Кладбищенский фантом. Кошмары Серебряных прудов - Устинова Анна Вячеславовна - Страница 31

• Предыдущая
• 31/61
• Следующая

Также в маленькой заметочке на последней странице того же номера сообщалось, что пропал бывший глава местного кабельного канала Геннадий Прохорович Козин. Высказывалась смелая версия, что он скрывается от долгов, которые возникли у его компании в связи с безвременной кончиной основного спонсора — Ильи Сергеевича Голланова.

Ясное дело, ни я, ни Жанна, ни Макси–Кот не стали обращаться в газету с опровержением. Нам все равно бы никто не поверил.

А последний привет от старухи в черном мы получили совершенно неожиданным образом. Я отдал проявить пленку. Однако, придя в назначенный срок за снимками, выяснил, что получился всего один кадр. Странное дело: аппарат у меня вообще–то хороший. Но главное потрясение ожидало впереди. Вытащив из конверта единственную фотографию, я долго не мог прийти в себя. Снимок получился очень четкий. На нем был запечатлен освещенный солнечными лучами склеп Князя Серебряного. По обе стороны от двери стояли пышные венки с траурными лентами. А по фризу склепа шла глубоко высеченная в камне надпись: «Помни, что ты — прах».

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ЖАННЫ Д'АРК

Глянув на себя в зеркало, я на всякий случай еще раз провел щеткой по уже тщательно расчесанным волосам. Вроде бы все нормально. Подарок лежал на подзеркальнике. Я взял его и шагнул к входной двери, но тут из кухни показалась мать.

— Погоди, погоди–ка Федя. Дай на тебя посмотреть.

У меня вырвался невольный, но тяжкий вздох. Ну почему на меня обязательно надо смотреть?

— Ма, я уже опаздываю, — щелкнул замком я.

— Плюс–минус минута роли не играет, — возразила моя родительница. — И идти тебе всего–навсего до соседней квартиры. Кстати, — лицо ее враз посерьезнело, — зачем ты напялил эту дурацкую майку? Я ведь тебе приготовила рубашку.

«Начинается», — пронеслось у меня в голове.

— Ты все–таки, Федя, собрался на день рождения, — продолжала мать. — Это тебе не какая–нибудь дискотека, а торжественный день.

— Ты еще скажи: юбилей! — фыркнул я.

— Ничего смешного, — нахмурилась мать. — Пятнадцать лет — это и впрямь почти юбилей.

— А Жанне, между прочим, вот эта майка как раз очень нравится, — потыкал я себя в грудь. — И она специально просила меня прийти сегодня в ней.

— Ну–у, если так… — мать явно растерялась. — Ладно, Федя, иди.

Я наконец открыл дверь. И даже шагнул на лестничную площадку.

— Ой, нет! Погоди! Цветы! — завопила мать. Я было снова занес ногу над порогом, так сказать, родного дома. Но мать крикнула:

— Нет, нет, Федя. Возвращаться — плохая примета. Подожди. Я сейчас принесу.

Она исчезла и мгновение спустя появилась с букетом роз. Я схватил их и немедленно укололся.

— Осторожней! — тут же последовало родительское напутствие. — Погоди. Сейчас оберну стебли целлофаном. Тогда больше не уколешься.

— Не надо! — на сей раз решительно воспротивился я и ногой захлопнул родную дверь.

Обе руки у меня были заняты. Одна подарком, другая — букетом, который продолжал колоться. Передо мной стояла сложная задача — позвонить в квартиру Тарасевичей. Кое–как устроив подарок под мышкой, я освободил левую руку и надавил на кнопку звонка. Дверь распахнулась. Под ноги мне немедленно кинулся маленький бородатый двортерьер Тарасевичей — Пирс. Он радостно тявкнул и, высоко подпрыгнув, едва не вышиб у меня из рук розы.

— Здравствуйте. Поздравляю, — поспешил я вручить букет Юлии Павловне.

— Какая прелесть! — засияли из–под очков глаза у Жанниной мамы. — Только, наверное, это надо отдать виновнице торжества. Жанночка! Где ты? К нам уже Федя пришел.

— Иду! — показалась из комнаты Жанна.

— Поздравляю! — и я протянул ей коробку с подарком.

— Спасибо. Давай проходи. Между прочим, ты первый.

— Жанночка, ты погляди, какая прелесть! — продолжала восхищаться букетом Юлия Павловна. — Пойду поставлю их в воду, а потом уж буду собираться.

Она убежала на кухню.

