НП-2 (2007 г.) - Гурин Максим Юрьевич "Макс Гурин (экс-Скворцов)" - Страница 56

Короче говоря, отыграли мы это всё «на ура». Пока мы озвучивали поэтов, все желающие расписывали «кремлёвскую стену» – её нарисовал на куске оргалита Миша Ардабьев – матерными ругательствами. Наконец всё закончилось.

Мы с Рафиевым, который, как и на первой «Правде-матке», был уже изрядно пьян, быстренько дали интервью приехавшим телевизионщикам (впоследствии, откровения Рафиева, который нёс что-то про то, что, мол, не надо ходить на предстоящие выборы, они благополучно вырезали, оставив только интервью со мной, что, вероятно, и послужило внутренней глубинной причиной нашей размолвки с Лёшей, благодаря которой на сегодняшний день мы не поддерживаем с ним отношений) и пошли к администрации делить деньги со входа. Конечно, тут явно не обошлось без мухлежа с их стороны, но, так или иначе, спорить было без мазы и мы взяли причитавшиеся нам ровнёхонько 900 рублей. О том, что музыканты играют с нами за «гарантию» в 300, Лёша отлично знал. Я сказал, что надо отдать эти деньги им. Он согласился со мной и пошёл бухать дальше. А я отдал людям то, что я им обещал, ибо считаю, что поступать подобным образом правильно, не взяв ни единой копейки себе. Я вообще уже сто раз говорил – мухи отдельно, а котлеты отдельно. Это Рафиев считает, что они совместимы. Я – нет.

Я упаковал в мягкий кофр принадлежащие Ване Марковскому клавиши «Roland JP 8000» (действительно отличная вещь!) и засобирался домой. Тут надо сказать об этих клавишах несколько слов.

Ваня Марковский довольно долго искал именно этот самый «Roland JP 8000» по всему интернету. В конце концов он нашёл их аж в Минске, подождал всего каких-то месяца полтора оказии и наконец встретил их на Белорусском вокзале в Москве. Как только они у него появились, он сразу сказал: «Макс, ты можешь брать у меня их, когда захочешь!» Да, когда-то мы были близки с ним именно до такой степени; и как музыканты, и как люди – одним словом, друзья. И я действительно в течение довольно долгого времени брал их у него примерно раз в полтора-два месяца то на один концерт, то на другой. И, разумеется, всегда сразу же возвращал. Так было и на этот раз. Я взял их у него накануне и должен был вернуть вечером 10-го апреля, после «Правды-матки». Конечно, мне было бы удобней сделать это утром на следующий день, но Ваня сказал, что они обязательно нужны ему вечером, потому что ночью он, де, будет работать. Ну-у, сами понимаете, какие тут могут быть споры!

Я попрощался со всеми друзьями, попрощался с Да, которая по понятным причинам воспылала неожиданною любовью к мероприятиям с моим участием и на сей раз не преминула почтить «Правду-матку» своим присутствием. Пока мы жили с ней вместе, она, ясное дело, клалА на всю мою жизнь с прибором. Я, в общем, на неё не сердился, потому что к моменту нашего с ней интимного знакомства уже твёрдо усвоил на массе предыдущих примеров, что милости от женской природы ждать не стоит, хотя, конечно, иногда всё это меня доставало. В особенности, когда в стадии ежевечернего алкогольного опьянения Да бралась объяснять мне, как на её замутнённый взгляд, мне следует себя вести в тех или иных моих же делах, о которых, она, ясно ежу, не имела никакого понятия. Когда же наступало утро, и её взгляд на мир прояснялся, она говорила: «Хрюша, извини меня, пожалуйста! Это вчера была не я. В меня как будто кто-то вселяется!» Ну да не суть.

Я всем сказал «до свидания», немного поболтал у метро с Марковым, которого давно не видел, о Цифрах и Зодиаке, и отправился возвращать Марковскому клавиши.

Ещё не было полуночи, когда я вышел на станции «ВДНХ», с нового, недавно построенного, выхода на Аллею Космонавтов. До Ваниного дома мне оставалось пять минут пешком.

Я пошёл себе через эту самую аллею. Вокруг не было ни одного человека, но я же, сами понимаете, не кисейная барышня, и мне и в голову не приходило, что в этом раскладе есть хоть какая-то опасность для такого «лося» как я.

