Механический принц - Клэр Кассандра - Страница 33

• Предыдущая
• 33/88
• Следующая

– Как жестоко!

– Жестокий район этот Ист-Энд. Сплошные трущобы. Будь очень осторожна, не отходи от меня ни на шаг!

– Ты не знаешь, что Уилл там делает? – спросила Тесса, отчасти страшась ответа. Экипаж ехал мимо собора Святого Павла, возвышавшегося над ними, как огромное мраморное надгробие.

– Не знаю. – Джем покачал головой. – Отслеживающее заклятие позволило мне увидеть лишь улицу и… в общем, только расплывчатый образ. Маловероятно, что джентльмены ходят в этот район помолиться в церкви…

– А может, он решил поиграть в казино…

– Возможно, – неуверенно протянул Джем.

– Ты говорил, что почувствуешь… если с ним что-то случится. – Тесса приложила руку к сердцу. – Прямо здесь. Это оттого, что вы побратимы?

– Да.

– Значит, быть побратимами – это не просто поклясться оберегать и защищать друг друга. В этом есть что-то… мистическое.

Джем улыбнулся, и лицо его озарилось, будто в каждой комнате большого дома вспыхнул свет.

– Мы – нефилимы. Вся наша жизнь полна загадок – рождение, смерть, брак есть сплошное таинство, для каждого события свой ритуал. И чтобы стать побратимами, тоже нужно пройти ритуал. Разумеется, сначала делаешь предложение. Ведь это не простое решение…

– Это ты предложил Уиллу стать побратимами? – перебила его Тесса.

Джем улыбнулся и снова покачал головой:

– Наоборот, это он придумал, а точнее, поставил меня перед фактом. Мы занимались в зале, отрабатывали удары мечами, и он предложил, а я наотрез отказался. Ведь он мог найти более достойного. Тогда он предложил пари: если выбьет меч у меня из рук, то я соглашусь – и быть нам братьями по крови.

– И что же, Уилл выбил его?

– Ровно через девять секунд, – рассмеялся Джем. – Пришпилил меня к стене. Наверно, тренировался тайком от меня, потому что, знай я, как он владеет мечом, никогда не согласился бы. Ведь его любимое оружие – метательный нож, а не меч. – Юноша пожал плечами и добавил: – Нам было всего по тринадцать. Ритуал провели, когда нам исполнилось четырнадцать. С тех пор прошло три года, и я не представляю, как это – жить без побратима.

– А почему ты сначала отказался? – поколебавшись, спросила Тесса.

Джем провел рукой по волосам и ответил:

– Ритуал связывает, накладывая определенные обязательства. Ты становишься сильнее – можно полагаться на силу брата. Всегда чувствуешь, где он находится, и в бою вы действуете как единое целое. Есть руны, которые работают только для побратимов. Но выбрать можно лишь одного, и если он умрет, то ритуал повторить нельзя. Поэтому и отказался, ведь я не самый удачный вариант для него…

– Какие строгие правила!

Джем произнес какую-то фразу на незнакомом языке. Что-то вроде khalepa ta kala.

Она нахмурилась:

– Это не латынь?

– Греческий. У этого выражения два значения. Все хорошее, красивое и благородное достигается лишь упорным трудом. – Джем придвинулся ближе, и Тесса ощутила сладковатый аромат наркотика с легким привкусом его собственного запаха. – Есть и другое толкование.

Тесса сглотнула:

– И какое же?

– «Красота жестока».

Тесса опустила взгляд на его тонкие, изящные, умелые руки с аккуратно обрезанными ногтями, костяшки все в шрамах. Бывают ли нефилимы без шрамов?

– А ведь тебе нравятся мертвые языки, верно? – мягко спросила она. – Чем они тебя так привлекают?

Юноша склонился совсем близко, Тесса даже почувствовала его теплое дыхание на щеке.

– Трудно сказать наверняка, но есть в них некая законченность и ясность. Греческий, латынь, санскрит – все они несут очень прозрачные истины, поскольку появились до того, как люди загромоздили свой язык бесполезными словами.

– А как же язык, на котором ты говорил в детстве?

Его губы дрогнули.

– В семье говорили на английском и литературном китайском, он же мандаринское наречие. Отец знал китайский так себе, а когда мы переехали в Шанхай, стало еще хуже. Ведь там совсем другой диалект, а литературный китайский не в ходу.