— Сейчас уйдет, — проведя меня в комнату, сообщила Жанна. — К подруге.

В дверь позвонили три раза подряд. Мы снова вышли в переднюю. Это явился наш друг Макси–Кот. Вернее, вообще–то он раньше был только моим другом. Мы с ним вместе учились в старой школе. А когда я переехал сюда и познакомился с Жанной, то Макси–Кот стал ездить ко мне в гости и тоже с ней познакомился.

Наверное, вы уже поняли: Макси–Кот — это прозвище. Оно образовалось, во–первых, от имени и фамилии: Максим Кот. А во–вторых, от внешности. Лучший мой друг и впрямь очень смахивает на большого, упитанного и крайне довольного жизнью кота. И улыбка у Макса совершенно чеширская. Помните, был такой Чеширский кот в «Алисе в Стране чудес». Некотовый у моего друга разве только нос — длинный, тонкий и острый. Эта часть лица у Макса от мамы. Кстати, у нее фамилия… только не смейтесь, пожалуйста! Так вот, у нее фамилия Крыса. Поэтому друзья Максовых предков называют их Кошки–Мышки. Хотя, если строго сказать, мышка — это совсем не крыса.

Ну да ладно. В общем, дверь Тарасевичей распахнулась, и в передней возник Макси–Кот. Верней, сперва возникло нечто большое и плотно обернутое газетами.

— Довез! — торжествующе донеслось из–за свертка.

Нечто в газетах опустилось на пол, и я наконец увидел довольную физию своего старого друга.

— Поздравляю с днем рождения, это тебе, — на одном дыхании выпалил он.

— А что это? — уставилась на сверток Жанна.

— Подарок, естественно, — пояснил Макс. — От меня лично.

— Это ежу понятно, — усмехнулась Жанна. — Я имела в виду, что внутри?

— Разверни — и увидишь, — в темпе избавился от куртки, шапки и шарфа Макси–Кот. Жанна надорвала газету.

— Осторожней, — предупредил Макс. — Не урони.

— Да что там у тебя такое? — охватило еще большее любопытство виновницу торжества.

— Смелей! — ободрил мой друг.

Жанна решительным движением разорвала газету. Мы увидели большой кактус, покрытый, вместо колючек, длинными седыми волосками.

— Потрясно! — захлопала в ладоши Жанна. — Где ты, Максик, нарыл такое сокровище?

— Старался, искал, — с важностью изрек он. — К вашему сведению, это единственный в мире вид неколючего кактуса.

— Ты уверен, что единственный? — спросил я.

— Почти, — честно ответил Макс. — Во всяком случае, в том магазине, где я покупал, все остальные кактусы были колючие.

— Чудесно! — раздалось за нашими спинами. Мы обернулись. В передней стояла с сигаретой в зубах Жаннина мама.

— Ну прямо старичок–лесовичок! И, наклонившись к кактусу, она выпустила в него густую струю дыма.

— Мама! — строго воззрилась на нее Жанна. — Убери сигарету! Иначе старичок–лесовичок сейчас загнется от передозировки никотина.

— Ой, прости, Жанночка! Забыла! И Юлия Павловна унеслась со своей сигаретой на кухню.

— Действительно, на старичка похож, — продолжала разглядывать кактус Жанна. — Слушай, Максик, а он чего, поседел от старости?

— Нет, — покачал головой Макси–Кот. — Эти кактусы все такие. Даже совсем маленькие.

— Ладно, — подхватила горшок с кактусом на руки Жанна. — Поставлю его на окно. Надеюсь, ему там понравится.

Пирс, который все это время бурно здоровался с Макси–Котом, неожиданно звонко тявкнул и, взвившись в воздух, попытался устроиться на руках у Жанны вместе с кактусом.

— Отстань! — прикрикнула она. — Дай старичка сначала устроить.

Пирсу решение хозяйки пришлось совсем не по душе. В Макси–Котовом старичке он явно усмотрел серьезного соперника. А потому лишь усилил натиск. Кажется, я разгадал его замысел. Этот хитрец собирался выбить горшок у Жанны из рук. Не схвати я его, план мог удастся. Но все обошлось, и старичок благополучно поселился на подоконнике. После чего Жанна взяла на руки Пирса.

В дверь опять позвонили. На сей раз явились сразу четверо. Все из нашего девятого «Г». Новая Жаннина подруга Диана Кирейцева, Светка Полежаева, Лариска Рыжова и Игорь Соломатин.

• Предыдущая
• 31/61
• Следующая