Хрустальное сердце - Корсакова Татьяна Викторовна - Страница 28
- Предыдущая
- 28/61
- Следующая
«А ведь могла и позвоночник сломать», — отстраненно подумала девушка, забираясь в наполненную ванну и закрывая глаза.
Не везло ей в жизни просто катастрофически, сегодняшняя авария — лишнее тому доказательство. И Легостаев изменился. Чувствуется, что ее общество стало его тяготить. Наверное, Лора пилит его днями напролет, требует, чтобы он избавился от приживалки, а Макс — человек чести, мается сейчас из-за данного сгоряча обещания. Ей бы быть сильной — уйти куда глаза глядят, оставить наконец своего благодетеля в покое, но она не сильная, она отчаянная трусиха. Именно из-за этого Лиза клещами вцепилась в Легостаева и готова сносить все его капризы. Только бы не оказаться на улице...
После «Криминального чтива» начался «Мертвец» с Джонни Деппом, тоже неплохой фильм. Макс встал, на цыпочках вышел в прихожую. Из-под двери комнаты, не так давно служившей ему кабинетом, пробивалась полоска света. Надо же, его маленькая домработница до сих пор не спит. Мучается бессонницей?
Макс вернулся обратно на свой любимый диван, открыл последнюю бутылку пива, отсалютовал Джонни Деппу, подумал лениво, что жизнь не такая уж и плохая штука, сделал большой глоток.
Макс не заметил, как задремал, — под бормотание телевизора легко попасть в объятия Морфея. Из этих самых объятий его грубо выдернул оглушительный грохот. Слабо соображая, что происходит, Легостаев вскочил на ноги, замотал головой, прогоняя остатки сна.
Что это, черт побери? Землетрясение? Теракт?
Теракт, похоже, случился в его собственном кабинете. Во всяком случае подозрительные звуки доносились именно оттуда.
— Лизавета! Ты решила мне отомстить и разгромить мое жилище? — заорал Макс, без стука распахивая дверь кабинета. А чего стучаться? Это его квартира, его кабинет и его домработница, если на то пошло...
Сначала он увидел разбросанные по всей комнате книги и компакт-диски, потом валяющуюся на полу полку, потом косо торчащие из стены шурупы и лишь потом — свою домработницу.
Из одежды на ней были только трусишки да короткая маечка, а открытые части тела она с попеременным успехом пыталась прикрыть картонной папкой с грозной надписью «Дело». Похоже, катастрофа тоже застала ее врасплох.
Макс отшвырнул босой ногой коробку из-под компакт-диска, плотоядно посмотрел на испуганную Лизавету.
А она хорошенькая, даже сексуальная в этом своем «пионерском» бельишке. Жаль только, что из-за папочки плохо видно все самое интересное...
А он феодал и благодетель...
А она несчастная сирота, спасенная им из лап насильников и злодеев...
А он здоровый мужик со здоровыми инстинктами...
А она такая хорошенькая...
Рассыпанные по полу диски тихо поскрипывали под его ногами. Лизавета молча пятилась...
Он не стал ничего говорить, решил, что это нечестно, когда он может говорить, а она нет...
Она, конечно, сопротивлялась, до последнего не выпускала из рук папку с надписью «Дело». Она даже попыталась его ударить, все-таки он не ошибся насчет ее темперамента...
Ее кожа была гладкой и горячей на ощупь. Крапчато-каштановые глазищи смотрели на Макса с недоумением и злостью. И целоваться она не хотела, и обниматься, и все остальное... Но он-то знал — все это игра, обычный женский флирт. И когда она наконец перестала вырываться, победно улыбнулся. Хотел еще раз заглянуть в крапчато-каштановые глаза, чтобы окончательно увериться в своей победе, но она, негодница, зажмурилась...
На раскладном кресле было неудобно. Пришлось нести Лизавету в спальню...
Какая-то неправильная ему досталась домработница. Он все время натыкался то на острые коленки, то на острые локти. А еще это шелковое постельное белье... Какой кретин придумал белье, которое все время куда-то уползает и приходится отвлекаться из-за него от самого важного?..
Лизавета сдалась внезапно, Макс только-только приготовился к нелегкой битве за сердце и благосклонность прекрасной дамы, а тут раз... Мир изменился. Горячие губы, горячие ладошки, горячие и по-детски неловкие поцелуи, страсть молчаливая, но такая красноречивая в этом своем молчании. До нетерпеливой дрожи в кончиках пальцев, до табунов мурашек, до сбившегося от удивления и восторга дыхания...
