Кровавые сны владык - Сафин Эльдар - Страница 37

— Люди всегда недовольны, — попыталась успокоить собеседника Айра.

— Да! — пробормотал тот. — Всегда! Недовольны темники, недовольны главы родов, сотники, десятники. О простых воинах я и не говорю. Хорошо, что сейчас лето — можно найти еду, выжать что-то из крестьян. Но этой весной почти никто ничего не сеял. Когда я думаю о том, что будет через год, мне становится страшно. Мне, воину, который не боялся встать против Кристального Короля, воину, что отказался лгать, даже когда видел, как шипит мой жир на раскаленном пруте в руках палача! Я не хочу бояться! Я хочу взять в руки саблю и увидеть перед собой врага!

Побагровевший от внезапной ярости, он дернулся так резко, что едва не врезался в стенку шатра. Коренмай замер на мгновение, и Айре показалось, что он опомнился, однако он тут же посмотрел на нее, и в глазах его было безумие.

— Мы все виноваты в том, что случилось, — сказал он. — И я, и Ритан, и Имур. И ты — тоже. Да, ты не меньше нас. Если бы Дайрут был здесь, он собрал бы Орду в единое целое и сделал ее оружием, а не тем гнилым куском мяса, в который она превращается сейчас!

С этими словами он вышел из шатра, а Айра подумала о том, что с удовольствием выпила бы, причем неразбавленного — но для «беременной» матери будущего хана это, к сожалению, невозможно.

Ночью она спала плохо, а когда все же задремала, то все равно ей что-то мешало.

А затем Айра внезапно проснулась и с ужасом обнаружила, что рядом с искаженным лицом стоит Коренмай, с губ его капает слюна, а из груди торчит острие сабли.

— Это грустно, но он сошел с ума, — заявил Имур, выдергивая оружие из груди друга. — Я пытался остановить его, но Коренмай шел словно зомби. Твоя охрана не осмелилась бы его остановить, и он наверняка попытался бы убить тебя.

«Время пришло, — торжественно заявил Голос. — Все твое окружение теперь будет подвергаться атакам демонов. Грядет последняя битва, в которой ты, вместе с Ордой, встанешь между своим миром и Хаосом. Готовься, ибо в ближайшие дни всех ждут великие потрясения, и скоро тысячи людей сойдут с ума, они будут нападать на вас, а потом твердь содрогнется, и к ним присоединятся демоны!»

«Ты пугаешь меня, — произнесла Айра. — Раньше ты так не говорил».

«Это потому, — обычным уже тоном ответил Голос, — что я сам боюсь. Если хоть что-то пойдет не так, мы все исчезнем без следа, поглощенные Хаосом».

— Спасибо, Имур, — ласково сказала бывшая королева Дораса, хотя ее трясло от страха. — Ты спас мне жизнь.

Оба они понимали, что Коренмай вряд ли успел бы отрубить ей обе руки — сама Айра стала достаточно ловкой и почти привыкла к вспышкам боли, после которых раны тут же заживают.

Утром Коренмая похоронили, и они отправились дальше.

Орда ползла к Жако медленно, но целенаправленно — как орк с отрубленными ногами ползет к своему врагу, чтобы зубами вгрызться в его горло. Вести со всех сторон приходили хуже некуда — то там, то тут вспыхивали мелкие восстания, часть удавалось подавить, в других случаях тысячникам и темникам приходилось начинать переговоры, показывая свою слабость.

Но если бунт начнется в Жако и столицу поверженной Империи не удастся удержать, тут же начнут откалываться провинции, поднимут головы Вольные Города, с именем Урда возьмутся за топоры вечно недовольные гномы.

— Пусть никто в лагере не ходит поодиночке, — сказала Айриэлла Имуру вечером, когда они собрались на совет. — Хаос атакует нас, демоны собираются выпить всю нашу кровь. Они несут безумие, и любой из вас может внезапно поднять меч на брата — так пусть каждый будет готов к этому и не боится, что его назовут трусом, если он позовет на помощь.

— И до ветру ходить парами? — спросил кочевник.

— Конечно! — возмутилась Айра. — Никто не должен оставаться один даже на мгновение.

Имур ушел, а она выбралась из шатра, чтобы немного развеяться.

