самом деле можно посмотреть на вещи и по–другому. Взять, к примеру, историю с полыньей. Конечно, кошмар, что она, Жанна, вчера туда провалилась. Но, с другой стороны, ей крупно повезло. Ведь мы подоспели вовремя, вытащили ее, и в результате она даже не простудилась.

— А кстати, и с мамой твоей могло произойти гораздо хуже, — внезапно пришло в голову мне.

— Куда уж хуже, — повернулась ко мне Жанна.

— Запросто, — продолжал я. — Прикинь, вот стало бы ей плохо на улице. Счастье еще, если бы вообще кто–нибудь догадался вызвать «Скорую». А даже если и вызвали бы. Представляешь, сколько бы времени ты даже не знала, что с ней случилось. Ты бы волновалась, она бы волновалась…

— Верно, — Жанна даже смогла улыбнуться. — А так врач сказал, что мы «Скорую» вызвали совершенно вовремя. И тетя Оля с ней поехала. Значит, проследит, чтобы в больнице все было нормально.

— Ну, — несколько раз энергично тряхнул головой я.

— А кто такая тетя Оля? — поинтересовался Макс. — Сестра Юлии Павловны?

— Нет. Подруга, — объяснила Жанна. — Но очень близкая.

Мы с Котом еще немного порассуждали в том же духе. Лицо у Жанны просветлело. Она почти совсем успокоилась. И даже сказала, что жутко хочет есть. Нам почему–то тоже захотелось. Думаю, на нервной почве.

— Ой! Тетя Оля ведь торт принесла! Он до сих пор на столе. Пошли на кухню. Я сейчас чайник поставлю. Да там не только торт, там Пирс. Я же его заперла, когда «Скорая» приехала.

Жанна кинулась на кухню. Пирс действительно оказался там. Крайне смущенный Пирс. А вот торта, можно считать, уже не было. Пирс скинул его со стола и слопал.

— Опять! — всплеснула руками Жанна.

— Ничего, — скороговоркою выпалил Макси–Кот. — Вот если бы этот подлец, — указал он на забившегося в самый дальний угол кухни пса, — тортом пренебрег, я сейчас остался бы с вами есть его, приперся бы домой черт знает когда и предки бы устроили мне обструкцию, после которой напрасно бы вы ждали меня в следующие выходные. А теперь я, как ответственный человек, приеду домой вовремя. То есть почти вовремя, — посмотрев на часы, уточнил он.

— Слушай, Кот, ты уж давай сегодня один до остановки добирайся. А я посижу с Жанной, пока тетя Оля не вернется.

Девочка наградила меня благодарным взглядом, а Макс ответил:

— Естественно. Слава богу, не маленький. Сам до остановки дойду.

— Тогда позже вечером созвонимся, — бросил на прощание я.

Мы с Жанной просидели до самого прихода тети Оли. Все это время я продолжал усиленно ей доказывать, что ничего особенного и неожиданного не происходит. В результате она вроде бы поверила мне. Чего нельзя сказать про меня самого. Ибо чем красноречивее я убеждал Жанну, что все в порядке, тем почему–то больше сам в этом сомневался. Впрочем, главной моей задачей было успокоить Жанну, и тут я достиг ощутимых успехов. Когда же приехала подруга Юлии Павловны и сообщила, что ей уже сделали операцию и все прошло удачно, Жанну почти оставили страхи. И она даже сказала, что теперь окончательно согласна со мной и Котом. Мол, было бы гораздо хуже, начнись у матери приступ где–нибудь на улице.

— Правда ведь, тетя Оля? — обратилась она за поддержкой.

— Может быть, может быть, — не слишком уверенным тоном отозвалась та. — Но я бы лично предпочла, чтобы Юлечка вообще в больницу не попадала.

— Ну, до завтра? — посмотрел я на Жанну. Вроде мне больше незачем было оставаться. Она зевнула.

— Иди, Федор. Спасибо. Пока.

И я ушел. Мне хотелось как можно скорей созвониться с Котом, который наверняка давно уже сидел у себя дома и тоже ждал моего звонка. Однако добраться до телефона я смог далеко не сразу. Мать полчаса кряду расспрашивала меня про Юлию Павловну. А потом телефон у Кота был очень долго занят. Так что созвонились мы лишь через два часа после моего прихода домой.

Услыхав мой голос, Макс тут же осведомился:

— Неужели ты до сих пор у Жанны сидел?

— Трепаться меньше надо, — упрекнул я. — Тогда бы мы давно уже поговорили.

— Это не я, а мать, — ответил Кот. — И вообще лучше скажи, как там?

Я сказал.

— Ну, значит, снова обошлось, — с облегчением выдохнул Макси–Кот.

— Слушай, а сам–то ты веришь тому, что мы с тобой Жанне вкручивали? — без обиняков спросил я.

— Теоретически да. Но в данном случае нет, — откликнулся мой старый друг. — Хотя вообще–то здорово, что мы сегодня ее убедили.

— После твоего ухода я убедил ее еще больше. Она даже спать захотела.

— Молодец, Фома, — похвалил Макси–Кот. — Хоть поспит сегодня нормально. Но мне все равно за нее как–то неспокойно. Надо же: всего за три дня на человека столько свалилось.

— И где гарантия, что это сегодня кончилось? — спросил я.

— В том–то и дело: гарантий никаких, — мрачно пробормотал Макси–Кот. — Остается только надежда на лучшее.

— Ладно, Кот, как вернусь из школы, позвоню тебе, — пообещал я.

— Да уж, Фома, держи меня в курсе событий, — в голосе Макса слышалась тревога.

— Тебе ведь уже сказали, буду держать, — отвечал я.

— И вот что еще, Федька, — продолжал Макси–Кот. — В случае чего я даже в будний день к вам вырвусь. Только скажи. Ну, спокойной ночи.

И в трубке послышались частые гудки.

На следующее утро Жанна сама зашла за мной. Ей все равно пришлось гулять с Пирсом. Обычно в будние дни утром с псом выходила Юлия Павловна. Мне сразу бросилось в глаза: от вчерашнего спокойствия девочки не осталось и следа. Она отрывисто бросила:

— Привет. Готов? Пошли. Пока мы ехали в лифте, она нервно кусала губы.

— Что случилось? — не выдержал я.

— Ничего, — был краток ее ответ.

— А почему же ты такая? — хотелось выяснить мне.

— Какая? — недовольно переспросила она.

— Не хочешь, не говори! — вспылил я. — Тоже мне. Пытаешься изо всех сил ей помочь, а она что–то скрывает.

• Предыдущая
• 43/61
• Следующая