...Шелковое белье приятно холодило разгоряченное тело, больше никуда не уползало и не раздражало. Макс расслабленно улыбнулся, ласково погладил притаившуюся на самом краешке кровати Лизавету по плечу, потопал на кухню. После таких вот «сражений» ему всегда страшно хотелось есть. Наверное, оттого, что выкладывался он на все сто процентов, никогда не халтурил.
В холодильнике стоял «Наполеон», залитый шоколадной глазурью, — и когда только успела?
Макс съел большой кусок торта, выпил чаю, выключил телевизор в гостиной, вернулся обратно в спальню. Оказалось, что, пока он чаевничал, Лизавета сбежала к себе. Может, это и к лучшему, а то как-то неприятно утром просыпаться в компании малознакомой женщины...
Спина болела так сильно, что эта боль заглушала все остальные страдания, в том числе и душевные. Когда мерзавец Легостаев измывался над ее бедным телом, удержаться от стонов было очень тяжело. Но Лиза удержалась, чтобы он, не дай бог, не подумал, что она стонет от удовольствия. Хватит с нее унижений! Господи, стыд-то какой! В кого она превратилась? В наложницу? В запасную любовницу?
Лизавета со злостью пнула валявшийся под ногами диск — поясницу тут же пронзила резкая боль. Она тихонько взвыла, бочком, по-старушечьи улеглась на свое кресло-кровать, закрыла глаза. А когда открыла, было уже утро. Судя по солнечному свету, заливающему разгромленную комнату, утро позднее.
Проспала! Не приготовила Легостаеву завтрак!
Лиза резко села и тут же схватилась за поясницу. Боль напомнила о событиях минувшей ночи и о пережитом унижении.
«Сам готовь свой завтрак!» — подумала она зло, осторожно сползла с кровати, оделась, причесалась. Долго рассматривала свое отражение в зеркале в поисках следов начавшегося морального разложения, но нашла лишь «цветущий» синяк на скуле.
Несмотря на бурные события минувшей ночи и короткий сон, Макс проснулся рано, бодрый и отдохнувший. Вспомнил разруху в своем кабинете, вспомнил папку с надписью «Дело», вспомнил острые локти и довольно улыбнулся.
А ведь, если вдуматься, вчерашний вечер прошел не так уж и плохо, даже наоборот. И той горечи, которая бывает после случайного секса, нет и в помине. Есть какая-то бесшабашная мальчишеская радость и легкие угрызения совести. Все-таки не стоило с ней так напористо. Нужно было спросить, хочет ли она, готова ли...
«Ты бы с нее еще расписку взял, — встрял внутренний голос, — мол, на все согласна, претензий не имею».
Макс улыбнулся, представив, как Лизавета пишет своим каллиграфическим почерком эту самую расписку, настроение стало еще радужнее.
А потом выяснилось, что проснулся он не просто рано, а очень рано. Даже раньше Лизаветы. Проспала девчонка. Видно, умаялась за ночь. Макс заварил свежего чаю, отрезал кусок торта, выглянул в окно. Утро выдалось славным: от вчерашней непогоды не осталось и следа. Яркое солнце, хрусткий январский снежок...
В кухню вошла Лизавета, пряча глаза, положила на стол листок.
«Извините, я проспала».
— Да ради бога! Сегодня же выходной! — После такой прекрасной ночи, да еще в такое чудесное утро, хотелось быть великодушным. — Как спалось?
Она метнула в него раздраженный взгляд, залилась краской. Приятно видеть, что некоторые женщины еще не разучились краснеть и стесняться. Даже как-то пикантно.
— Выпьешь со мной чаю? — спросил он.
Лиза покачала головой, собралась выйти из кухни.
— Подожди! — Он взмахнул чайной ложкой. — Подай мне мед, пожалуйста.
Она выразительно посмотрела на торт, потянулась за банкой меда, стоявшей на верхней полке шкафчика. Ее майка поползла вверх, и Макс затаил дыхание, ожидая увидеть пикантные изгибы спины и ямочки на пояснице, а увидел отвратительный багровый кровоподтек.
- Предыдущая
- 28/61
- Следующая
