Без ножа и кастета - Лаврова Ольга - Страница 9

• Предыдущая
• 9/12
• Следующая

— Пока нет.

— Еще раз дай все его фотографии. — Смотрит на часы. — Пока. У нас с Пашей разминка.

…Знаменский и Томин фехтуют в спортзале. Кибрит — болельщица — тоже в тренировочном костюме. Закончив, друзья присаживаются отдохнуть.

— Извини, Паша, почти на тебя не работаю, сижу на коротком поводке.

— Понятно, — кивает Пал Палыч.

— Но одна новость и тебе полезна. Как вы знаете, мы переехали, а в прежней квартире со скоростью рекламного ролика наведен шик-блеск, и туда вселяется… Кто бы вы думали? Дочка Сони с молодым мужем!

— Хорошая мина под Мусницкого, — довольна Кибрит.

— До чего бесстыжая личность — продолжает шуровать прямо у меня под носом!.. — говорит Пал Палыч. Он идет переодеться и, взяв свой пиджак, видит в кармане записку, написанную печатными буквами: «Знаменский, отстань от Мусницкого, пока просят по-хорошему!»

…В ДЭЗе Пал Палыч появляется настроенный весьма решительно.

— Здравствуйте, Павел Павлович. Как раз о вас думал! — Мусницкий говорит правду: они с Алтыновым что-то обсуждали — что для них насущней, чем следствие?

— Какое совпадение — я тоже о вас думал. Накиньте пальто, вы пойдете с нами. — За его спиной видны в коридоре какие-то фигуры, и у Мусницкого на миг ухает сердце.

— В каком… смысле?..

— Запланирован выход на территорию.

Успокоившись, начальник запирает ящики стола и одевается.

В коридоре — кучка людей, у одного на плече кинокамера, у другого — диктофон.

Знаменский объясняет:

— В присутствии понятых я вам буду задавать вопросы, а вы, естественно, будете отвечать.

— Про что же такой торжественный разговор?

— Покажете, куда в истекшем году истрачены средства, которые отпущены на благоустройство и содержание окрестных мест. Это будет фиксироваться с помощью магнитофона и киносъемки. Чтобы завтра не случились разительные перемены, как на чердаке.

— Я могу ошибиться в цифрах, вся документация находится у вас.

— Охотно прощу мелкие неточности.

Группа движется по дворовым угодьям Мусницкого, приостанавливаясь там, где он находит что продемонстрировать по графе «Благоустройство», и оператор поднимает камеру, чтобы запечатлеть это самое благоустройство, а один из сопровождающих делает записи в блокноте.

— Комплекс для отдыха по просьбе граждан… — Мусницкий, не смущаясь, тычет пальцем на пару скамеек.

— Придвиньтесь поближе, — говорит Пал Палыч, помещая его так, чтобы попал в кадр вместе со скамьями.

— Никогда не снимался в кино, — пытается шутить Мусницкий. — Интересно, что получится…

Затем он демонстрирует песочницу и грибок и без тени смущения называет это «сказочным детским городком».

— Вот ограждение покрасили для аккуратности.

Невысокий чугунный заборчик практически ничего не огораживает. Заборчик измеряют, человек с блокнотом что-то подсчитывает.

— Засняли? — хмыкает начальник. — Теперь вон туда. Обратите внимание: озеленительные работы.

Жмутся к асфальтовой дорожке мелкие кустики и деревца, а за ними — мусорный пустырь.

— Сейчас, конечно, впечатления не производит, а летом — как в парке. И сплошные цветочные насаждения. — Мусницкий поводит рукой в сторону пустыря с пожухлыми сорняками.

— И что же здесь цветет? — интересуется Пал Палыч, шевеля ботинком ржавую консервную банку на «сплошных насаждениях».

— Разные цветы. Много дорогостоящих. Очень бывает красиво, а запах чудесный!

— Издевается он, что ли? — бормочет один из понятых.

— Вы мне напомнили про чудесный запах. Разрешите пригласить — тут недалеко, — говорит Знаменский.

Они приближаются к переполненным помойным бакам, возле которых уже наросли безобразные кучи отбросов.

— Почему не вывозится мусор, товарищ Мусницкий? По вашим владениям везде подобные завалы.

— Возможно, перебои с транспортом. Я выясню. — И начальник увлекает спутников прочь.

