Последний бог - Леонтьев Антон Валерьевич - Страница 25
- Предыдущая
- 25/90
- Следующая
Ему сделалось страшно – не за себя, за сына. И только затем он подумал о дочери и сестре, находящихся в Америке. Ну, им-то ничего не грозит! О, если бы все было наоборот: он с Джошуа оказался за океаном, а Эмма и Вера остались в Париже. С последними ничего бы не произошло, потому что нацистам они неинтересны. Им нужен хозяин банка и владелец одного из самых крупных европейских состояний Альфред Вайнгартен!
– Кто-то в Берлине имеет на вас зуб, причем это связано не только с вашей... с вашим происхождением, – сказал месье Трюффо. – Вы понимаете, чем грозит для вас и в особенности для Джошуа немилость со стороны нацистов? Одним словом, у вас имеется одна возможность спастись – бежать!
– Но как? – спросил Альфред. – За моим домом установлено наблюдение, и стоит мне выйти из особняка, как тотчас возникают несколько шпиков.
– О, вам не стоит беспокоиться! Я уже все организовал – вы с сыном сможете покинуть Париж и добраться до побережья, где ожидает яхта, на которой вас переправят в Англию. А оттуда, если пожелаете, вы сможете добраться и в Америку.
Альфред тепло обнял месье Трюффо и воскликнул:
– Вы – настоящий друг! Я знаю, вы рискуете очень многим, в том числе своей свободой и жизнью, однако все же помогаете мне и сыну. Как мне только отблагодарить вас...
Месье Трюффо рассмеялся:
– Но не могу же я оставить вас в беде! Что же касается вашей благодарности, то я делаю это совершенно безвозмездно. Любой порядочный человек поступил бы на моем месте точно так же. Одна мысль не дает мне покоя, месье Вайнгартен. Часть активов банка все еще находится во Франции, и немцы вот-вот наложат на нее лапу.
– Я тоже размышлял об этом, – кивнул Альфред. – Я все искал человека, которому мог бы довериться, и... и нашел его в вашем лице. Я сделаю вас номинальным директором банка, вы получите генеральную доверенность и станете для нацистов владельцем всех активов. Против вас они не плетут интригу, вы чистокровный француз, поэтому после того, как немцы проиграют войну, вы сможете вернуть мне деньги, а до того сможете ими управлять.
Месье Трюффо покраснел:
– Чрезвычайно польщен вашим доверием, однако не могу согласиться на это. Банк – детище вашей семьи, и я не посмею стать его владельцем, хотя бы и для отвода глаз.
И все же после получаса бурных споров месье Трюффо с явной неохотой согласился на подобный трюк. Вечером в особняк пожаловал нотариус, который завизировал необходимые бумаги.
– А теперь нужно подумать о вашем побеге, месье, – заметил Трюффо. – Далее откладывать нельзя. Вы и Джошуа покинете Париж под покровом темноты, за городом вас будет ждать автомобиль. Я раздобыл бумаги для вас и вашего сына – разумеется, поддельные, а также пропуск через немецкие заставы.
В начале третьего ночи Альфред разбудил мирно спящего Джошуа. Поцеловав сына и взяв его на руки, сказал:
– Мы направляемся в Англию, и там нас ждет совсем другая жизнь.
Отец и сын незамеченными покинули французскую столицу. На окраине их ждал черный автомобиль, который рванул с места тотчас же, как только Вайнгартены оказались на заднем сиденье.
Им дважды пришлось останавливаться: немецкие патрули проверяли документы. Каждый раз Альфред боялся, что их развернут назад, однако этого не произошло: выправленные месье Трюффо документы позволили беспрепятственно передвигаться по оккупированной Франции. На всякий случай Вайнгартен накрыл спящего сына пледом – немцы не должны были заметить, что у мальчика темная кожа.
И вот показалось море – Альфред и Джошуа были почти у цели, находились в небольшом приморском городке. Отец и сын остановились в крошечной гостинице, хозяйка которой передала им письмо. В нем находилась записка, гласившая: «23 часа, сегодня». И прилагалась карта, указывавшая, где будет ждать шхуна. Альфред еле сдерживал нетерпение – он с сыном вот-вот покинет Францию и окажется в Англии! Оттуда при первой же возможности они отправятся в Америку.
Вечером отец и сын покинули гостиницу через черный ход и направились к берегу. Днем Альфред побывал там и отыскал небольшую, укрытую с трех сторон высокими скалами бухту, где их и должна была ожидать яхта.
