Без ножа и кастета - Лаврова Ольга - Страница 4

• Предыдущая
• 4/12
• Следующая

Присутствующие тотчас облегченно разбегаются.

— Семеныч, есть разговор к тебе, — останавливает Мусницкого Соня.

— Пойдем в кабинет?

Соня кивает: разговор требует уединения.

…В кабинете Мусницкий собирается сесть за стол, но спохватывается и предлагает «начальственное» место Соне, а сам пристраивается сбоку.

— Похоже, буду Изу замуж выдавать, — вздыхает Соня.

— Да ну? И кого ты ей нашла? — полон любопытства Мусницкий.

— Сам он ее нашел… Вот-вот распишутся. — Заметно, что Соня еще не окончательно примирилась с подобной перспективой. — Так или иначе, Изе нужна квартира. Хорошая квартира, Семеныч. И быстро. Возьмешь аванс? — Она снимает с плеча тугую сумочку.

…Алик, сидя в машине с незаглушенным мотором, поджидает портниху. Завидя ее, едет навстречу вдоль тротуара, распахивает дверцу.

— Как? — спрашивает та, усевшись рядом.

— Дочка согласна, мамашу дожмем.

— Смотри только не пронеси!

— Ладно, не маленький.

Женщина оглядывается:

— Давай отъедем, кое-что расскажу.

Машина трогается и скрывается за углом.

В квартире с просторным холлом и смежной с ним кухней утром Томин варит себе кофе.

В холл выходит субъект средних лет в купальном халате.

— Доброе утро новоселу! — приветливо говорит он. — Как спалось?

— Прекрасно. Лежать — не сидеть.

— Тсс! — Халат предостерегающе подносит палец к губам и кивает на одну из трех дверей, выходящих в холл. — При нем таких шуток не советую: пятнадцать лет отсидел и еще весь такой…

В этот момент распахивается дверь и появляется немолодой громила в майке. Вся грудь и спина у него покрыты вязью надписей и рисунков.

Халат, направлявшийся к ванне, поспешно отступает.

— Пожалуйста, — пропускает он громилу к удобствам.

— Иди-иди, мойся! Я пока с человеком поговорю.

Громила придвигает ногой табурет, садится, окидывает Томина пристальным взором. Тот как ни в чем не бывало снял кофе с плиты, достал что-то из холодильника и принимается завтракать.

— Кто будешь? — спрашивает наконец татуированный.

— Зовите меня Сашей. Просто Саша.

— Я спрашиваю, чем занимаешься. Этот вот, который морду моет, — расхититель. Скрывается. А ты?

— У вас тут принято все о себе рассказывать? — удивляется Томин.

— Спрашиваю — ответь!

Томин изучает картинки и тексты на его теле.

— Ну чего молчишь?

— Извините, загляделся, давно не видал такой красоты… Про меня не беспокойтесь. За мной ни дела, ни хвоста. Просто у нас со здешними друзьями вышло небольшое недоразумение по коммерческой части. Меня прислали уладить. Называется третейский суд.

— А, дельцы промеж себя… Слыхал. На сколько накрыли?

— Потом, возможно, расскажу. Сейчас опаздываю на встречу, м-м… — Томин подыскивает слово, — с одним юристом.

По мнению верзилы, шутка удалась.

— Чеши! — хмыкнув, разрешает он.

Знаменский дочитывает какую-то бумагу, откладывает.

— Так. Тут ясно. И последний к тебе вопрос, — говорит он Кибрит. — Томилин засек водопроводные трубы, которые Мусницкий продал «налево». Сможем мы доказать, что они те самые?

— Если на складе осталось что-нибудь из этой партии, вероятно, сможем.

— Вероятно или наверняка? Мне нужен верняк.

— Ну и будет верняк. Даже гвозди, выпущенные в разные смены, отличаются друг от друга! На таких различиях держатся все строительные экспертизы. — Она оглядывается и видит входящего Томина. — Здравствуй, Шурик.

— Привет, бродяга! Ты что-то запропал, — радуется другу Пал Палыч.

— Как вы полагаете, где я теперь живу? В частной гостинице! В настоящих, братцы, подпольных номерах! Дуриком попал, повезло.

— И что там за публика? — торопит рассказ Кибрит.

