Вавилонские младенцы - Дантек Морис - Страница 94

Ноэлиты включались в космическую гонку. Они уверяли, что финансовые средства, необходимые для создания массивного роботизированного служебного модуля, будут в полном объеме получены в марте следующего года. Таким образом, будет запущена амбициозная программа, цель которой — снабдить сообщество правоверных инструментом, пригодным для будущей космической экспансии человечества. В частности, высадки на Марсе.

— Вот черт! — воскликнул Тороп. — Они что, действительно хотят послать священников в космос?

— Ватикан и Конференция епископальных церквей подумывают о том же самом. Кто же сказал мне, что мунисты и сайентологи готовят аналогичные проекты? Некоторым людям даже кажется, что подобный вид путешествий станет новым направлением большого бизнеса, вторым по величине после космического туризма.

— О боже, неужели просто нельзя отправить экстренное послание всем этим беднягам-инопланетянам? Вы можете хотя бы представить себе, как кардиналы в пурпурных мантиях плавают в невесомости и убеждают обитателей альфа Центавра принять святые догматы?

— Да, действительно, излюбленные ими фасоны одежды вряд ли говорят в их пользу, но следует четко осознавать, что церкви умеют преодолевать второстепенные препятствия подобного рода и адаптироваться к новым условиям окружающей среды. Иезуиты были в этом чрезвычайно сильны. Они устраивались всюду, куда Общество Иисуса отправляло их.

— Ну, по крайней мере, иезуиты относились к числу высокообразованных людей, тогда как нынешние придурки новой волны…

В улыбке Вакса сквозила безнадежность.

— Боюсь, это все, что наше время может предложить в качестве заменителя религии.

— Что ж, тогда молитесь за них, — подытожил Тороп.

«Аминь» они произнесли хором и расхохотались.

Однажды вечером, как раз накануне того дня, когда «Квакеры Земли» должны были «оценить» перспективность участия Торопа в «процессе», он спросил тех, которые оказались поблизости, не причинит ли он особых неудобств хозяевам здания, если переночует под открытым небом — на крыше с тропическими джунглями, где пахучая индийская конопля росла между тарелок спутниковых антенн. Торопа удивило, насколько спокойно эти люди согласились на его просьбу. Он даже подумал, что ему удалось завоевать их доверие — важный козырь, когда он решит смыться.

Благодаря счастливому стечению обстоятельств Тороп получил возможность наладить отношения с Лотус. Ее мать была венесуэлкой, а отец — хорватом. Она родилась в Монреале, получила образование в Сан-Франциско и несколько лет жила в перуанских Андах. Никогда не бывала в Европе и знала Дубровник только по фотографиям, которые ей показывал отец. Тороп ломанулся в обнаруженную брешь. Как и большинство других обитательниц этого здания, Лотус годилась ему в дочери, однажды вечером подумал Тороп, но, судя по свежим воспоминаниям о том, что он видел в прошлом месяце, разница в возрасте между партнерами не останавливала местных девиц. Так что у Торопа был шанс.

После того как он попросился спать на крыше, «Квакеры Земли», следившие за разведением растений внутри здания, строго предупредили его: взять можно только одну семенную коробку, не больше. Прикасаться к спутниковым тарелкам запрещено. И не забудьте, что утром за вами придет наш шаман.

Убаюканный благоуханием индийской конопли, производившим психотропный эффект, и ночным небом космических масштабов, которое раскинулось прямо над головой, Тороп полностью расслабился — впервые за очень долгое время.

Монреаль доживал последние летние деньки. От города исходила непрерывная пульсация, сопровождающаяся потоками раскаленного воздуха. Ночь была окрашена в цвета электрической бездны. Небо дрожало от искусственного сияния, облака были похожи на клубы пурпурно-оранжевого газа. Звезды, казалось, говорили Торопу: привет, мой свет летел десять тысяч, сто тысяч, пятьсот тысяч лет, чтобы достичь тебя. Быть может, меня больше не существует, и половина неба, которое ты разглядываешь, — просто иллюзия.

