Последний бог - Леонтьев Антон Валерьевич - Страница 34
- Предыдущая
- 34/90
- Следующая
– Скажите ему, что речь идет об Эмме Вайнгартен и ее племяннице!
Домофон отключился. Вера подождала пять минут и, поняв, что слуга не доложил хозяину, поплелась прочь. Внезапно до нее донесся окрик: по тропинке от дома спешил мужчина, по всей видимости, дворецкий.
– Мадемуазель, месье Трюффо немедленно примет вас, – сообщил он, отпирая ворота. – Прошу вас!
Окрыленная успехом, девушка прошла в особняк, обставленный с не меньшими изяществом и помпой, чем Версаль. Ее проводили на третий этаж, где находился кабинет банкира. Золоченые двери распахнулись.
Месье Трюффо встретил ее со сладкой улыбкой на устах. Девушка ожидала, что он узнает ее, однако этого не произошло. Конечно же, ведь он видел ее, когда ей было двенадцать, с тех пор прошло много лет!
– Чем могу помочь, мадемуазель? – Трюффо указал ей на кресло около огромного письменного стола, над которым висел его собственный портрет. – Мне доложили, вы желаете побеседовать со мной об Эмме Вайнгартен и ее племяннице.
Что ему сказать? Так и заявить: она и есть та племянница?
– Месье, я помню, как вы были добры ко мне когда-то... – начала Вера. – Моя тетя, она умерла... Вы предлагали нам пятьдесят тысяч долларов...
Она старалась сформулировать мысль, но у нее ничего не выходило. Улыбка сползла с лица месье Трюффо, он подошел к девушке и ехидно спросил:
– Думаешь, у тебя это пройдет?
– Что пройдет, месье? – не понимала смысла вопроса Вера.
– Твоя дешевая попытка жульничества! – воскликнул банкир. – Как я понимаю, ты пытаешься убедить меня в том, что являешься дочерью покойного моего компаньона Альфреда Вайнгартена. Какая, однако, незадача – Вера-то Вайнгартен умерла! Или ты не знала, мошенница?
– Вера не умерла, все было инсценировкой... – возразила девушка, но банкир перебил ее, ударив по лицу:
– Знаю я таких, как ты! Думаешь, со мной пройдет тот же номер, который отколола Анна Андерсен? Она и сейчас всех уверяет, что является дочерью последнего русского царя, чудом спасшейся от рук большевиков. А ты хочешь внушить мне, что ты – дочка Альфреда Вайнгартена!
– Месье, я говорю правду. Я не умерла, тогда пришлось пойти на обман...
– Обман – то, что ты пытаешься проделать сейчас! – взвизгнул Трюффо. – Думаешь, у тебя получится выжать из меня денег? Запомни – все Вайнгартены умерли, в том числе и Вера, это непреложный факт. А до своей гибели Эмма Вайнгартен подписала бумаги, согласно которым она приняла от меня пятьдесят тысяч долларов в качестве компенсации и отказа от каких бы то ни было претензий на состояние своего брата и его банк. Банк перенял я и возродил его к жизни. Я, Жан-Жак Трюффо!
Банкир был в ярости, размахивал кулаками и брызгал слюной. Но Вера уловила в его голосе и жестах страх. Чего месье Трюффо боится?
– Моя тетя ничего не подписывала, – заявила девушка. – Я помню, как вы посетили нас, предложили деньги...
– Ты что, была при разговоре? – усмехнулся Трюффо. – Я беседовал со старухой наедине! Ну что ж, мошенница, перед тем как вышвырнуть тебя из своего дома, я покажу тебе кое-что. Тогда ты поймешь, что нет смысла выдавать себя за Веру Вайнгартен и претендовать на состояние ее отца.
Он подошел к своему портрету, нажал кнопку на панели, и портрет отъехал в сторону – в нише располагался вмонтированный в стену сейф. Месье Трюффо, загородив сейф спиной, нажал комбинацию из кнопок, распахнул дверцу и извлек пачку бумаг.
– Вот, смотри, самозванка! Под документами об отказе от всяческих претензий стоит подпись Эммы Вайнгартен! – заявил банкир торжествующе. – И даже если предположить, что ты на самом деле чудом воскресшая Вера, то у тебя все равно нет никаких прав ни на сантим из состояния Альфреда. Все по закону принадлежит мне, и только мне!
– Но моя тетя ничего не подписывала! Она хотела обратиться к адвокату и посоветоваться с ним! – воскликнула Вера, рассматривая чернильную закорючку под документами. Внезапно ей пришла в голову ужасная мысль, и она выпалила: – Вы... вы подделали подпись тети!