— Яма — тоже по просьбе граждан? — позволяет себе шпильку Пал Палыч, останавливаясь возле глубокой ямы с осыпавшимися краями.

— Нужна была по техническим соображениям. Я распоряжусь заровнять…

Оператор прилаживается половчее взять в кадр яму. Мусницкий ждет, возвышаясь на ее краю.

— Будто для расстрела поставили, — замечает он и, слезая с кучи земли, шаркает, очищая подошвы. — Продолжаем? Вот, смотрите, свежее асфальтовое покрытие.

Группа удаляется…

И затем мы видим ее, когда задуманный Пал Палычем обход заканчивается. Человек с блокнотом докладывает ему о своих выводах.

— Эксперт-бухгалтер вел подсчеты. Детские грибочки, поломанные скамейки, несуществующие клумбы! — качает головой Знаменский. — Где же тридцать девять тысяч — тридцать девять тысяч рублей! — ассигнованные на содержание дворов и тротуаров?! Плюс пятнадцать тысяч на вывоз мусора! — Понятые и остальные сопровождающие рты раскрывают от названных цифр. — Даже если поверить в розы, хризантемы и прочие красоты, то, что вы мне реально показали, — это курам на смех!

— Ну-ну, посмейтесь напоследок, — Мусницкий говорит негромко и «доверительно» одному Пал Палычу и затем твердо выдерживает его испытующий взгляд.

На пустынной вечерней улице перед подземным переходом останавливается машина Алика, с которым приехала и портниха. Оба возбуждены.

Сдвинув рукав пальто, она проверяет время.

— Твои спешат, пять минут в запасе… Покажи еще разок, пока не продали!

Алик кладет ей на ладонь золотую монету.

— Не дешево ты сговорилась отдать?

— Из тех, кого я могу предложить, это самый щедрый покупатель! — заверяет она, любуясь монетой. — Но если Соня заметит пропажу…

— Вряд ли. Я вниз тряпку подложил и желтой бумажкой прикрыл. Не разберешь, тридцать восемь их лежит или двадцать восемь. Как был полный тайничок, так вроде остался. Если, конечно, не рыться.

— Лучше б взял все и не возвращался больше!

— Дешево меня ценишь — тридцать восемь червонцев!

— Золотых, Алик, — уточняет она.

— Все равно. Нет, теперь я не сомневаюсь, что есть еще и деньги, и камешки. Буду искать и возьму все разом! Это так, на первые расходы, — он забирает и прячет монету.

— Видишь, Соня — живой клад!

— Молодец, молодец.

Роли переменились на противоположные: теперь Алик играет первую скрипку.

— И все-таки неспокойно мне. Как ты будешь у нее шарить, раз вы с Изабеллой переехали?

— Ключ у меня остался. Когда Соня дома, когда нет — по окнам видно.

— А если застанет? — Его подружка зябко передергивает плечами. — Ты ее еще не знаешь!

— Ну застанет… А я там запонку ищу. Потерял где-то запонку, матушкин подарок, — подмигивает Алик. — Не подумает она ничего. Я муж идеальный, зять — каких свет не видывал! Мне стыдно, что я разлучаю мать с дочкой и увожу Белочку на Цейлон!

Они хохочут.

— Вот он! — восклицает портниха.

На противоположной стороне улицы, тоже не доезжая перехода, тормозят «Жигули», мигают фарами.

— Ответь ему.

Алик переключает ближний-дальний свет, повторяя сигналы «Жигулей».

Из них выходит мужчина и ныряет в подземный тоннель. Когда он показывается на этой стороне, Алик с портнихой покидают машину и отходят в тень подворотни. Покупатель — за ними. Следует короткий обмен приветствиями, и пришедший открывает «дипломат» со встроенным в него освещением.

Начинается торг. Покупатель придирчиво осматривает каждую монету. После пяти штук Алик говорит:

— Стоп! Расчет — и тогда продолжим.

Мужчина передает ему пачку купюр, Алик сосредоточенно пересчитывает…

И тут дельцы обнаруживают, что находятся в кольце оперативной группы. Бежать поздно, да и некуда.

Кисть Алика, держащую деньги, сжимает чья-то сильная рука; покупателя заставляют обнять и прижать к себе «дипломат»; портниху берут под локоть. И так их ведут к милицейскому «уазику».

Пал Палыч кладет перед Кибрит николаевский червонец.

• Предыдущая
• 9/12
• Следующая