Ключ к волшебной горе - Леонтьев Антон Валерьевич - Страница 51

• Предыдущая
• 51/88
• Следующая

– Мама, а это правда, что мой отец – враг народа?

Обыск длился восемь часов; наконец все было завершено. Квартира была выпотрошена, словно уголовниками. Полине и Володе приказали покинуть жилище. Им разрешили взять несколько теплых вещей. Затем дверь опечатали.

Ангелина Михайловна сообщала следователям:

– Я давно заметила, что Трбоевич не наш. И жена у него такая уж фифочка! Ест только иностранные конфеты! Она же «из бывших». Вот они, враги народа! Приехали специально, чтобы гадить нашей великой стране! Сколько волка ни корми, он все в лес смотрит. И мальчишка у них – маленький бандюган. Такого только в детский дом, чтобы сделали советским человеком!

Полина сжала ладонь сына так, что Володя вскрикнул. Она никому не отдаст ребенка!

Следственная бригада уехала, Полина и Володя остались около опечатанной двери своей квартиры. Полина позвонила к соседям. Она слышала осторожные шаги за дверью, однако открывать ей никто не собирался.

– Прошу вас, – взмолилась женщина, – дайте нам хотя бы стакан воды! И разрешите Володе сходить в туалет. Больше нам от вас ничего не нужно!

Ей так никто и не открыл. Вместо этого появился старик-вахтер и, словно сердясь на Полину, сказал:

– Ну что же вы, гражданка, тревожите людей? Вы здесь больше не живете, значит, и находиться в подъезде не имеете права!

Полина расплакалась. Вахтер, который раньше почтительно звал ее по имени-отчеству, виновато добавил:

– Полина Львовна, пожалуйста, уходите отсюда. Не нужна нам лишняя головная боль.

На прощанье старик сунул Володе конфетку, а затем проводил его и Полину на улицу. Дверь хлопнула у нее за спиной, Полина ощутила усталость и подумала, что жить больше нет смысла.

– Мама, мама, – произнес Володя. – Я кушать хочу и пить. И в туалет хочу. Мам, куда мы пойдем сейчас? Ты отдашь меня в детский дом?

Полина прижала к себе Володю, затем стала покрывать поцелуями его лицо. Мальчик пытался вырваться, затем заревел.

– Запомни, я никому тебя не отдам, – твердила она. – Никому и никогда!

Перед подъездом затормозила черная машина с занавесками на окнах. Володя перестал плакать, Полина оцепенела. Приехали и за ними!

Дверца салона распахнулась, она увидела Платона. Он скомандовал:

– Живо в машину! Ты слышишь, что я приказываю? Живо ко мне!

Володя первым залез в теплое нутро «ЗИЛа», Полина последовала за ним. Автомобиль рванул с места.

– Я спасу вас, – тоном, не терпящим возражений, сказал Платон. Полина ощутила к нему даже что-то наподобие благодарности. При всех недостатках Крещинский протянул ей руку помощи.

– Вы будете жить у меня, – заявил он. – Никто вас не тронет, я обещаю!

– А что будет с папой? – произнес Володя. Платон потрепал его по волосам и сказал:

– Увы, тут я бессилен. Но вам нужно думать о себе. Славко же не заботится о вас. Он бросил вас на произвол судьбы!

В словах Платона было столько яда, что Полина изумилась. Она внимательно посмотрела на Крещинского. И как же раньше она не догадалась, что Платон ненавидит Славко!

Они подъехали к высотному зданию, возведенному по приказу Сталина лучшими архитекторами, – здесь жила элита советской юриспруденции. Платон обитал в огромной квартире, заполненной старинными вещами. Он отвел Полине и Володе по комнате. Ребенок, утомленный событиями, быстро заснул. Полина же не могла сомкнуть глаз. Она думала о том, что ожидает Славко.

– Ты должна поесть, – сказал Крещинский.

Он накрыл в столовой круглый раздвижной стол, принес бутылку вина и фрукты, Полина увидела черную икру, балык, прочие деликатесы. Платон закрыл дверь, зажег свечи и потушил свет. Они оказались в интимном полумраке.

Он подошел к Полине, она ощутила его жаркое дыхание. Внезапно рука Крещинского оказалась у нее на талии.

– Полина, как долго я ждал этого момента! – прошептал он, зарываясь лицом в ее волосы. Она не верила собственным ушам. О чем это говорит Платон? Как он может!

Он взял ее за руку и подвел к столу.