Вокруг, со всех сторон, вверх уставились тарелки спутниковых антенн. Как наркоман к игле, они тянулись к сигналам кольца искусственных спутников GPS, траекторию которых Тороп мог проследить от одного конца этого природного планетария до другого. Тороп представлял себе, как пучки электромагнитных волн добираются до обратной стороны планеты, в пустыни Казахстана или к одинокому острову посреди Тихого океана. Он представил, как где-то в районе радиационного пояса Ван Аллена они соединяются с космическими лучами или миллионами других электромагнитных волн, посланных миллионами других передатчиков мира. Мысленным взором Тороп видел орбитальную станцию «Альфа» и мириады объектов, вращающихся вокруг земного шара, как электроны движутся вокруг постепенно тяжелеющего ядра атома. Разум Торопа растворялся в золотисто-голубом свечении верхних слоев атмосферы, пока он не заснул, захмелев от ощущений.

Вдруг что-то мягкое и горячее вторглось в его первые сны. Его как будто втянуло в некий кокон из живой плоти. Ощущение было настолько сильным, что Тороп проснулся. Открыв глаза, он увидел чью-то фигуру, свернувшуюся во тьме совсем рядом, меньше чем в сантиметре от него. Тороп узнал Лотус. Они молча обнялись и слились в поцелуе, изучая тела друг друга. Тороп делал это осторожно, а девушка, в жилах которой смешалась хорватская и венесуэльская кровь, — с ненасытным любопытством.

— Монреаль — отличный город, — заметил Тороп.

Небо над его головой тихо мерцало миллионами звезд — вид, который два трепещущих от желания полушария женской груди заслонили самым восхитительным образом.

36

Горский несколько долгих секунд неподвижно смотрел на экран, который стал черным, с полосками помех по краям. В центре переливались оттенки серого. Послание, принятое спутниковой антенной, наполовину состояло из нечитаемых символов.

Горский закрыл глаза: «Вот подонки!» Потом обвел взглядом Маркова (всклокоченные волосы, слипающиеся глаза) и Власьева, высокого рыжего парня в бесформенной штормовке, руководителя первоклассной команды хакеров, прибывшей прямо из Новосибирска менее недели тому назад. Они не теряли времени даром.

Чуть раньше Власьев разбудил Маркова.

Было четыре утра, и Марков сначала послал его куда подальше. Но Власьев проявил настойчивость и показал ему запись. Марков помчался поднимать босса с постели.

— Покажите еще раз, — раздраженно бросил Горский.

Во время первого просмотра Власьев молчал. Когда диск завертелся во второй раз, он заерзал, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

— Мы перехватили этот разговор вчера днем, но нам понадобилась почти вся ночь на то, чтобы расшифровать.

На экране бушевали помехи.

— Часть картинки была утеряна при перехвате сигнала, ведь нам пришлось пользоваться только тем, что было под рукой, — объяснил Власьев извиняющимся тоном.

Когда большую часть экрана заняло дрожащее голубоватое изображение, Горский взмахом руки велел ему заткнуться.

Расслышать что-либо в первые тридцать секунд записи было невозможно, а качество картинки оставалось отвратительным. Но Власьев выполнил отличную работу при помощи «того, что было под рукой». «У этого парня отличное будущее», — подумал Горский после того, как звук наладился, а изображение стабилизировалось.

Он снова стал слушать диалог, в прошлый раз под действием первого всплеска эмоций он запомнил не все детали.

За пеленой «электронного снега» доктор Уолш разговаривал с женщиной, которой на вид было около тридцати пяти лет. Пепельно-белые волосы с серебристым отливом, серо-зеленые глаза, холодные, как воды арктического океана. Она была еще красива, но ее лицо напоминало металлическую маску и было почти невыносимо суровым.

— Я… я… — мямлил доктор Уолш. — Мы приняли все необходимые меры предосторожности, уверяю вас… Зародыши не…

— Зародыши! — завопила женщина, явно находившаяся на грани истерики. — Богохульство! Противоестественное явление! И что же вы можете сказать по этому поводу?