Выбери любимый жанр

«Букет» на приеме - Лаврова Ольга - Страница 3


Изменить размер шрифта:

3

— Может… может, они у хозяев спросили…

— Хозяева были уже неспособны ответить, Кирпичов.

Тот дрогнул бровями.

— Их… насмерть?..

— Поднимались вы к Петуховым?

— Нет!

— У таксистов прекрасная профессиональная память. И прошли всего сутки. Опишите, пожалуйста, внешность ваших пассажиров.

— Мое дело следить за проезжей частью, а не пассажирами любоваться.

— Если вам их покажут, узнаете?

— Покажут? — На лице Кирпичова сменяются испуг, радость, недоверие. — Но разве… Разве их нашли? Поймали?.. — Верх берет осторожность. — Нет, не узнаю.

* * *

— Значит, и тебе врет? — спрашивает Томин, когда тройка собирается у Знаменского.

— Врет. И не вполне ясно, почему.

— Но, Павел, когда человек знает — произошло преступление и он не причастен, зачем ложь?

— Врет — значит, имеет причину, — поддерживает Томин. — А в таком деле иметь причину врать… — Звонит телефон, он берет трубку. — Да… Ну молодец, вези скорей! Что?.. Ладно, пусть покормит рыбок… Сестру Петуховой тебе доставят минут через сорок, — говорит он Знаменскому. — Она старая дева и держит три аквариума. Зинаида, что практически дал осмотр?

— Очень мало.

— Крушили все подряд — и никаких следов?

— Да, вот и так бывает.

— Ну, а замок?

— Хороший замок. Даже со специальным инструментом повозишься, пока вскроешь. И в механизме ни малейших царапин. Дверь открыли сами Петуховы. А если кто-то снаружи, то идеально подходящим ключом.

— Ваше счастье, что в этом деле есть хоть один правдивый и немного соображающий свидетель. Некто Томин. Так вот что я вам скажу. Петуховы никогда не впустили бы незнакомого человека. Звонят однажды: «К нам ломится подозрительный мужчина!» Спускаюсь. На площадке топчется новый водопроводчик из ЖЭКа. Немного под мухой, но вполне культурно объясняет, что явился по собственному их вызову — чинить кран. Или: дня два назад я занес их любимый журнал «Здоровье» — по ошибке сунули к нам в ящик. Слышу из-за двери: «Ах, Шурик, громадное спасибо!» Но, прежде чем открыть, накинули цепочку — убедиться, что действительно я. Понимаете, у них это железный рефлекс. Так что надо искать среди знакомых, и притом тех, кто знал про деньги.

— Извини, перебью, — постукивает карандашом Знаменский. — Вот квитанция прачечной. Я туда звонил. Белье брали на дому и домой же привозили. Как ты просунешь узел в щелку, не сняв цепочки? То же самое с переводами от сына. Чтобы получить деньги, надо предъявить паспорт, расписаться.

— У Петуховых примитивно стащили ключ из кармана, — предполагает Кибрит.

— У-у, какая поднялась бы паника! И меня непременно призвали бы для консультации: что надежней — сменить замок или врезать два дополнительных. Нет уж, тут вы со мной не спорьте. — Томин достает исписанный лист. — Вот тебе, Паша, список их близких, соседей и прочее. Судимых, увы, нет. А эта пригласительная открытка выпала из кармана Петухова в больнице.

— Вон они куда собирались! Банкет по случаю семидесятилетия друга и бывшего сослуживца… Бутылка шампанского?.. — вспоминает Знаменский. — Гм…

Томин кружит по кабинету.

— Как вы думаете, о чем Петухов говорил в бреду ночь напролет? О салате и огурцах! Что сильная засуха, и надо их ехать поливать. Просто терпения нет: мы тычемся в потемках, а старички лежат помалкивают и все знают… Попытаюсь еще раз прорваться в больницу.

И Томин прорвался-таки к Петуховой, состояние которой полегче, чем у мужа.

Иссиня-бледная, с перебинтованной головой лежит она на больничной койке.

— Анна Ивановна!.. Анна Ивановна, вы меня не узнаете?.. Я из квартиры наверху, Томин.

— Здравствуйте, Сашенька, — шепчет Петухова.

— Как самочувствие?

— Все болит…

— Анна Ивановна, одно слово — кто?

— Не видела, Сашенька.

— Но как все случилось?

