Страсть - Кейт Лорен - Страница 22
- Предыдущая
- 22/66
- Следующая
Задачей Генриетты было собирать шляпы и сумочки дам, когда они заходили. Люси было приказано выдавать маленькие дорого-выглядищие танцевальные карточки с семейным гербом Констанции, вшитым в переднюю часть буклета, и информацией об оркестре, написанной внутри.
— Где все мужчины? — прошептала Люси Генриетте.
Генриетта фыркнула. — Моя девочка! В курилке, конечно же. — Она кивнула головой налево, где был коридор, ведущий в тени. — Они там останутся до подачи еды, если тебя это интересует. Кто захочет слушать всю эту болтовню о какой-то войне по пути в Крым? Не эти дамы. Не я. Не ты, Миртл. — Затем тонкие брови Генриетты поднялись и она указала на французские окна. — Уф, я говорила слишком быстро. Кажется, один из них выбежал.
Люси обернулась. Одинокий мужчина стоял в комнате, полной женщин. Он стоял спиной, показывая лишь прилизанную гриву сине-чёрных волос и длиннохвостый пиджак. Он разговаривал с блондинкой в мягко-розовом бальном платье. Её бриллиантовые серьги сверкнули, когда она повернула свою голову и закрыла глаза вместе с Люси.
Габби.
Красивый ангел моргнула, словно пытаясь решить, не была ли Люси призраком. Потом она чуть-чуть склонила голову к человеку, который стоял рядом, как-будто пытаясь послать ему сигнал. Прежде чем он обернулся, Люси узнала ясный, резкий профиль.
Кэм.
Люси задохнулась, роняя все танцевальные карты. Она наклонилась и неуклюже начала собирать их с пола. Потом она воткнула их в руки Генриетты и выскочила из комнаты.
— Миртл! — сказала Генриетта.
— Я скоро вернусь, — прошептала Люси, убежав по длинной, кривой лестнице прежде, чем Генриетта смогла ответить.
Мисс Макговерн послала бы Люси собирать вещи, как только она узнала бы, что Люси оставила свой пост и дорогие танцевальные карты — в танцзале. Но это было наименьшей проблемой Люси. Она не была готова иметь дело с Габби, не тогда, когда она должна была сосредоточиться на том, чтобы найти Люсинду.
И она никогда не хотела быть рядом с Кэмом. В ее собственной целой жизни или в любой другой сущности. Она вздрогнула, вспомнив, как он нацелил ту стрелку прямо на то, что он думал, было ею, когда Изгой попытался унести ее отражение в небо.
Если бы только Даниэль был здесь…
Но его не было. Все что могла делать Люси — это надеяться, что он дожидался бы ее, и не так уж злился бы, когда она выяснила бы, что она делает, и вернулась бы домой, в настоящее.
Наверху лестницы Люси бросилась к первой попавшейся комнате. Она закрыла дверь позади себя и прислонилась к ней, чтобы отдышаться.
Она была одна в огромном зале. Это была прекрасная комната с плюшевыми мягкими любовными сиденьями из слоновой кости и с парой кожаных кресл, расположенных вокруг полированного клавесина. Темно-красные шторы Обнимали трибольших окна на западной стене. Огонь потрескивал в очаге.
Рядом с Люси была стена книжных полок, подымающихся ряд за рядом, толстые в кожаных переплетах объемы, простираясь от пола к потолку, столь высокой была одна из тех лестниц, которые могли ездить вдоль полок.
В углу стоял мольберт, и чем-то манил Люси. Она еще никогда не была наверху в имении Констанс, и: Один шаг на толстый персидский ковер подтолкнул какую-то часть ее памяти и сказал ей, что она, возможно, видела все это прежде.
Даниэль. Люси вспомнила беседу, которая была у него с Маргарет в саду. Они говорили о его живописи. Он зарабатывал на жизнь как художник. Мольберт в углу — это, должно быть, было место, где он работал.
Она подошла к нему. Она должна была увидеть, что он рисовал.
Но до того, как она достигла его, три высоких голоса заставили её подпрыгнуть.
Они были прямо за дверью.
Она замерла, наблюдая за стержнем дверной ручки, которую кто-то поворачивал снаружи. У неё не было выбора, кроме как скользнуть за толстые красные бархатные занавески и скрыться.
Затем последовал шелест тафты, хлопанье двери и один вздох. За котрым последовало хихиканье. Люси прикрыла рот рукой и высунулась ровно настолько, чтобы взглянуть из-за занавеса.
Хельстонская Люсинда стояла в десяти шагах. Она была одета в фантастическое белое платье с мягким шёлковым лифом и корсетом. Её тёмные волосы высоко закреплены на её голове в массив блестящих, затейливо сделаных завиток. Бриллиантовое колье сияло на её бледной коже, давая ей такой царственный вид, что у Люси захватило дух.
Её прошлое было самым элегантным существом, которое Люси когда-либо видела.
— Ты вся сверкаешь сегодня вечером, Люсинда, — сказал мягкий голос.
— Томас снова звал тебя? — другой дразнил.
И другие две девушки — в одной из них Люси узнала Маргарет, старшую дочь Констанции, ту, которая гуляла с Даниэлем в саду. Другая, более молодая копия Маргарет, должно быть, была ее младшей сестрой. По возрасту, она была примерно как Люсинда. Она дразнила её как хорошую подругу.
И она была права — Люсинда действительно сверкала. Это должно было быть из-за Даниэля.
Люсинда плюхнулась на любовное сиденье из слоновой кости и вздохнула так, как Люс никогда не вздыхала — это был мелодраматический вхдох, который просил внимания. Люси мгновенно поняла, что Билл был прав: она и её прошлое "я" были совершенно непохожими.
— Томас? — Люсинда сморщила её маленький носик. — Отец Томаса — обычный лесоруб.
— Не совсем! — вскрикнула младшая дочь. — Он очень необыкновенный лесоруб! Он богатый.
— Тем не менее, Амелия, — сказала Люсинд, разглаживая свою юбку вокруг своих узких щиколоток. — Он практически рабочего класса.
Маргарет села на край любовного сидения. — Ты не думала о нём так плохо на прошлой неделе, когда он принёс тебе эту дамскую шляпку из Лондона.
— Ну, все меняется. И я люблю милые дамские шляпки! — нахмурилась Люсинда. — Но в сторону дамские шляпки, я скажу отцу, чтобы он не разрешал ему обращаться ко мне снова.
Как только она закончила говорить, Люсинда немного перестала хмуриться; на ее лице появилась мечтательная улыбка, и она начала напевать. Другие девушки смотрели недоверчиво, так тихо она пела про себя, гладя кружевную шаль и смотря в окно только в нескольких дюймах от прячущейся Люси.
— Что с ней случилось? — громко прошептала Амелия сестре.
Маргарет фыркнула. — Кто больше нравится.
Люсинда встала и подошла к окну, в результате чего Люси отошла за занавеской еще дальше. Кожа Люси покраснела, и она могла слышать мягкий гул голоса Люсинды в нескольких дюймах от нее. Затем шаги, как Люсинда отвернулась от окна и ее странная песня внезапно оборвалась.
Люси осмелилась выглянуть из-за занавески. Люсинда ушла к мольберту, где стояла замерев.
— Что это? — Люсинда подняла холст и показала его подругам. Люси не могла видеть слишком четко, но это выглядело достаточно обычно. Просто какой-то цветок.
— Это работа мистера Григори, — сказала Маргарет. — Его эскизы давали очень большие перспективы, когда он впервые приехал, но я боюсь, что сейчас с ним что-то не так. Он потратил на это целых 3 дня, но сейчас здесь нет ничего, кроме пионов, — она изобразила выученное пожимание плечами. — Странный. Художники такие странные.
— Но он красив, Люсинда. — Амелия взяла Люсинду за руку. — Мы должны представить тебе мистера Григори сегодня вечером. Он обладает прекрасными светлыми волосами, а его глаза…Ох, его глаза могут заставить тебя растаять!
— Если Люсинда слишком хороша для Томаса Кенингтона и всех его денег, Я очень сомневаюсь, что простой художник соответствует ожиданиям. — Маргарет говорила так резко, чтобы дать понять Люси, что она должна иметь чувства к Даниэлю, и он к ней.
— Я бы очень хотела встретиться с ним, — сказала Люсинда, дрейфуя обратно, к своему мягкому креслу.
Люси затаила дыхание. Так Люсинда не встречалась с ним еще? Как такое возможно, что она была абсолютно точно влюблена в него?
— Пойдем, сказала Амелия дергая руку Люсинды. — Мы пропустили половину вечеринки сплетничая здесь.
Люси должна была сделать что-то. Но то, что Билл и Роланд сказали, это то, что было невозможно сохранить ее прошлую жизнь. Это слишком опасно, чтобы пытаться. Даже если бы ей удалось что-то, Люсинда, которая будет жить после, будет изменена. Люси сама может быть изменена. Или еще хуже.
- Предыдущая
- 22/66
- Следующая
