Антология мировой фантастики. Том 7. Космическая одиссея - Ван Вогт Альфред Элтон - Страница 62

• Предыдущая
• 62/160
• Следующая

— На каком мы уровне, дитя Далета?

— Девяносто тысяч, — коротко ответила она. Роки криво усмехнулся. Она, не моргнув глазом, довела скорость до красной черты указателя. Все будет в порядке — конечно если выдержит лучевой экран. Но если они потекут — корабль лопнет, как пузырь и превратится в облако газа.

— Помочь держать курс? — предложил он.

— Я сама в состоянии управлять своим кораблем, — огрызнулась пилот.

— Это мне известно. Но мне нечем больше заняться. Ты могла бы с таким же успехом дать работу и мне.

Она помолчала, а потом немного смягчилась:

— Ладно, приходи в рубку.

Когда он вошел в рубку, она развернулась в кресле, и он впервые обратил внимание, что, несмотря на рабочие брюки и коротко постриженные волосы, она была красивой девушкой, даже со своей постоянной сигарой. Красивая, гордая и очень энергичная. Далет, эта пограничная планета, рождала людей здоровых, пусть и несколько не очень щепетильных.

— Ц-карты лежат в том ящике, — сказала она, тыкая большим пальцем в сторону картотечного ящика. — Проложи курс с максимальным лучевым давлением.

— А почему не самый короткий? — спросил Роки, хмурясь.

Она покачала головой:

— У меня не такие мощные реакторы. Нам понадобится вся внешняя энергия, какую мы только сможем получить. Иначе придется делать посадку на дозаправку.

«Чем дальше — тем хуже!» — думал Роки, вытаскивая Ц-карты из ящика.

Два века назад полет на таком корыте на Сол-3 был бы подвигом. Теперь, в эпоху более совершенных кораблей, это был подвиг идиотизма.

Полчаса спустя он вручил пилоту план курса, позволяющий «Идиоту» извлечь почти половину расходов энергии из разности в лучевом давлении ревущего ада пространств высших уровней компоненты. Она посмотрела его равнодушно, а потом, заметив потраченное время, посмотрела на Роки с любопытством.

— Довольно быстро, — сказала она.

— Благодарю вас.

— На глупого ты не похож. Отчего же такая глупая ошибка, а?

Роки насупился:

— Я считал, что вы решили не интересоваться моими делами.

Она снова вздохнула и сделала вид, что так оно и есть на самом деле.

— Космическая контрабанда могла бы стать концом всех цивилизаций Галактики, — продолжал он. — Это было уже доказано. Миллион людей на Тау-2 умерли потому, что кто-то провез тайком на планету партию иносистемных животных — для желающих держать их дома ради развлечения. Я поступил так, как подсказывал опыт истории.

— Я стараюсь не интересоваться вашими делами, — проворчала она, кисло глядя на Роки.

Роки умолк и наблюдал, как она оперирует лучевыми экранами, чтобы иметь возможность поймать максимум энергии вокруг пожара силовых полей. Роки подумал, что она могла бы быть и полюбопытнее. Им придется выносить друг друга еще несколько месяцев.

— Значит, ты считаешь, что это была ошибка, — заговорил он снова.

— Как и все остальные. И это очень неприятно видеть.

Она презрительно фыркнула, не прекращая работать:

— Там, где я родилась, мы дураков не наказываем. Нет нужды. На Далете они просто долго не проживут.

— Значит, по вашим меркам, я — дурак?

— Почем я знаю? Если вы дожили до зрелого возраста и получили, что хотели, наверное, вы не дурак.

Вот вам, подумал Роки, золотое правило далетянца. Если вселенная позволяет вам существовать, то вы в порядке. И в этом была доля правды, быть может. Человек рождался с одним правом — правом доказать, на что он годен. И право было основой всякой культуры, хотя большинство цивилизованных миров старались определить «годность» в более мягких терминах культурных ценностей. Там же, где жизнь была тяжела, пользовались терминами выживаемости.

— Я в самом деле не возражаю против разговора на эту тему, — сказал Роки с некоторым замешательством. — Мне нечего скрывать.

— Отлично.

— У тебя есть имя… кроме названия фирмы?