Вдруг навстречу мне вынырнула одинокая фигура паренька лет 23-25. Когда мы поравнялись с ним, он попросил у меня зажигалку. И тут произошла почти классика жанра. Я протянул ему зажигалку и в ту же секунду… получил удар в зубы. Паренёк же вдруг заголосил благим матом (пожалуй, это тот самый случай, когда уместно сказать «заблажил»): «Ты охуел! Ты мне, менту, анашу предлагаешь!?.» И в ту же секунду я получил в зубы снова.

Это старый приём: орать какую-то бессмысленную деморализующую хуету. В какой-то мере так поступают даже самцы обезьян, и это почти всегда действенно.

Всё, что сейчас я описываю так долго, на самом деле происходило гораздо быстрей. Я только и успел, блядь, подумать, что же, блядь, делать-то – ведь у меня, блядь, Ванины клавиши болтаются на левом плече, а за спиной у меня рюкзак (рюкзак я купил вместе с Никритиным у того же метро «Царицыно», когда мы репетировали наш «семейный» проект – он тоже тогда купил себе на том же лотке какой-то прикольный портфельчик J) со всякой фурнитурой для «Правды-матки», примочка «драйв-дисторшн» Вовы Афанасьева, три собственных книжки «Душа и навыки» да совершенно чудовищная по концентрации внутренней правды о себе и о Священной Истории рукопись под названием «Enter» (там, в частности, было написано, что тогдашнее 29-е марта – последнее, мол, 29-е марта в моей жизни, но я вот не помню поставил ли я там год J) – скинуть мне всё это на землю или же нет? Ещё раз повторяю, что подобные душевные метания в «реальности» происходили во мне в сто раз быстрее, чем я их сейчас описывал, ибо были они не размышлениями, а односложными, хоть и противоречивыми импульсами. Да и вообще, время в таких обстоятельствах течёт принципиально иначе.

Уже в следующую секунду «откуда ни возьмись» появилась вторая особь, уже покрупней. В первый миг он сделал вид, что хочет нас разнять и вообще выяснить, в чём дело. Надо быть феноменальным тупицей, чтобы сразу не понять, что он был именно напарником, я бы даже сказал, подельником первого паренька, но… что значило в той ситуации моё понимание? Увы, безвыходные ситуации бывают не только в кино, и, думаю, что не погрешу против истины (то есть Абсолютной Точки), если скажу, что безвыходными являются, если копнуть поглубже, абсолютно все ситуации, в какие мы попадаем в течение всех своих идиотских жизней, ибо смотри пункт первый: БЫТИЕ – ИЛЛЮЗИЯ, ибо жизнь по отдельности – это заведомая идиотия, ибо смотри пункт третий: «ТЫ» НЕ СУЩЕСТВУЕТ.

Прошло ещё три-четыре секунды после появления «подельника», и им удалось наконец сбить меня с ног вместе с Ваниной «JP 8000» и с моим рюкзачком, где лежали три «Души с навыками» и рукопись «Enter».

Пока я летел к земле с высоты собственных метра восьмидесяти, я успел подумать ещё две вещи: «Вот тебе пожалуйста и Вторая Голгофа! Вот и Заземление!, – и вторая, – Катя же мне и это предсказывала! Вот оно! Свершилось, ёпть!..»

Когда я упал на землю, от первых же ударов ногами по голове я потерял сознание.

Наверное, я был, в прямом смысле слова, не в себе минут пять. Может меньше. Я ничего не помню. Это не было ни сном, ни пребыванием в каком-нибудь иномире – только Абсолютная Пустота. Просто какое-то время меня не было. Вот и всё.

В конце концов, я очнулся. Не сразу понял, где я, но довольно быстро всё вспомнил. На ноги я вставал довольно долго, воспользовавшись помощью любезно предоставленного мне Господом Миров близрастущим деревом, по стволу которого я и поднялся. Я оглядел место своего падения, в глубине души надеясь всё-таки обнаружить клавиши и рюкзак, но их, конечно же, не оказалось.

Карманы мои не тронули. Поэтому при мне остался мобильник, паспорт и даже двести рублей. Я, шатаясь, прошёл каких-то всего-то метров пятьдесят до метро и увидел, что прямо передо мной стоит такси. Как будто оно меня-то как раз и дожидалось J.

Я сунул в окошко свою окровавленную морду (крови, кстати, пролилось немало, голова – такое уж кровеобильное место – так что я считаю, Заземление вполне состоялось J; всё, смею надеяться, смешалось как надо), объяснил суть проблемы, и меня согласились отвезти в моё съёмное Отрадное. На часах по-прежнему не было полуночи.