Мы те, которых нет - Шахов Максим Анатольевич - Страница 37
- Предыдущая
- 37/52
- Следующая
Появившийся из подъезда человек привлек внимание. Боец в камуфляже поднялся во весь рост. Но нажать на спусковой крючок не успел. Его смело короткой очередью.
Роб знал, как уходить от преследования. Огрызаясь экономными очередями, заставил преследователей попрятаться, преодолел несколько метров. Нырнул в палисадник. Дальше через дорогу. А дальше – железнодорожные пути. Развилки. Там сам черт ногу сломит…
Роб ушел. Куратор и Шатун ушли. Им повезло в тот день.
А тем, кто пришел по их душу, не повезло. Четверым понадобился патологоанатом, а двоим – реанимация.
Полицейские нашли на месте перестрелки только следы – гильзы, кровь. Тела были эвакуированы.
При обходе жилого сектора стражи порядка наткнулись на квартиру, где были брошены снайперская винтовка и дорогостоящая следящая аппаратура. И никаких пальчиков или других, пригодных для идентификации следов.
С другой стороны – трупы есть? Трупов нет. И на фиг это расследование! Материалы сгинули в сейфах окружного полицейского управления – навсегда…
*
На следующее утро после бойни в ресторане «Зенит» Роб сообщил мне о новых неприятностях.
– С Куратором двигаете на запасной аэродром, – велел я. – Головой за него отвечаешь.
– Знаю, не маленький.
– А еще – благодарю за службу. Вы молодцы.
Итак, положение аховое. Моя морда показана по телевизору. Я стал одним из самых разыскиваемых преступников в стране. Крыша моя тоже снесена могучим ураганом – Куратора обложили, спалили его запасную лежку.
И что я имею?
А имею я себя самого, мою группу, Куратора на шее. И ощущение, что скоро разразится катастрофа невиданных масштабов.
Да, забыл – еще на руках у меня сумасшедшая террористка. Сидит в кресле как изваяние. Осунулась, ночь не спала. Но вид у нее не растерянный и не удрученный, а злой.
Только что я влил ей граммов двести текилы. Но не взяло.
– Ты в контакте, голубушка? – Я щелкнул у нее перед носом пальцами.
– Я в порядке. В порядке!
– Ну вот и хорошо.
– Их всех убили.
– Тебе их жалко?
Она посмотрела на меня очумело:
– Жалко? Мы были семьей!
– Шведской. Не говори глупостей. Тебе наплевать на них, так же как им на тебя. Объединяло нас общее дело. Теперь нет и его.
– Почему нет дела? – вскинулась она. – Дело осталось. Мы стольким пожертвовали. Дело есть!
– Нас сдали. Ты же вчера согласилась со мной – Афон привел нас на убой.
И правда – на убой… И я, такой весь из себя мощный профессионал, едва не попал как кур в ощип. А спасла меня привычка перестраховываться.
За день до акции около ресторана «Зенит» крутился человек. Ничем особым не отличался – прошелся и исчез, как сотни других. И отложился в моем подсознании. Я его на экране не рассмотрел детально. Даже внимания не обратил. Но заноза в памяти засела.
А когда мы вошли в банкетный зал, картинка сложилась.
Человек немножко подтягивал ногу. Это был Леший, мой бывший сослуживец по двести пятой базе.
В тот же миг мне стало понятно удрученное состояние Афона. Он привел всех в ловушку. Он замыкал наше шествие. Для чего? Для маневра. Скорее всего, у него была договоренность, что группа захвата его выпускает. А остальных кладут вглухую…
Цель всей этой трагикомедии? Пока непонятно. Но какая-то цель была. Не просто ликвидация терроргруппы. Что-то заказчики еще хотели. Поэтому не думаю, что Афона выпустили бы просто так и дали ему раствориться. Его бы, наверное, просто взяли живым и подвязали на какую-нибудь публичную акцию. Тут бы вспомнилось и то, что он в свое время был боевиком «Левой инициативы» – единственной политической организации, которая может оказать в хаосе сопротивление и незыблемо стоит на государственнических позициях.
«Инициативу» хотят убрать с арены? Ну что ж, тоже версия.
– Сакральная жертва – вот кто были мы, – сказал я.
– Все равно ты предатель! – неожиданно взбрыкнула Зена.
Я включил телевизор. Объектив телекамеры наехал на мертвое лицо Глицерина и на лежащий рядом с ним «Клин».
– Ты бы смотрелась куда лучше. Но за неимением…
– Сволочь!
– Я – да. Сволочь. Поэтому жив. И поэтому жива ты. Был бы интеллигентным садистом, как Жаб, или маньяком-взрывником, лежал бы сейчас с тобой в морге. Сволочью быть иногда выгодно.
Она потянулась к бутылке с текилой. Сделала большой глоток. Встряхнула головой. И почти спокойным ровным голосом произнесла:
– Ты прав, Чак. Извини… Что дальше?
– Вопрос интересный. Дела наши неважнецкие.
– Я знаю.
– Нет, ты даже не представляешь, что такое быть дичью, на которую объявлена охота, которую высматривает каждый патрульный, каждый полицай в штатском, каждый агент.
– И что? Сдаваться?
– Хороший выход. Пожизненного тебе не дадут с учетом молодости и неземной красоты. Но лет двадцать – легко. Две трети отсидишь, по условно-досрочному выйдешь. Как раз ближе к сорока годкам. Будешь выглядеть на пятьдесят – жизнь там тяжелая. Если выйдешь.
– Ты сволочь.
– Да знаю я. Не повторяйся.
Она всхлипнула:
– Двадцать лет. Афон говорил, что режим рухнет через месяц.
– Далеко не факт. И еще не факт, что тогда выпустят тебя, меня и нам подобных. Нас лучше держать под замком, а использовать как острое оружие – чтобы после сразу прятать в ножны.
– Все должно было быть не так.
– Я тебе скажу больше – дальше может быть еще хуже.
– Ты прав. Ты во всем прав. Я дура. Ничего не видела и не понимала.
– Смотри. С обороной у нас швах – рано или поздно нас вычислят. Значит, надо нападать.
– На кого?!
– На заказчика, который приказал нас убить.
– Я о нем ничего не знаю!
– Так уж и ничего?
– Нашего надзирающего знал только Афон, который появлялся и объявлял: вот деньги, вот оружие, вот приказ. Глицерин отличный взрывник. Мы взрывали. Афон говорил, что нас не слишком высоко ценят. Ты нужен ему был, чтобы поднять наши акции. И нам дали серьезную работу… Афон говорил, что наши акции резко растут.
– И тут нас сдали всем скопом, на пике величия. Разменяли на дешевенькую кабацкую потасовку. Почему?
– Что-то случилось, – подумав, произнесла Зена.
– Что именно?
– Я не знаю.
Есть над чем подумать. Мое внедрение шло по плану. Я вплотную приблизился к цели – на меня обязательно в ближайшее время вышел бы кто-то из реальных функционеров «Альянса». А потом произошел какой-то сбой. Когда? Кажется, я знаю. Все началось, когда Куратор запросил списки пропавших спецназовцев. Тогда враги должны знать, что я связан с ним и работаю на ФСБ? Почему тогда меня не грохнули втихаря?
Черт, путано все. Одни предположения и догадки. Притом достаточно бестолковые. Вопросов больше, чем ответов.
Зена завозилась в кресле. И вдруг выдала:
– Я видела однажды координатора. Мы с Афоном ехали на машине. Тот козел назначил срочную встречу. Афон не стал меня высаживать. Сказал сидеть в машине. И ушел.
– Но ты не выдержала.
– Ну и чего? Секреты у него какие-то от нас… Не фиг! Прошвырнулась я и увидела их. Они сидели в кафе и беседовали. Тот козел был похож на лису… Такая лисья морда. И волосы черные с седой полосой.
Я тут же вспомнил встречу с Глицерином, когда в кафешке были организованы смотрины. Там тоже был «козлолис».
– А вообще у нас остались контакты с подпольем?
– Нет! – воскликнула поспешно Зена.
– А если напрячься и подумать?
– Знала одного парня, – недовольно буркнула она. – Тесно знала.
– Спала?
– А ты ревнуешь?! – взвилась она, как мне показалось, с затаенной надеждой. – Спала. И он получше тебя в постели был.
– Твоему авторитетному мнению я доверяю… Он входит в боевую группу?
– Да, он в ячейке. Мы с ним начинали в «Зеленом патруле».
– О господи, – покачал я головой.
«Зеленый патруль» – экстремистская экологическая организация. Из тех любителей природы, которые призывают убить всех людей, чтобы зверушкам жилось вольготно. В связи с тем, что планета находится в стадии экологической катастрофы, такие организации привлекают массу сторонников. В России они находятся под покровительством зарубежных спецслужб, служат кузницей кадров для радикальных политических движений. Ничего удивительного, что «Альянс действия» осуществлял в «Зеленом патруле» вербовочные мероприятия.
- Предыдущая
- 37/52
- Следующая