— Для тебя я только корпорация «Далет-космоперевозки», — она подозрительно посмотрела на Роки, потом, немного спустя, ее взгляд стал задумчивым. — Меня интересует только одна вещь — зачем ты летишь на Сол?

Он невесело улыбнулся:

— Если я расскажу об этом далетянке, она подумает, что я действительно дурак.

Девушка медленно кивнула:

— Понимаю. Я знаю этику кофиан. Если промах офицера влечет чью-то смерть, тот или доказывает, что это было не промахом, или режет себе горло… церемониально, как я понимаю. Ты это сделаешь?

Роки пожал плечами. Он покинул Кофу уже достаточно давно. Он не мог сказать наверняка.

— Глупый обычай, — сказала девушка.

— Он помогает отсеивать дураков, не так ли? Это лучше, чем суд и наказание за преступление. На Кофе человек может не опасаться порицания со стороны общества. Он должен бояться только собственной чести. В задачи общества входит предохранение личности от несчастных случаев, но не от собственных ошибок. На Кофе если человек совершает серьезный промах, он превращается в отверженного и сам кончает собой. Не такая уж плохая система.

— Можешь ею воспользоваться.

— Послушай, далетянка…

— Что?

— Ты лично ничего не имеешь против того, что я сделал?

Она презрительно прищурилась:

— Хо-хо! Я никогда никого не осуждаю, если это не касается меня лично. Почему тебя волнует то, что думают о тебе другие?

— В нашем более развитом обществе, — он пояснил сдержанно, — человек неизбежно вырабатывает набор правил мышления, называемых «совестью».

— Ага, понимаю, — ее тон выказывал полное отсутствие интереса.

И снова у него мелькнуло опасение: не вздумает ли она заработать необременительным способом приличную сумму, выдав его представителям Сол-3. В мыслях он начал искать план, который позволит избежать предательства.

Они ели и спали по корабельным часам. На десятый день Роки заметил отклонение в показаниях контрольных приборов лучевого экрана. Форма оболочки экрана постепенно стремилась к сфере, которая обеспечивала бы минимальное давление на экран. Роки обратил на это внимание далетянки, и она тут же произвела необходимую перестройку. Но выдаваемая реактором мощность слегка повысилась в результате потерянной добавочной энергии. Полет продолжался, но Роки не покидало нехорошее предчувствие, и он хмурился.

Два дня спустя снова началась деформация экрана. Ее ликвидировали, употребив дополнительную энергию. Стрелка выхода мощности реактора заколебалась в желтом предупреждающем секторе шкалы. Перегруженные генераторы поля стонали и вибрировали с угрожающей настойчивостью. Роки с яростной поспешностью старался определить причину неисправности. И, наконец, нашел ее. В рубку он вернулся в холодном бешенстве.

— Твой корабль проходил предполетный контроль? — спросил он у пилота.

Видя его ярость, она только с любопытством дернула уголком рта.

— Само собой, командор.

Этот титул теперь ничего не стоил, и Роки весь вспыхнул.

— Могу я взглянуть на документы?

Мгновение она колебалась, а потом порылась в кармане и показала ему сложенный желтый листочек.

— Разовая! — взревел он. — Ты не имела права взлетать!

С надменным видом она процитировала первую строчку:

— «Наземный персонал порта снимает с себя всякую ответственность за безопасность полета далетянского корабля». Где же здесь сказано, что я не имею права летать?!

— Я позабочусь о том, чтобы вас выставили с космических трасс! прогремел Роки.

Ее взгляд тут же напомнил ему о его теперешнем положении. В нем было любопытство и терпимость.

— В чем дело, командор?

— Не работают синхронизаторы, вот и все, — он все еще не совсем успокоился. — Экраны все больше выходят из строя — из резонанса.

— И?…

— И растет перегрузка, и в конце концов экран пробьет. Тебе придется спуститься по компоненте чинить экраны.

Она покачала головой:

— Попробуем без посадки. Я давно уже хотела установить, какую перегрузку смогут выдержать экраны.

Роки едва не задохнулся:

— Ты кто — дипломированный космоинженер? — спросил он.

• Предыдущая
• 62/160
• Следующая