Стоявшие, как истуканы, Рыжие Псы даже не шелохнулись.

Дайрут брал в личную гвардию только совсем молодых воинов, зачастую еще даже не знавших бритвы, и это было мудро — для них он становился не просто правителем, но и чем-то вроде бога, которому повинуешься без рассуждений, в то время как опытные воины были слишком недоверчивы.

Кроме того, молодые лучше помнили рассказы о Хан-ши, и, значит, на них королева Дораса имела гораздо большее влияние, чем на кочевников, прошедших с ханом Разужей через десятки битв и не верящих ни во что так же сильно, как в собственный клинок.

А еще Айра именно сейчас «входила в пору» — так говорила когда-то няня в Дорасе про Зону. То есть она расцветала, и молодые мужчины теперь совсем по-другому смотрели на нее, и она не стеснялась себе признаться в том, что ей это нравится.

Все молодые воины вокруг были влюблены в нее, без слюнявых признаний и попыток вырвать поцелуй — они любили ее как богиню, поклоняясь и признавая ее власть без оговорок, они не обращали внимания на ее акцент; девушка быстро училась языку, но все еще порой ошибалась.

Каждый раз, когда Айра видела подтверждение своей власти, все портил Голос, говоривший довольно: «Я не ошибся в тебе».

Ее приказы выполнялись беспрекословно, но во всех этих людях — кочевниках, варварах, сломленных унижениями и пытками рабах словно не хватало чего-то. Они пытались как можно лучше делать все, но почему-то сами признавали, что при хане Дайруте это получалось иначе.

Дайрут Верде был ее кошмаром, как бы она ни старалась, что бы ни придумывала — она всегда лишь пыталась догнать его, и раз за разом проигрывала схватку калеке, а может быть, уже и покойнику.

Она не умела сражаться и вполовину также ловко и умело, не могла заставить тумены двигаться быстрее, не обладала способностью ссорить противников между собой — те скорее договаривались друг с другом.

И еще она была женщиной, к тому же чужой для Орды крови.

И если со всем остальным можно было как-то справиться, то с этим ей оставалось только жить.

Дорасом уже второй месяц управляла Эона не как королева — а лишь как ее сестра, к тому же с помощью Парая, герцога Сечея и под чутким контролем жрецов и виднейших дворян. Но Айра чувствовала, что вряд ли она когда-либо сможет вернуться на родину и сесть обратно на собственный трон.

Если ей удастся пережить ближайшие дни, которыми ее так стращал Голос, она все равно будет вынуждена тянуть на себе Орду, которая даже не государство, а какой-то бессмысленный слизень, растекшийся по множеству земель.

«Главное — не подведи свой мир, — сказал, почувствовав ее настроение, Голос. — Потом все устроится».

Она знала, что ничего не устроится.

И даже победа приведет ее не к желаемому, а к ненавистному.

Айра не хотела сражаться против демонов, пределом ее мечтаний было вернуться в Дорас, где больше нет войны. Она мечтала о спокойной, тихой жизни, обычных развлечениях, о том, что когда-нибудь наверняка появится кто-то, хотя бы вполовину такой же сильный и яркий, как проклятый Дайрут Верде, или ее отец, и с кем ей захочется быть рядом.

Ничего этого не будет.

Айра хрипло рассмеялась, явно испугав стоявших по бокам от входа Рыжих Псов.

Будут длинные дни, заполненные теми делами, без каких не обойтись ни одному правителю. Будут делегации магов и половинчиков, будет вражда или поклонение, и все время кто-то будет пытаться использовать ее в своих мелких планах.

А потом к ней приведут какого-нибудь дальнего родственника последнего императора, старого и противного, и ради мира она выйдет за него замуж, и даже родит наследника — или двух.

Не от него, скорее всего.

Айра ненавидела себя за подобные мысли, за то, что допускала даже саму возможность подобного. Но вся ее жизнь в последние месяцы и даже годы стремилась именно к этому, а выбраться из заколдованного круга можно только проиграв, и тогда она подведет весь мир — если Голос не лжет.

* * *

Дивиан был бы уже в Жако, если бы как-то утром, по дороге из Руан-Дера не попал под каменный дождь.