Сотник и басурманский царь - Белянин Андрей Олегович - Страница 17

Теперь бы только догнать, навалиться и так холки намылить, чтоб вовек зареклись на русской земле безобразничать!

А во дворе сотниковом Ксения от кота взгляд подняла да кавказского юношу и заприметила. Как вспыхнет она гневно, как схватит валик тяжёлый да как пульнёт прямиком в Юсуфа, силы не соизмеряя…

– Попался, разбойник!

Парень едва увернуться успел, но две доски в заборе выломало напрочь. На крик дочери и сотник при всём оружии из дому выскочил, видит, кавказец молодой огородами утекает. Кинулся коня седлать…

– Ничего, далеко не уйдёт. И не таких ловили. А ты беги за мамкой да сестрёнкой, скажи, что напали на станицу! Пусть от реки не идут.

– Бегу, папка! – обняла она отца на ходу и со всех ног к реке дунула.

Своих остановить надо, в лесу укрыться, дождаться, покуда опасность минует. Вона по всей станице, все дети по хатам спрятались, старики ворота закрыли, ставни заперли, круговую оборону держат, знают, как быть во время набегов разбойничьих. Бежит Ксюшка, торопится, а лицо того парня молодого навсегда запомнила. И ведь, что странно, смотрел он на неё без злости, без наглости, словно на цветок какой или зорьку рассветную. Да кто их разберёт, что у них в голове, у этих кавказских разбойников…

Ну а сами разбойники, как перепуганные вороны, наперегонки побежали за рощицу, к стреноженным коням. Все на нервах, лезут втроём на одну лошадь, дерутся, толкаются, никто уступать не хочет, каждый спешит убраться подальше, пока казаки не навалились…

– Бабур, дорогой! – с чувством прорычал дядя Сарам, тяжело влезая в седло. – Напомни мне, пожалуйста, при следующей встрече разорвать эту противную Агату на миллион маленьких вонючих кусочков! Обманула-таки ведьма!

– Напомню и даже сам тебе помогу! С удовольствием! Так меня бегать заставила, э…

Тут и кавказский юноша подоспел. Смотрит на всё выпученными глазами, ничего не понимает, где же тут героическая война за свободу?

– Что случилось, дядя? Мы уже уходим?

– Да, мой мальчик! Прыгай сзади на моего коня, быстро!

– А как же наша священная война? Мы ведь можем наконец-то встретиться с этими гяурами лицом к лицу и дать им честный бой!

– Юсу-у-уф! – скрипя зубами, простонал Сарам. – Я сказал, на коня, быстро! Не денутся никуда твои гяуры. Сейчас мы сделаем маленький круг…

– Большой! – поправил Бабур, разворачивая свою кобылу.

– …большой круг и ударим им в тыл! Ясно?

– А-а! – обрадовался юный горец. – Значит, это наш тактический ход?

– Да. Ход. Очень тактический. О, Аллах, за что?! Дай мне терпения…

Хлестнул он кумыцкой камчой коня, и рысью пошёл жеребец, неся на своей спине двойной груз. Что скажешь, мало было лошадей у разбойников. Большей частью пешими пошли они в этот поход, как раз и надеялись в случае победы казачьими лошадьми разжиться. Да эвона как всё обернулось. Сарам, Юсуф, Бабур да тощий Саид верхами утекают, а прочие соучастники неудавшегося набега за ними бегут, остановиться просят, к себе взять. Но кто ж остановится, когда казаки на хвосте? Нет, в такой ситуации каждому своя шкура дороже…

А из станицы уже вылетает грозная конная лава и несётся в погоню за врагом.

– Гони их, братцы! Не отставай!

Впереди атаман золотой царской шашкой над головой машет, за ним сотник и все прочие. Если б только знали они, что именно сейчас басурманский воевода даст приказ воровать девушек…

Успешно забытые всеми черти Наум и Хряк подбежали с докладом к ожидающей их в лесу Агате Саломейской. Стоит себе ведьма спокойненько, прислонясь спиной к стволу ивовому, ноготочки пилочкой чешской подравнивает. Не волнуется ни капельки, понимает, зараза, что всё идёт по её плану…

– Всё исполнено! – Наум кричит.

– Всё сделано в лучшем виде, мадам! – Хряк ему вторит.

Оба собой довольные. Живыми из казачьей станицы выбрались, а узнай хоть кто, что они черти, – и всё, хана, пятачки б начистили за милую душу, а то и нагайками отходили по примеру гоголевского кузнеца Вакулы.

