До третьего выстрела - Лаврова Ольга - Страница 7
- Предыдущая
- 7/14
- Следующая
Входит Томин. Кибрит встречает его вопросом:
— Нашли?
— Нашли. Думаю от «ТТ», — он достает упакованные гильзы.
— Но от какого?
— Если в одном микрорайоне в течение десяти дней дважды фигурирует огнестрельное оружие… Где бы присесть? Два часа на четвереньках. — Томин берет пистолет, из которого стреляла Кибрит.
— Экзотический зверь! Здоровые, наверно, дырки бьет.
— Американский кольт.
— А калибр?
— Одиннадцать и сорок три. — Кибрит распечатывает гильзы.
— Откуда вынырнул?
— Один старичок хранил, участник первой мировой. Проверяем для порядка, нет ли за этим зверем грехов… Марина, посмотрите.
Та поочередно вставляет гильзы в другой микроскоп, что-то подкручивает, щурится.
— Да, гильзы «ТТ». Семь и шестьдесят два. С характерными индивидуальными особенностями.
— Зинаида Яновна! Мариночка! Последнее желание Томина! На сегодняшний рабочий день, разумеется.
— Ладно, Шурик, понимаем. Но пулегильзотека… Там возни надолго.
Трое парней-топориков стоят курят, скучают.
Появляется Леша; несет в авоське бутылки с молоком. Поодаль за ним следует Виктор. Парни дают Леше приблизиться.
— Глядите, Леха-Ледокол плывет!
— А где ж твоя флотилия?
Леша оценивает обстановку.
— На приколе.
— Ходят слухи, он задается! — не отстают парни.
— Ходят слухи, она стал очень смелый!
— Соответствует действительности, — говорит Леша.
— Ах, как он грубо разговаривает! Ах, я боюсь.
— Ты что же ребенка обижаешь, Ледокол? За это можно и схлопотать.
— Вообще-то, я против вас ничего не имею. Но, если охота, готов, — он отступает на шаг, аккуратно ставит авоську и принимает боксерскую стойку.
Виктор наблюдает.
— Слыхал? — балаганит парень. — Он на все готов!
— Это очень опасно.
— Для него, разумеется.
— Учтите, бью первым. Такой принцип.
— Ах у него еще и принципы!
Парни надвигаются на Лешу. Короткая схватка, в результате которой один падает, другой хватается за скулу, третий в замешательстве отступает.
— Удар! Еще удар! — «болеет» Виктор.
— Могу быть свободным? — бравирует Леша. — Или желаете еще по порции?
— Отвесь им, отвесь посочней! С горошком! — подзуживает Виктор.
— По-моему, уж сыты.
— В следующий раз возьмем нож и вилку, аппетит будет лучше, — обещают побитые.
Виктор уважительно подает Леше авоську.
— Лихо!
Тот забирает авоську и двигается дальше. Виктор идет радом.
— Первый разряд?
— Был одно время.
— Бокс — штука полезная. Но на улице может подвести.
— До сих пор служил.
— Это пока до серьеза не дошло.
— Что вы подразумеваете под «серьезом»?
— Видишь ли, парень… тебя Лехой звать? Может, будем знакомы? Виктор. — Обменивается рукопожатием с несколько озадаченным Лешей. — Сцепился ты, Леха, со шпаной, они теперь не забудут. Про ножик-то с вилкой поминали не зря.
— Да это треп.
— Сегодня треп — завтра серьез. Вилку, понятно, дома оставят, а нож возьмут, раз плюнуть. И что ты тогда с одним боксом?
— Ну, самбо я тоже немного знаю.
— А если и они немного знают? С чем ты против них выйдешь? Чтобы наверняка?
— Не на жизнь, а на смерть? — усмехается Леша.
— Вот именно.
— Не собираюсь.
— Не зарекайся, Леха. Прицепятся всей кодлой, а тебе характер не позволит хвост поджать, я же вижу.
— И что вы предлагаете? Есть продажный пулемет? Дымовые шашки?
— Три-четыре спецприема могу показать с удовольствием, потренируемся. Будут отлетать, как жареные.
— С какой стати подобная благотворительность?
— А что особенного? Понравилось, как держался, жаль, если дуриком покалечат.
Кибрит «принимает» Пал Палыча и Томина в лаборатории.
— Ну, Шурик, ты не зря ползал под лопухами, а Марина не зря сидела в пулегильзотеке. У пистолета бурное прошлое. Впервые он зарегистрирован как орудие преступления тридцать лет назад.