— Самая разная. Кто приехал лечиться, а в гостиницу не пробился. Кто просто отдыхает от семьи. Этажом выше, например, квартиру снимает директор универсама, поскольку жена и любовница стесняются проживать вместе. В доме напротив — модный ансамбль: говорят по-русски, поют с акцентом. И на той же площадке три девочки веселого поведения.

— Везунчик ты!

— Безусловно. Но вы спросите, кто там правит бал!

— Ну?

— Гражданин Мусницкий! Выдает жильцам ключи, а купюры получает сам.

— Вот проходимец! Значит, скрывает свободные квартиры…

— Все знаю, Паша! У каждого ДЭЗа есть резервный фонд…

— А-а! — произносит Пал Палыч.

— Понял?

— Но я — нет.

— При большом ремонте, Зинуля, полагается отселять жильцов. Но народ у нас терпеливый, при нем можно ломать полы, менять рамы и тэ пэ. Зато некоторые любимцы судьбы, — Томин «подкручивает усы», — имеют комфортабельное пристанище.

— Спасибо, Саша. Отлично поработал. Адреса? — берется Пал Палыч за авторучку.

— Ой, не дам, погоди разорять наш притончик! Соседи у меня отменные. Один в бегах — по линии Томилина, ему пожертвую. А второй… довольно комичный: уголовник в стиле ретро. Явно приехал восстанавливать старые связи. Он хоть и замшелый, а дров может наломать. Мне нужно еще время.

— Сколько?

— Неделя. По рукам?

Пока они договариваются, Кибрит разбирает бумаги: что-то оставляет Пал Палычу, что-то складывает в свою папку. И встает.

— Поостерегайся там, Шурик.

— Погоди, я с тобой. Мне требуются твои штучки для снятия отпечатков.

Кибрит изумленно поднимает брови.

…Ансамбль, «поющий с акцентом», проводит домашнюю репетицию.

Соня и Мусницкий входят в подъезд, поднимаются в лифте на верхний этаж.

— Эта, — показывает Мусницкий на дверь одной из квартир и жмет кнопку звонка. Но прежде чем им успевают отпереть, из другой квартиры — очевидно, на звук лифта — выглядывают, а потом и выскакивают развеселые девицы.

— Дядя Макся пришел! — повизгивают они и с преувеличенным восторгом обступают Мусницкого, чмокают и тормошат.

Вокруг него возникает шутейный хоровод, на который Соня взирает в легком столбняке.

— Отстаньте, дуры, не видите, что ли! — кивает Мусницкий в ее сторону. — Я тут по делу!

Девицы оборачиваются и, увидя брезгливую гримасу Сони, с презрением ее оглядывают. Между тем из квартиры, в которую звонил Мусницкий, появляется расхлюстанный парень с электронной правнучкой балалайки — один из участников репетиции.

— К нам, хозяин?

— Квартиру посмотреть. Валяйте пока к девочкам!

Парень на минуту исчезает и выводит на площадку собратьев по искусству. «Девочки» встречают их радушно, и вся компания наконец скрывается.

Мусницкий спешит переключить спутницу на осмотр квартиры. Везде беспорядок и грязь. В одной из комнат обнаруживается томный длинноволосый юноша с серьгами в ушах, увлеченно, будто детектив, читающий партитуру. Он поднимает подведенные глаза и рассеянно здоровается.

Томин и его соседи оканчивают на кухне холостяцкий ужин.

— Все всухомятку да всухомятку — недолго и язву нажить, — печалится расхититель. — Как моя жена вкусно готовит! Гусь с яблоками… грибные супы… паштет из печенки с телятиной…

— Вон как жрал! — говорит уголовник.

Расхититель виновато ежится.

— И какая ж у тебя перспектива? — интересуется он, шумно прихлебывая чай. — Так все и будешь в бегах?

— Я, собственно, не считаюсь в бегах.

— А где ж ты считаешься?

— Понимаете, как получилось, — спешит удовлетворить его любопытство расхититель. — Завели групповое дело. Чувствую, могут до меня добраться. И тут один умный человек посоветовал: пока, говорит, ты по делу никто, лучше исчезнуть, чтобы тебя вообще не было. Раз не обвиняемый, то розыск объявлять не станут. А там следствие закончится, суд пройдет, и можно всплыть на поверхность — в другом, конечно, месте.

— Опять паштеты жрать.

— Хоть бы детей увидеть! Мать без меня умерла… — оборачивается расхититель к молча слушающему Томину. — Так, знаете, горько!..

• Предыдущая
• 4/12
• Следующая