Взглянула на них презрительно ведьма, пальцами щёлкнула, дескать, отвалите покуда. Когда понадобитесь, позову…

– Ну что, великий воин? Я выманила казаков из станицы. Теперь тебе никто не помешает. Сам девушек наберёшь или и в этом помочь?

– Мы справимся, – пробормотал воевода и разведчика поманил: – Карашир, вперёд!

Чернобородый воин собрал всех, кто остался, не более десятка басурман, да и скорым шагом повёл их приказ султана исполнять. Не думали не гадали басурмане, что даже эта простенькая задача обернётся для них ещё одним безжалостным боем…

Ещё толком и пыль за казачьим отрядом не улеглась, а уже вошли в станицу на главную улицу хищные волки Карашира. Местные как раз только ворота раскрыли, тревога-то снята, погнали наши разбойников, чего ж бояться, чего зазря дома торчать? Вот этим басурмане и воспользовались. Первыми-то любопытные девки на улицу вышли, за ними уж старики да дети. Хитрые восточные воины шума поднимать не стали – вдруг казаки услышат? – решили всё по-тихому произвести да как начали красть направо-налево…

Вон из ворот русоволосая красавица-поповна вышла с коромыслом на плече, басурмане к ней вежливо так подкатываются:

– Девушка, а девушка, не подскажете, как пройти в библиотеку?

– Да за-ради бога, – мигом всё поняла дочь батюшки. – Я ещё и дорогу показать могу!

Сняла с плеча коромысло да как махнёт наотмашь! Двух желающих аж в забор впечатало, вот только третий сзади подъехал, мешок на голову накинул, ну и повязали её, короче.

Через три хаты на скамеечке двое подружек присели, посплетничать, семечки полузгать. Басурмане, уже печальным опытом отмеченные, ползком, как змеи-гадюки, вдоль забора к ним подкралися. Встали позади с мешками, заслушались…

– А чё, Катька-то и вправду за Ваську выходит?

– А то! Она ж перед самим атаманом на кругу его засватала!

– Ох, а я б перед атаманом… – не договорила девица – мешок ей на голову, саму через плечо и по улице бегом припустил басурманин.

– И чё б ты перед атаманом? – Вторая умничка шелуху сплёвывает, по сторонам не глядя. – Мань, я говорю, чё б ты перед атаманом-то? Мань, чё молчишь? Мань, Ма-а-ань?!

Пока она озиралась, и ей сзади мешок, и её тем же макаром на плече да вдоль улицы галопом. Рыщут басурманские воины в поисках девиц, уж на посимпатичнее и не смотрят, всех подряд гребут, небось султан сам выберет, а на его вкус никогда не знаешь чем и угодить…

Вот одна у себя во дворе в курятник пошла, корму задать. Так сразу трое басурман через забор и за ней. В курятнике шум, драка, крик, один кубарем вылетел, весь в скорлупе, желтках да курином помёте. Следом за ним другие двое вышли, пленницу в большом мешке волокут, сами перьями отплёвываются, а из мешка тока ноги босые взбрыкивают… Последним петух-плимутрок вышел, общипанный, но непобеждённый!

Ещё одну дурынду любопытную прямо на её воротах и взяли. Шли себе басурмане, мешок несли, а она на скамеечку со двора встала да нос конопатый на улицу высунула:

– Ой, а вы куда это идёте? Ой, а чё это у вас в мешке? Ой, а вы, вообще, кто?

Ну, один к ней подошёл, улыбнулся во весь рот, руку протягивает, говорит ласково:

– Ай, какая красавица… конфетку хочешь?

Та кивнула недолго думая. Потянулась за конфеткою, ну и… уже трёх пленниц тягают на себе басурмане, отрабатывают приказ, как могут. Вон уж скольких девушек наворовали…

Но вот у последней хаты, где дед Касилов жил, нарвались они: нашла коса на камень! Сидит дедок, тот самый, что внучатам про турецкую войну рассказывал, у себя на завалинке, бородёнкой трясёт, на клюку опирается. А от соседнего двора к нему девушка спешит в красном платке и синем платье, пригожая да нарядная. Рукой машет радостно:

– Дедушка Назар!

– Да, внученька?

– А мне мамка сказала отнесть вам пирожков и горшочек масла!

Дед в ответ и слова вымолвить не успел, как пробегавшие мимо басурмане и этой мешок на голову накинули да за собой потащили. А Карашир, по житейской глупости, в корзинку девичью свою руку сунул, пирожок достал да и в рот…