Томин присвистывает.
— Да, в феврале сорок седьмого. При ограблении магазина из него тяжело ранили сторожа. Поймали их… сейчас скажу: — заглядывает в записи: — «Шайка грабителей обезврежена спустя три месяца. По оперативно-розыскным данным, стрелял один из осужденных — И. Бондарь». Но твердо доказать это не удалось, и «ТТ» не нашли.
— А откуда он первоначально? Неизвестно?
— Значится как утерянный.
— Значится… это допускает разнообразную трактовку.
— Через тридцать лет что гадать, — говорит Пал Палыч. — Дальше, Зиночка?
— Дальше год пятьдесят девятый. Убийство. Дело не раскрыто. Затем семидесятый год. Убийство. Сводили свои уголовные счеты. По подозрению арестовали двоих, в том числе…
— Снова Бондаря! — догадливо восклицает Томин.
— Да, он тогда с год как освободился. И опять-таки были сведения, что он — главная фигура. Но соучастник принял вину целиком. Бондаря осудили за недоносительство.
— Если позже ни на чем не попался, то давненько гуляет на воле, — Пал Палыч оборачивается к Томину: тебе, дескать, карты в руки.
— Задача ясна, — кивает Томин. — Найти гуляющего Бондаря и проводить в твой кабинет. Ох вы, ноги мои, ноги, почему вас только две?.. А вдруг Бондарь — двоюродный дядя кассирши?
— Еще бы! — посмеивается Кибрит.
— Зинаида, пятнадцать секунд в месяц я имею право помечтать?
— Мечтай. Засекаю время, — она следит по часам. — Все, Шурик.
— Уже? — Томин поднимается. — Точные данные о Бондаре?
— Отдала справку печатать. Зайди в машбюро.
Томин весело подмигивает Пал Палычу:
— Утешаюсь злорадной мыслью, что тебе тоже предстоит пошевелиться. В частности, контакты с отделением…
— Понял, Саша, на мне.
— Видите, Ниночка, как мы скоро встретились. И на сугубо криминалистической почве.
— Скоро? — вырывается у Нины.
— Конечно. Прошло ведь месяца четыре?
— Целых пять с половиной! И вы даже не позвонили, — тихонько заканчивает она.
— Каюсь, замотался. А почему вы — Нина? От Антонины, скорей, Тоня.
— Девчонкой больше нравилось Нина, ну и прилипло. Но вы как хотите.
— Тоня… Нина… — пробует Знаменский на язык. — Ладно, решим. Рассказывайте, как вам работается.
— Ничего пока не выходит, Пал Палыч, замучилась.
— Не заметно, вид оживленный.
— Это потому что… просто рада вам. А с работой плохо. Про меня говорят: «Тетя маленьких не обижает, а больших сама боится».
— А я вам прибавлю забот.
— Догадываюсь. Конечно, тайком стрелять голубей — это ребята дорвались, не взрослое занятие. Но что пистолет тот же самый… как это возможно, Пал Палыч?
— Не знаю. По фотографии продавщица предположительно опознала Бондаря…. И голуби застрелены из пистолета Бондаря. А уж откуда он у детей… от «взяли без спросу» и до того, что кто-то дал разок побаловаться… с целью втянуть потом в какое-нибудь… Не знаю. Нужно искать подростков, которые имеют контакты с уголовниками. Семейные, соседские.
— По нашей картотеке — прямых контактов нет. Что до собственных впечатлений, то пока… — девушка виновато улыбается. — Плохая я вам помощница.
— Ладно, Нина-Тоня, будем знакомиться с вашими подопечными живьем.
Знаменский подходит к окну, словно обозревая будущее поле деятельности. Нина тоже подходит к окну и зябко запахивает жакет.
— Страшно подумать: вдруг кто-то и сейчас ходит с пистолетом в кармане. Две пули — в птиц. В кого третья?
— Надо успеть до третьего выстрела.
Леша с сестрой сидят буквально под забором, на сухой и жесткой траве — траве пустырей. Забор отделяет «их» двор от соседнего.
— Да не мешай ты себе жить, Натка! Чего ты боишься?
— Этот пистолет — вы от него ошалели. И вообще, с тех пор, как ты ушел из спорта…
— Не деликатничай, из спорта я не уходил. Меня ушли.
— Ну верно, тебя ушли — и ушли несправедливо. Но нельзя же со зла драться непрерывно! Вчера дрался, позавчера дрался, сегодня еще нет, но до ночи далеко.
- Предыдущая
- 7/14
- Следующая