На руинах Мальрока - Каменистый Артем - Страница 26

• Предыдущая
• 26/94
• Следующая

Вдоль берега хватало коряг и упавших деревьев — в таких местах лодку приходилось вести с особой осторожностью. Мужики все внимание перевели на русло — вот и перебили их первыми залпами.

Удобное место под засаду нашли… сволочи.

Решившись, скинул всю одежду, перепоясал голое тело, прицепил ножны с длинным изогнутым кинжалом — против коряг инструмент может понадобиться. Рывок за борт не занял и трех секунд, но еще ни разу в жизни секунды не тянулись так долго. Пронесло — я благополучно ушел в воду, не получив на прощанье ни одной стрелы.

Умение плавать не пригодилось: ноги уперлись в песчаное дно — вода до груди не доставала. Видимо, действительно мель, а не коряга.

Тут же сделал еще одно открытие: я здесь не одинок. Рядом, так же прижимаясь к борту, на меня без всякого испуга косился коренастый парень с козлиной бородкой и запущенной шевелюрой. Наш попутчик — тот самый, что страдал от недомогания, вызванного излишествами. Вот ведь несправедливость: нормальных мужиков расстреляли, а это похмельное тело живехонько.

— Ролл утоп, — спокойно сообщил парень. — Стрелы у него в спине были — несколько стрел. Упал и утоп. Я его пытался нашарить на дне, да не получилось ничего. Течение здесь сильное — унесло.

— Тебя не ранило?

— Нет. А кто это такие?

— Пойди спроси.

— Нет, не хочу. Эти разбойники совсем обнаглели — на лодку вздумали напасть. И зачем напали? Мы ведь даже без товара идем. Дураки. Никто на лодки не нападает. Не случалось никогда такого.

— Слушай, давай позже поговорим, а пока полезное дело сделаем. Если останемся здесь, эти ребята нас перебьют. Река неширокая: переберется часть на другой берег — и перекроют с двух сторон. Или даже на деревья эти заберутся и оттуда расстреляют. Надо лодку на большую воду вытащить, чтобы течением понесло. Сможем?

— А чего не сможем — запросто сможем. Мы в бровку левым бортом уткнулись — даже мелью такое не назвать. Главное, толкануть посильнее в правую сторону, чтобы за поворот течением успело вынести. Дальше, если повезет, долго вниз тащить будет. Берег тут глухой, звериными тропами за нами бежать придется, а с луками большими это тяжело. Струг большой, но силы у нас хватит — не засел ведь. Просто медленно поначалу пойдет, как ни тяни, но все равно пойдет — нас на это должно хватить. Я на нос пойду. Как нырну, так и вы сразу ныряйте и упирайтесь там ногами в песок, а спиной в днище. И выталкивайте струг на большую воду, разгибаясь и ногами давя. Поначалу, может, и не стронется, но никуда не денется — пойдет. Воздуха только в грудь больше наберите перед этим.

Может, этот молодой человек и грешит излишествами, но в вопросах лодочных я был склонен ему доверять — переспрашивать или предлагать свои идеи не стал. Дождавшись, когда лохматая голова скрылась под водой, глотнул воздуха, присел, перебирая руками по лодочному дну, пробрался под середину корпуса, уперся в доски спиной, а ногами в песчаное дно. Неудобно и тесно оказалось, но работать можно. Только сейчас начал подумывать, что струг, каким бы малым ни был, все же не игрушка, — усомнился в своих силах. Зря: и поднатужиться толком не успел, как «Титаник» плавно и уверенно продолжил путь.

А я остался.

Вот же идиот — о таком надо заранее думать!

В днище не было ни поручней, ни, разумеется, пассажирских сидений — просто голые доски. Гладкие доски, еще и жиром пропитанные от некоего вредоносного жучка. Громадина кормы уходила от меня медленно и уверенно, а я даже уцепиться ни за что не мог. Плыть следом, под водой? Я не рекордсмен-подводник — секунд через двадцать вылечу на поверхность, к радости наших новых знакомых. Схватиться за рулевое весло? Окажусь как на ладони — заметят сразу. Никак у меня не получится продолжить путь вместе с «Титаником».

Думай, Дан!

Берег. Глиняный обрыв метра в два; нависающие над водой пласты подмываемого дерна; завалы древесной рухляди и отдельные коряги.

Решено.