Месье Трюффо швырнул документы в сейф и хлопнул дверцей. Затем подбежал к девушке, схватил за волосы и прошипел ей в лицо:
– Слушай меня внимательно, самозванка! Сегодня я очень добрый, к тому же у меня нет времени – меня ждут на приеме в Елисейском дворце. Поэтому так и быть, я оставлю тебя в живых. Но ты немедленно покинешь мой дом и навсегда выбьешь из своей очаровательной головки мысль о том, что ты являешься Верой Вайнгартен. Стоит мне услышать еще о твоих претензиях, то, клянусь, тебе не поздоровится. А теперь пошла вон!
И Трюффо со всей силы швырнул девушку на ковер. Вера поднялась и направилась к двери. Там ее подхватил дворецкий, который чуть ли не пинками погнал ее по коридору.
Оказавшись в саду, Вера решила, что все завершилось, но тут она услышала собачий лай – из-за деревьев на нее неслась свора черных мастифов. Девушка побежала к воротам, однако собаки в два счета нагнали ее. Вера замерла – злобные твари окружили ее, рыча, пуская слюни и скаля клыки. Несколько минут, которые она находилась с собаками в саду, показались ей самыми страшными в жизни.
Из особняка неспешно вышел дворецкий, подошел к собакам, щелкнул пальцами, и те смолкли, улегшись на траву.
– Стоит мне дать им приказ, и они разорвут тебя в клочья, на что им понадобится не больше двадцати секунд, – заметил с ухмылкой слуга банкира. – Катись прочь и не смей больше досаждать месье своими баснями! Ворота пока открыты, но автоматически захлопнутся через десять секунд. Если успеешь выскочить, считай, что повезло. Если нет, то собачки примутся за тебя, и на сей раз я не стану останавливать их. Ну, беги! Десять, девять, восемь...
Никогда еще Вера не бегала в своей жизни так быстро – она успела выскользнуть из ворот за мгновение до того, как они захлопнулись. А секундой позже за ее спиной раздался злобный лай. Девушка остановилась только через две улицы. Тяжело дыша, она прислонилась к фонарному столбу и почувствовала, как ее охватила дрожь.
Похоже, она ошибалась, считая месье Трюффо порядочным человеком. Он оказался обыкновенным мошенником, который, как она подозревала, подделал подпись покойной тети Эммы под документами. Вдруг Вера похолодела – а что, если банкир, завладевший состоянием ее отца, причастен и к гибели тетки? Она ведь упорно не хотела принимать смехотворную компенсацию и отказываться от любых претензий в отношении денег Вайнгартенов за себя и малолетнюю племянницу. Наоборот, тетя, как помнила Вера, собиралась бороться. Она договорилась о консультации с адвокатом и отправилась к нему. Но по дороге ее сбил автомобиль.
С головой, гудящей от черных мыслей, Вера вернулась домой.
Постепенно ее подозрения в адрес месье Трюффо превратились в уверенность. Итак, ради миллионов своего бывшего шефа, Альфреда Вайнгартена, он пошел на подлог и убийство. Самое время обратиться в полицию!
Ночами Вера ворочалась с боку на бок, размышляя о произошедшем. Полиция ей не поможет. Напротив, ее тотчас арестуют, если она заявит, что является Верой Вайнгартен – ведь ту подозревают в попытке поджога интерната и покушении на убийство! И кто поверит молодой наследнице, взявшейся ниоткуда? Она же никак не может доказать свою правоту. Месье Трюффо является столпом парижского общества, он – хороший друг президента республики и премьер-министра. А кто такая она?
Вера поняла, что ничего не сможет поделать. Даже если она анонимно проинформирует полицию или прокуратуру о преступлениях, совершенных месье Трюффо, расследования не будет. Ведь нет ни единой улики!
Стоп, а подпись тети Эммы? Если она поддельная (а Вера в этом не сомневалась), то эксперты-графологи смогут установить это. Хотя... С чем они будут ее сравнивать? У Веры нет ни единого документа, подписанного тетей Эммой, а все ее письма и бумаги месье Трюффо, завладевший имуществом отца, наверняка давно уничтожил.
На протяжении пяти последующих недель Вера обдумывала возможности разоблачения месье Трюффо, но заработала в итоге глубокий обморок от переутомления, за что была уволена с работы. Девушка была вынуждена признать, что вывести предателя, мошенника и убийцу на чистую воду не в ее силах. Единственное, что может ей помочь, – это чистосердечное признание самого мошенника, но тот наверняка скорее умрет, чем скажет хоть слово себе в ущерб.
- Предыдущая
- 34/90
- Следующая