– Скажи что-нибудь по-китайски, – попросила Тесса с улыбкой.

Джем быстро произнес несколько гласных и согласных звуков с сильным придыханием; тон голса то поднимался, то опускался: Ni hen piao liang[20].

– Что ты сказал?

– Я сказал, что твои волосы растрепались… вот здесь… – Джем протянул руку и заправил выбившуюся прядку за ухо. Тесса мигом покраснела и порадовалась, что в экипаже темно. Юноша медленно и нежно провел пальцами по ее щеке: – Будь осторожна, ведь в бою враг может воспользоваться любым твоим промахом, например схватить за волосы.

– Ах, ну да, конечно же! – Девушка быстро отвернулась к окну и застыла.

Желтый туман обволакивал дома, но все равно было видно, как экипаж въехал на узкую улочку, хотя по лондонским меркам она считалась достаточно широкой. Воздух казался вязким и пропитанным угольной пылью; повсюду было полно народу. Одетые в грязные лохмотья, прислонившись к убогим домишкам, люди жадными глазами, будто псы на кость, глядели на экипаж. Тесса увидела женщину, укутанную шалью, с корзинкой цветов в одной руке, другой она прижимала к себе младенца. Глаза у ребенка закрыты, лицо молочно-бледное – то ли очень болен, то ли мертвый. Босые дети, грязные и ободранные, как бродячие коты, играли на мостовой. На ступенях домов, прислонясь друг к другу, сидели пьяные до беспамятства женщины. Но ужаснее всего выглядели валявшиеся по обочинам мужчины в латаных-перелатаных пальто и засаленных шляпах. На окаменевших лицах застыла полная безнадежность.

– Богачи из фешенебельных районов вроде Мейфера и Челси любят совершать полуночные экскурсии в такие местечки, – неожиданно резко заметил Джем. – Называют это «экскурсия по трущобам».

– А хоть чем-нибудь они помогают этим людям?

– Редко, ведь они приезжают просто поглазеть, чтобы потом рассказать друзьям, приглашенным на чай, что видели «щипачей», «мамзелек» или «дрожащих джемми». Они даже не выходят из своих экипажей или омнибусов.

– А кто это, «дрожащий джемми»?

Джем пристально посмотрел на нее и сказал:

– Нищий в лохмотьях, который, скорее всего, замерзнет насмерть.

Тесса вспомнила, как они в Нью-Йорке заклеивали щели в окнах полосками бумаги. Но у нее хотя бы было где приклонить голову и была тетя Генриетта, которая поила ее горячим бульоном или чаем. Ей повезло.

Экипаж остановился на углу неказистого здания. Напротив светились окна трактира, из которого на нетвердых ногах вываливались пьяницы, некоторые в обнимку с густо нарумяненными женщинами, одетыми в яркие, кричащие платья, изрядно поношенные и грязные. Кто-то из них горланил «Жестокую Лиззи Виккерс».

Джем взял девушку за руку:

– Я не смогу защитить тебя чарами от взглядов этих мирян, поэтому опусти голову пониже и не отходи от меня ни на шаг.

– Ты это уже говорил, – улыбнулась Тесса, но руку не отняла.

Джем склонился и шепнул ей прямо в ухо; от горячего дыхания она покрылась мурашками.

– Это очень важно!

Он распахнул дверцу, спрыгнул на мостовую, помог Тессе сойти и крепко взял ее под руку. Она оглянулась по сторонам и поймала пару любопытных взглядов, но в основном миряне, казалось, даже не замечали их. Они направились к узкой двери, выкрашенной в красный цвет. Как ни странно, крыльцо перед нею пустовало, в отличие от остальных ступенек на этой улице. Джем быстро поднялся, почти таща девушку за собой, и настойчиво забарабанил в дверь.

Через миг дверь открыла женщина в длинном красном платье, обтягивающем тело, как перчатка. Черные волосы уложены в сложную прическу, которую удерживали две золотые китайские палочки; очень бледная кожа, глаза очерчены углем – впрочем, при ближайшем рассмотрении выяснилось, что это англичанка. Надутые губы выкрашены ярко-красным; уголки рта резко опустились вниз, когда она увидела Джема.

– Нет, нефилимам нельзя, – сказала она и попыталась закрыть дверь, но Джем поднял трость, щелкнул потайным механизмом и воткнул выскочивший клинок в дверной косяк.

• Предыдущая
• 33/88
• Следующая