Они оказались на месте без четверти одиннадцать, однако яхты пока не было видно. Альфред и Джошуа спустились к воде. Ночь выдалась тихая, безлунная. Внезапно послышались грубые крики. Альфред в испуге прижал к себе сына – на скалах мелькнули огни, оттуда доносилась немецкая речь и ругательства.
Вайнгартен скрылся с сыном в одной из небольших пещер, надеясь, что немецкий патруль их не заметит. Вдруг, к своему ужасу, он услышал собачье тявканье. Кто-то крикнул:
– В пещере кто-то прячется!
Значит, их план провалился, они потерпели неудачу у самого финиша. Немцы светили фонарями в пещеру. Раздалась команда:
– Выходить с поднятыми руками, иначе мы откроем огонь!
Альфреду стало ясно, что сопротивление бесполезно, и осторожно вышел из пещеры. В лицо ему ударил слепящий свет фонарей.
– О, вы только посмотрите, кто здесь! Что ты тут делаешь? Наверняка ждешь транспорта до Англии!
Джошуа захныкал. Один из немцев схватил ребенка за ухо и произнес:
– А это что за дьяволенок? У него смуглая кожа, сразу видно – бастард!
Он ударил Джошуа по лицу, и Альфред бросился на немецкого солдата. Силы были неравны – Альфреда оглушили ударом приклада по голове. А затем нацисты принялись избивать беззащитного Вайнгартена.
Когда он пришел в себя, то увидел, что находится в тесной маленькой камере. Где Джошуа? Такой была первая его мысль. Но сына рядом с ним не оказалось. Все тело Альфреда неимоверно болело, каждый вздох отзывался болью в ребрах, левая рука висела как плеть. С трудом проковыляв до двери, Альфред ударил по ней и прошептал:
– Верните мне Джошуа!
Но ответа, конечно, не последовало.
В заточении он провел два дня. Альфред потерял счет времени и, когда дверь раскрылась, находился на грани безумия. Его выволокли из камеры и потащили по коридорам. Лязгнула дверь, Альфреда швырнули на бетонный пол. Первое, что он увидел, были сияющие кожаные сапоги. Банкир медленно поднял взгляд и увидел молодого офицера в черной форме, стоявшего перед ним. Альфред плохо разбирался в знаках отличия нацистов, однако понял, что перед ним находится представитель тайной полиции – гестапо. Причем офицер был явно не мелкой сошкой.
Альфред попытался подняться, но офицер пнул его сапогом в грудь.
– Лежать, Вайнгартен, – раздался злой голос.
«Откуда он знает мое настоящее имя? – подумал Альфред. – Ну да, конечно, они нашли документы, которые были при мне, и все поняли». Да и в Париже, наверное, хватились исчезнувшего банкира.
– Где мой сын? – еле слышно спросил Альфред. Ему ужасно хотелось пить, каждая клеточка тела горела адским огнем, но судьба Джошуа была для него важнее всего.
– Там, где и надлежит быть таким, как он, ублюдкам, – ответил офицер. – Посмотри на меня, Вайнгартен!
Альфред поднял голову и взглянул на офицера – молодой, лощеный, вряд ли больше тридцати. Темные, но уже редеющие волосы, зачесанные назад, большой лоб, узкие тонкие губы, голубые глаза навыкате.
– Ты меня не узнаешь, ведь так, Вайнгартен? Еще бы, ты обо мне давно забыл, м... м... м... – офицер силился произнести последнее слово, но оно никак не получалось. Гестаповец отвернулся, прикрыл лицо рукой и наконец выдавил из себя без запинки: – Мерзавец! Мерзавец! Мерзавец!
Странное воспоминание вспыхнуло в мозгу у Альфреда – худосочный подросток, стоящий у дверей церкви. Он заикается, пытается что-то сказать, угрожает...
– Генрих фон Минхов! – воскликнул Альфред.
Офицер повернулся к нему и злобно заметил:
– Наконец-то до тебя дошло!
– Твое заикание, – пояснил Альфред, и гестаповец ударил его ногой в лицо.
– У меня больше нет заикания, я навсегда из... из... из... – лицо Генриха налилось краской, – избавился от него. И только ты, собака, заставляешь меня неправильно выговаривать слова.
- Предыдущая
- 25/90
- Следующая
