Спасатель. Жди меня, и я вернусь - Воронин Андрей Николаевич - Страница 30
- Предыдущая
- 30/87
- Следующая
С шорохом расплескивая колесами талую снеговую кашицу, серо-зеленая «шкода» остановилась перед кованными вручную узорчатыми воротами. Сквозь мудреное переплетение чугунных завитков виднелась аккуратно расчищенная, выложенная цветными цементными плитами подъездная дорожка, ведущая к желто-белому двухэтажному особнячку под крышей из зеленой металлической черепицы. Вокруг, подступая вплотную к высокому кирпичному забору, дремал по колено утонувший в сыром, оседающем снегу, наполненный шорохом и перестуком капели еловый лес, а внутри, на территории, возносили к ясному, ярко-голубому небу свои темно-зеленые кроны корабельные сосны. Их освещенные солнцем стволы цветом напоминали тусклую медь, и Андрей заметил, как по одному из них стремительным язычком рыжего пушистого пламени пробежала белка.
Табличка, привинченная к беленой стене сторожки у ворот, гласила: «Пансионат “Старый бор”». Пока что все сходилось: этот «Старый бор» значился предпоследним в составленном Липским списке частных психушек и был одним из двух заведений, куда Андрей еще не наведался.
Сидевший за рулем Моська длинно, требовательно посигналил. Выходящая наружу дверь сторожки отворилась, и на крылечке появился охранник в расстегнутом камуфляжном бушлате с цигейковым воротником. Денек нынче выдался почти по-весеннему теплый, и охранник был без шапки и рукавиц. Заложив большие пальцы за широкий офицерский ремень, он равнодушно воззрился на подъехавшую машину. Поскольку ничто в его облике и поведении не указывало на стремление как можно быстрее открыть ворота, Моська снова положил ладонь на кнопку клаксона и коротко, сердито бибикнул.
Охранник лениво приблизился к машине. Моська опустил стекло и, высунув голову в окно, сказал:
– Здорово, служивый. Ворота открой!
– Вы к кому? – поинтересовался охранник.
– А тебе дело? – вопросом на вопрос ответил Моська. – У тебя тут что – режимный объект? Ну, допустим, к главврачу.
– Вам назначено? Если нет, заворачивайте оглобли. Посторонних пускать не велено.
Повернув голову, Моська посмотрел на Слона. Слон тяжело завозился, выбираясь из машины, и воздвигся над охранником горой упакованной в дорогую черную шерсть мускулатуры. Андрей сумел подавить малодушное желание закрыть глаза, но взгляд все же отвел: смотреть на сцену, которая, по его мнению, должна была вот-вот разыграться, у него не было ни малейшей охоты. Громоздкую фигуру Слона венчала массивная, обритая наголо голова, напоминавшая, с какой стороны ни глянь, грубо обработанное каменное ядро от старинной мортиры. С первого взгляда на его изрытую оспинами, практически лишенную мимики физиономию становилось ясно, что действовать Слон привык точь-в-точь как упомянутое осадное орудие – решительно, грубо, эффективно и с причинением максимальных разрушений.
Дружески обняв охранника одной рукой за плечи, Слон увлек его в сторону от машины. Охранник, по достоинству оценивший его габариты и прочие стати, явно заподозрил, что его, вот именно, норовят разрушить – если повезет, всего лишь частично, но, вполне возможно, и до основания. Он попытался высвободиться, но против Слона ему ничего не светило, и спустя две секунды они уже о чем-то мирно беседовали, стоя у самых ворот спинами к машине. Вернее сказать, говорил один Слон, а охранник слушал, упрямо наклонив голову. Пока что никто никого не бил, и Андрей от души понадеялся, что такое положение вещей сохранится на как можно более продолжительное время. Он не любил насилия, особенно в ситуациях, когда силы заведомо неравны. Впрочем, в реальной жизни, когда доходит до драки, силы оказываются неравными почти всегда. Потому что в природе справедливости нет – ее придумали люди, чтобы получить хотя бы иллюзорную защиту от произвола, который, к слову, сами же и изобрели.