– Давай поужинаем, – сказал он. – Нам никто не будет мешать. Твой сын спит...

– А Славко в тюрьме. Ты на это намекаешь? – крикнула Полина. Платон издевательски рассмеялся. Он откупорил бутылку с вином, налил в два бокала – себе и Полине.

– Ты понимаешь, что обратного пути в нормальную жизнь у твоего мужа нет, – проговорил он. – Раз он попал в руки НКВД, то его непременно осудят. И я подозреваю, что его ждет высшая мера...

От этих слов у Полины закружилась голова. Платон снова оказался около нее. Он прижал ее к себе и поцеловал. Полина попыталась сопротивляться, но Платон был намного сильнее.

– Ты должна была стать моей еще тогда, в 1914 году, – шептал он, а его горячие руки шарили по ее телу. – Ты предпочла мне заключение в сумасшедшем доме. Теперь ты станешь моей, Полина! Ты должна немедленно развестись со Славко, это твой единственный шанс на спасение!

Полина оттолкнула от себя Крещинского. Тот непонимающе уставился на нее:

– Полина, в чем дело? Ты ведь понимаешь, что я могу помочь твоему мужу? Мне известно, что именно я буду вести его дело на процессе. Да, да, предстоит шумный процесс над продажными дипломатами, и одним из главных обвиняемых будет Славко Трбоевич, наймит герцословацкой разведки и подлый предатель!

– Ты не смеешь так говорить! – вспылила Полина.

Крещинский расхохотался и снова ринулся на нее. Он обхватил ее и поцеловал. Полине внезапно стало противно – Платон внушал ей отвращение, его руки внушали ей отвращение, его губы... Крещинский потянул ее к дивану, толкнул Полину, она упала на мягкую пружинистую поверхность. Он залез ей под платье, Полина попыталась отбиваться. Крещинский стал судорожно скидывать френч.

– Ты будешь моей, – все больше распаляясь, словно в бреду, говорил он. – Наконец-то! Я так давно хотел этого, Полина! Мы поженимся! Ты должна выйти за меня, я сумею оформить развод с твоим несчастным Славко в течение десяти минут. Ты станешь моей супругой, о Славко все забудут, я усыновлю Володю! О, у нас все будет как нельзя лучше!

Он практически содрал с Полины платье, его губы впились ей в грудь. Руки лезли все ниже и ниже. Платон навалился на Полину, он часто и тяжело дышал. Она ощутила его возбуждение. Полина ударила его в грудь, а затем и по лицу. Крещинский рассмеялся, затем скрутил ей руки и прошептал:

– Полина, сопротивляться бесполезно! Неужели ты думаешь, что я стал бы помогать жене врага народа, если бы... Если бы не хотел овладеть ее телом? Ты сводишь меня с ума, Полина! Ты такая красивая, такая недоступная. И теперь ты станешь только моей!

Он приспустил штаны. Полина старалась сбросить Платона с себя, но он был намного тяжелее, чем она. Он впился ей в губы слюнявым поцелуем. Позади них раздался какой-то шум, затем прозвучал голос Володи:

– Мама! Дядя Платон! Что вы делаете?

Крещинский от неожиданности отпрянул от Полины, та подскочила с дивана. Володя, потирая руками заспанные глаза, стоял в дверях.

– Мне приснился кошмар, – сказал он, едва не плача. Полина натянула платье, практическое сорванное с нее Платоном. Она подошла к Володе и прижала его к себе. Крещинский грубо заявил:

– Владимир, ты уже большой, отправляйся к себе в комнату! Ну, немедленно, щенок!

Полина схватила сына за руку и выволокла его в коридор. Она надела пальто, бросила Володе полушубок, который мальчик послушно натянул.

– Ты что, хочешь бежать? – Платон с оголенной волосатой грудью и в приспущенных кальсонах появился в коридоре. – Дура, что ты делаешь? Тебе надо только лечь под меня, чтобы все было в порядке, чтобы ты и твой сученыш снова вернулись к нормальной жизни.

Смешон и страшен был он в своем гневе. Полина распахнула дверь, вытолкнула ничего не понимающего Володю в общий коридор и сказала Платону на прощание:

– Я думала, что ты хочешь помочь нам, Платон, а на самом деле ты желаешь заполучить меня. Мне жаль тебя! Учти – я люблю Славко, и ни за что не разведусь с ним, и тем более не стану твоей женой!

• Предыдущая
• 51/88
• Следующая