— Афанасий Ильич пошел отпирать… потом слышу — голоса… Я выглянула из кухни… а он лежит… И дальше не помню…

— Вы кого-нибудь в это время ждали?

— Никого.

— Анна Ивановна, если хоть малейшее подозрение… Нет?

Петухова слабо качает головой.

— А деньги находились в квартире? Где они были спрятаны?

Петухова закрывает глаза.

— Просто так… лежали, — и жалко, по-детски всхлипывает.

* * *

Надежда Ивановна, сестра Петуховой, до появления на Петровке ведать не ведала о несчастье. Не ведала она, как выяснилось, и о том, что Петуховы скопили за последние два-три года круглую сумму. И теперь, сидя у Знаменского, Надежда Ивановна нет-нет да и утрет слезу. Но показания ее «не деформированы» волнением или обидой. Пал Палыч чувствует, что на объективность этой женщины можно положиться.

— Не понимаю, зачем деньги держали дома? — недоумевает он.

— Психология. В сберегательной книжке только цифры, а если дома, можно и поглядеть и пощупать. Они небось в эти деньги едва верили!.. Символ это для них был, я так представляю.

— Символ обеспеченности?

— Нет. Что Борис наконец в люди вышел. Ведь столько лет никакой надежды…

— А то, что с чужими людьми делились, а родной сестре — ни слова, тоже психология?

— Психология, — вздохнув, подтверждает Надежда Ивановна. — Но это такое — вовсе семейное, тут не к месту.

— Все-таки рассказали бы, если не секрет.

— Да неловко выйдет: сестра в беде, а я ее вроде судить стану… Ну ладно, расскажу, вы только не передавайте. Брат у нас был, Семен. Женился он на вдове, еще и с ребенком. Бабенка, правду сказать, вздорная попалась. Но мальчика я привечала — книжки там разные… когда рубашечку купишь. Родной — не родной, а все племянник. Особенно, как Семен умер. Жалко, знаете. А Петуховы совсем наоборот: у нас, говорят, теперь ничего общего, брось мальчишку приваживать, накличешь беды.

— Какая ж от мальчика беда?

— Да правду сказать, непутевый он, Генка… Двадцать два уже, а все к делу определиться не может, мотается из стороны в сторону. Иногда сердце замирает: ну как с пути собьется!

— У Петуховых он бывал?

— Зачем ходить, куда не зовут? Раз в год забежит…

— И вы связываете их скрытность с вашим отношением к племяннику?

— Другого и придумать не могу! Наверно, опасались, что на Генку просить стану. Но разве я бы стала?! Понимая их психологию.

— А Гене сейчас нужны деньги?

— Да вечно ему нужны деньги. То в биллиард проиграется, то вдруг магнитофон в долг купит. Шалая голова.

* * *

Мелькнувшее у Знаменского подозрение тотчас проверено.

— Парня уже месяц нет в Москве, — говорит Томин. — Он отпадает.

— Что ж, отчасти рад. Было бы жаль тетушку: у нее только рыбки да этот Генка.

— Ты себя пожалей. Да и меня не мешает. Спроси, сколько я спал за эти трое суток… Кто у тебя на очереди?

— Те, что помечены крестиком.

Томин просматривает список на столе.

— Крестики-нолики… А что означают галочки?

— Что человек слышал про деньги. Одна галочка — от самих Петуховых, две — из вторых или третьих рук… Мне не ясен принцип, по которому Петуховы откровенничали. Отчего именно с этими людьми?

Томин снова читает список.

— Да случайный набор… может быть, вот что — реванш. Успехами Бориса козыряли перед теми, кто в прежние времена его презирал.

— Может быть, если искать логические связи. Если вообще не сработала цепь случайностей.

— Ой, не накличь худший вариант. От цепи случайностей до цепи улик две пары ботинок сносишь…

В дверь кабинета постучали, и на пороге появилась встревоженная пожилая женщина с повесткой в руке.

— Здравствуйте. Мне к следователю Знаменскому.

— Прошу.

— Загляну попозже, — говорит Томин, выходя.

— Садитесь, пожалуйста. Ваша фамилия?..

— Буркова.

— Я пригласил вас побеседовать по делу бывших ваших соседей — Петуховых.

Соседка не сразу понимает.

— По делу Петуховых?.. Ну тут уж ошибка! Петуховы не такие люди! Какое на них может быть дело, что вы!

3
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело