Полуденный вор - Лаврова Ольга - Страница 4
- Предыдущая
- 4/15
- Следующая
У тех, кого нашим героям так хотелось бы изловить, тоже заседание. В квартире Пузановского собралась уголовная компания. Кроме самого хозяина и автомеханика Молоткова присутствуют Печкин, Тыква и Самородок. По форме главенствует Пузановский, по сути заправляет Печкин. Он минутами звероват, но без ярко выраженной блатной окраски в речи и повадках. Однако ухмылка выдает натуру хитрую, властную и жестокую.
— Это куда ж тебя повело? А, механик? — мрачно, с расстановкой спрашивает он Молоткова.
— Да, куда? — подхватывает Пузановский и подкрепляет фразу энергичным движением руки, в которой зажата надкушенная сосиска. Пузановский почти всегда жует.
Вскакивает Тыква.
— Уж ты падла!.. Себе кусок рвешь, да? В одиночку? — впадает Тыква в блатную истерику. — А знаешь, что за это бывает? — Трепеща от возбуждения, он выхватывает из кармана нож и поигрывает им.
Хотя Тыква наслаждается пока лишь воображаемой расправой, Молотков следит за ним неотрывно. И когда тот, пугая, делает выпад, в руках у автомеханика оказывается стул.
— Уйди, припадочный!
Пузановский перестает жевать. Ему нужен не мордобой, а воспитательное мероприятие в его, так сказать, коллективе.
— Леша… — просительно окликает он Печкина, которому картина потасовки доставляет некоторое удовольствие.
— Ладно, будя ножиком играть, — решает Печкин. — Хотя я лично Тыкву понимаю.
Пузановский вслед за Печкиным принимает суровый вид.
— Вот, Боря, до чего дошло! — укоряет он механика. — Мы тебе разрешили калымить по ремонту. Но если заказчик от тебя идет в милицию…
— Данилыч! Да постыдись! — возмущается Молотков. — Они разрешили! Да что бы вы без меня! Кто вам номера-то перебивает? Кто выучил машины из-под любой страховки брать? Кто вас вывез, когда задним ходом драпали? А Константина кто предоставил? — Автомеханик указывает на сидящего на отшибе Самородка. — И теперь нож сулите?!
Настроение присутствующих смягчается: заслуги Молоткова несомненны.
— Говори, куда продал машину! — требует Печкин.
— Не продавал я ее. Есть по деталям, по железу незаменимый человек. И месяц назад привозит своего «жигуля», как есть в лепешку. Аж стонет и плачет: сделай. А делать там — сдуреешь! Ну и тут подвернулась эта бабенка с машиной. Марка та же, цвет тот же… Глядел-глядел, плюнул и пустил на замену!
— Спиваешься, механик! — припечатывает Печкин. — Раньше ты из любой лепешки обратно вещь слепил бы! Сядешь через водку.
— Ничего они не докажут! Ну был участковый, покрутился-покрутился, с тем и ушел.
— Он срока не тянул, он смелый! — язвит Тыква.
Самородок в своем углу поднимается и прокашливается.
— Будешь говорить? — спрашивает Пузановский. — Слушаем нашего Самородка.
Самородок, поглощенный своим «призванием», органически безнравствен. Всех присутствующих, за исключением Молоткова, он глубоко презирает.
— Я делаю все, что вам требуется, — жидким тенорком начинает он. — Печати, бланки, права, всякие дерьмовые справки — извольте. Но я работаю на четких условиях: вы субсидируете мои научные исследования…
Тыква насмешливо цокает языком.
— Да, мое изобретение мирового масштаба! — взвизгивает Самородок. — За мою универсальную антиржавчину мне простится все! Я еще буду за вас ходатайства писать насчет амнистии! И я предупреждал: не втягивайте меня в ваши подробности. Меня это отвлекает. Я занятый человек, поймите наконец!.. Но должен заявить, что нахожу недопустимым обращение с Борисом Анатольичем. Это мастер, у него в пальцах больше ума, чем во всех ваших мозгах. Я протестую! — срывается он на фальцет и неожиданно садится.
В наступившей паузе явственно слышна работа челюстей Пузановского.
— Слышь, Пузо, — ворчит Печкин, — хватит жрать одному.
— Разве я жру? — изумляется тот. — Жую по мелочи от нервов. Сейчас будем ужинать, но надо подвести итог.