Вжавшись в дно, ориентируясь только по направлению течения, поплыл в сторону берега. Вода мутная, лучники смотрят на нее под острым углом — если хоть немного повезет, то не разглядят меня, несмотря на малую глубину. А если не повезет… лучше думать о хорошем…

Вперед. Быстрее. Блин! Да где же этот берег? До него доплюнуть можно было, а никак не показывается. Рука прошлась по чему-то твердому, неровному. Коряга? Дышать уже давно нечем — некогда разбираться. Осторожно ощупал препятствие. Вроде толстая ветка, тиной поросшая. Перебирая по ней ладонями, пошел вверх, там отчетливо разглядел смутную тень: похоже на бревно. Лицо показалось над водой, осторожно выдохнул отработанный воздух, глотнул свежего, заодно разглядев, что выбрался прямиком под стволом поваленного дерева. Упало оно давно — даже коры не осталось. Разный хлам, сносимый течением, прибивался к этому препятствию, образовав в конечном итоге небольшой завал, на краю которого я теперь нахожусь.

Удачно.

Сверху меня рассмотреть проблематично — дерево толстое над головой. Правда, и я не могу полюбоваться на позицию лучников, чему, если честно, не особо расстроился. Покосился в сторону лодки — ее уже успело отнести метров на тридцать, и останавливаться она явно не собиралась. Течение здесь быстрое — меня, пока боролся с ним, тоже снесло прилично. Приметная ива, что раньше была напротив струга, теперь зеленела выше, метрах в двадцати.

Чуть ли не над головой кто-то коротко выругался, после чего уже цензурно добавил:

— Бегом все за ней! Бегом! Уйдут ведь!

Наверху затрещали ветки, послышался топот множества ног. Топот, кстати, звонкий, что понимающему человеку говорит о многом. Простецкое народонаселение щеголяло по миру в лаптях или небрежно сшитых мокасинах. Сапоги с крепкими подошвами носили редкие мажоры — цены на них кусались. И без обуви было понятно, что за нас не разбойничающие крестьяне взялись, но тем не менее лишний штрих к картине.

Дождавшись, когда шум затихнет, выбрался из укрытия. Осторожно преодолел завал по бревну, избежав хаотического переплетения острых веток, добрался до глиняного обрыва. Здесь, остановившись, посидел с полминуты, убедившись, что шум и впрямь затих: лучники дружно преследуют дрейфующий струг. Сколько их, неизвестно, но, судя по тому, что слышал, о сотне и речи нет: готов на что угодно поспорить — их не больше пяти человек.

Для меня и одного хватит. Доспехов нет, одежды тоже нет — из имущества лишь пояс да кинжал в ножнах. Как-то я легкомысленно решил за борт уйти налегке… А как иначе? С тяжелым арсеналом не поплаваешь…

Зачерпнув на урезе воды комок раскисшей глины, обмазался, но результатом остался недоволен: рыжеватое пятно на фоне зелени и веток слишком выделяется. Не поленился добраться до заводи с илистым дном — добавил себе оттенков черного. Взгляни на меня сейчас инструктор по маскировке — ох и быть мне обруганному и униженному. Но с тем монстром рядовому диверсанту-иномирянину тягаться невозможно — он посреди кафельного бассейна способен так затаиться, что с собаками неделю искать будут.

Вскарабкавшись на обрыв, оказался на отличной тропе — чуть ли не дорога. А мне рассказывали, что берег дикий и здесь только звери бегают… Если это так, то в здешних краях, получается, носороги водятся. А я и не знал…

Пошел вслед за врагами. Понятия не имею, что буду делать, когда их догоню, но что-то делать придется. Нам надо решить этот вопрос — они очень серьезно настроены. И как нас вообще нашли? Поймать бы одного и допросить у костерка.

Ага… как бы самих не поймали… ловец…

Как диверсанту, мне стыдно признать, но на человека руки поднимать еще не доводилось. В другой жизни, на Земле, в краях, где я обитал, убивать друг друга было не принято. Случалось, конечно, но не со мной. Традиционные подростковые драки в расчет не беру — смертоубийство там не присутствовало даже в теории. Йена тоже не считается — когда я врезал ей топориком по шее, от человека в ней оставалась лишь оболочка. И даже на оболочку рука поднялась с трудом… ох и колотило меня тогда. Тюремщик? Так я его почти не трогал — в основном епископ приложился. Хороший шанс открыть список жертв мог представиться с инквизитором — уж его бы я с удовольствием расчленил на тысячу страдающих фрагментов, но гад удрал. Убивать и калечить его раньше времени не хотел — мне он для важного разговора нужен был. А человек — тварь нежная и непредсказуемая: кому-то ноги отрывают, и он на руках доползает до больницы, после чего непринужденно записывается на прием; а другой ножичком мизинчик порежет и, схватившись за сердце, склеивает ласты на месте происшествия. Не мог я тогда на нем отрываться… до разговора; так что счета жертвам не открыл…

• Предыдущая
• 26/94
• Следующая