Беседа у ворот была недолгой. В какой-то момент Слон сделал характерное движение, каким достают пистолет из спрятанной под полой наплечной кобуры. Что именно он извлек из-за пазухи, со спины было не разглядеть, но, видимо, все-таки не пистолет, поскольку ни пальбы, ни каких-либо резких телодвижений не последовало. Слон снял свою могучую лапищу с плеча охранника и, потеряв к нему интерес, зашлепал по талой жиже модельными туфлями сорок седьмого размера, возвращаясь к машине. Охранник, ни на кого не глядя, скрылся в сторожке и через несколько секунд появился с внутренней стороны ворот. Лязгнул отодвигаемый засов, охранник по старинке, вручную развел в стороны тяжелые створки, и Моська тронул машину с места раньше, чем погрузившийся на переднее сиденье Слон успел до конца закрыть дверцу. Когда машина проезжала мимо охранника, который стоял у ворот, придерживая левую створку, Андрей увидел его лицо. Охранник выглядел раздраженным и одновременно напуганным, причем напуганным крепко, но Липский не стал спрашивать у Слона, что он сказал доблестному привратнику, ибо не был уверен, что хочет это знать.
Главный корпус пансионата смахивал на дворянскую усадьбу. Здесь даже был разворотный круг почета перед парадным крыльцом, где годков эдак сто – сто пятьдесят назад, верно, останавливались шикарные кареты и ландо. Теперь здесь остановилась серо-зеленая «октавия» журналиста Липского, и Андрей выбрался из нее через заднюю дверь, чувствуя себя довольно странно, поскольку впервые в жизни ехал в своей собственной машине в качестве пассажира, с личным водителем и охранником на переднем сиденье. Он пытался отказаться от этой сомнительной чести, но не слишком настойчиво: а что, если Стрельников, предположивший, что поступившее по электронной почте сообщение может оказаться приманкой в подстроенной конкурирующей организацией ловушке, не ошибся?
Поскольку, ведя переговоры с охранником у ворот – или, выражаясь старинным стилем, привратником, – Слон явно превзошел потолок своих дипломатических способностей, он остался на крыльце. Как ни странно, Андрей от этого почувствовал себя намного спокойнее: было ясно, что такой арьергардный заслон сумеет опрокинуть разве что рота спецназа в полной боевой экипировке, да и то лишь при поддержке бронетехники и штурмовой авиации.
Сообщение о том, что экс-полковник МВД Прохоров отдал богу душу, но оставил после себя какое-то любопытное наследство, пришло с электронного адреса этого пансионата. На господина Стрельникова, будь он хоть трижды пенсионером, работали настоящие профессионалы, которым не составило труда установить, что отправитель подозрительного письма не просто воспользовался электронным адресом «Старого бора», но сделал это с компьютера, подключенного к телефонной линии в приемной главврача. Именно легкость, с которой это удалось выяснить, а еще то, как отменно, без сучка и задоринки, все совпадало, заставляли насторожиться. Стрельников утверждал, что в этой игре участвуют очень серьезные люди; серьезные люди таких ошибок не допускают, а если это не ошибка, то почти наверняка провокация, ловушка. Поднимаясь на второй этаж по выстланной ковровой дорожкой мраморной парадной лестнице, Андрей успел нафантазировать целую кучу подстерегающих его ужасов: затаившиеся за мягкой мебелью вооруженные люди в черных трико и масках, автоматически захлопывающиеся за спиной бронированные двери, тесная камера с обитыми толстым войлоком стенами…
Моська легко и быстро, почти бегом, поднимался по лестнице, шагая через две ступеньки. Он был невысокого роста, стройный и ловкий, с некрасивым, похожим на печеное яблоко лицом. И без того непропорциональное, оно казалось приплюснутым из-за низкой прямой челки, над которой уже начала проклевываться лысина, похожая на тонзуру католического священника. Глаза у Моськи были слегка раскосые, узкие и темные, как щелочки, и, когда он не считал необходимым прикидываться простачком, в них светился живой, острый, но, как казалось Андрею, недобрый ум.
В коридоре второго этажа им буквально подвернулась под ноги какая-то средних лет дамочка в бирюзовом халате медицинской сестры. Небрежно отодвинув ее с дороги, Моська толкнул дверь с табличкой «Приемная» и переступил порог. Подавив естественный порыв поздороваться и извиниться, Андрей независимо проследовал за ним: он уже успел более или менее узнать своего сопровождающего и понимал, что тот ведет себя по-хамски не из-за недостатка воспитания, а потому, что так надо. Краем глаза он заметил, что дамочка в халате молча устремилась куда-то вглубь коридора, торопливо и беззвучно переступая ногами в мягких тапочках на резиновом ходу.
- Предыдущая
- 30/87
- Следующая