— Чтоб меж собой никаких тайн, — говорит Печкин.
— Верно, Леша. С кем что случится — немедленно сообщать!
Компания вразброд одобряет резолюцию. Самородок пожимает плечами. Тыква придвигается к Печкину и шепчет:
— Я слыхал, того покупателя… который с юга… вроде водолазы ищут. Пузу сказать?
— Обожрется от нервов — лопнет. Да и нам-то с тобой что? Покупатель тогда просто не пришел… почему-то. Верно?
Тыква мечтательно улыбается, и Печкин отвечает ему мерзкой своей ухмылкой.
В комиссионном магазине радиотоваров Томин идет вдоль прилавка, рассматривая выставленную аппаратуру.
— О-о! — говорит он с непринужденностью толстосума. — Это у вас «Шарп» с индикаторной шкалой? И что, никто не берет?
— Только вчера поступил, — объясняет продавец.
— Если в порядке, возьму. Выпиши. А там никак «Грюндиг» с приемником? Я чувствую, куплю полмагазина! И мы с тобой все это будем красиво и долго заворачивать… — Понижает голос. — Найди мне еще парочку наушных — «Сони», «Акай», а?
Продавец уважительно склоняет голову.
— Вчера были и сразу проданы…
Забрав чеки, Томин направляется в помещение, где производится прием на комиссию.
— Простите, вчера тоже вы работали? — спрашивает он очкастого и надменного приемщика.
— Да, я, — величественно подтверждает он.
На допросе у Знаменского он утрачивает, однако, свою величавость…
Пал Палыч читает вслух написанное:
— «Гражданин, принесший вышеупомянутые магнитофоны, мне незнаком и ни на кого из моих друзей не ссылался». Просто некто с улицы?
— Товарищ следователь, к нам все приходят с улицы! И потом: я смотрю и оцениваю вещь. Человека я не замечаю, только его товар. Я товаровед.
— А своего брата заметите?
— Мой бедный брат умер в детстве.
— Зато двоюродный жив, имеет жену и двух дочерей. И здесь, в квитанции, они числятся у вас сдатчиками тех самых магнитофонов.
Чтобы избежать взгляда Пал Палыча, товаровед снимает и протирает очки, бормоча:
— Вы же знаете наше дурацкое правило: от одного человека не принимать двух одинаковых вещей… Потом нужно ждать, пока не продадут…
— А ему срочно требовались деньги, — договаривает Пал Палыч.
— Да, очень просил, и я вошел в бедственное положение…
— Записываем: вы взяли магнитофоны за наличные и оформили их на своих родственников. Так?
— Нельзя ли добавить, что это из сочувствия… и поддавшись на уговоры.
— Смотря сколько он получил по сравнению с продажной ценой.
— Несколько меньше, конечно…
Знаменский ждет.
— Примерно, половину, — договаривает товаровед.
— И расстались взаимно довольные. И не было мысли, что скупаете краденое?
— Нет! Я бы никогда, никогда!.. Человек внушал абсолютное доверие!
— Немножко, значит, посмотрели на него?
— Немножко посмотрел…
— А если он еще раз наведается?
— Зачем? — вздрагивает товаровед.
— За тем же. Вы нас известите?
— Д-да… ах да, непременно! Теперь, когда я узнал… Немедленно!
Прямо-таки взрыв гражданского энтузиазма, — думает Пал Палыч, — но нет, такой вот старый лис помогать милиции не станет.
Пекле второго безуспешного визита к автомеханику Раиса подала заявление о пропаже «Жигулей» в милицию и теперь регулярно наведывается сюда, домогаясь результатов.
— Ну как? По-прежнему на точке замерзания? Все никаких доказательств? — агрессивно спрашивает она у молодого лейтенанта.
— Объективных доказательств нет, но…
— Да куда же я свою машину дела? — перебивает Раиса. — Или я, по-вашему, сочиняю?!
— Вы послушайте, что я хотел сказать. Материал ваш на Петровку ушел. Туда все нераскрытое сейчас затребовали насчет автомобильных дел. Вызовут вас, успокойтесь!
… И действительно, вызвали и выслушали — с некоторым недоумением.
— Странная история, — говорит Пал Палыч. — Если человек кормится частным ремонтом, зачем ему привлекать внимание милиции?
- Предыдущая
- 4/15
- Следующая