Вавилонские младенцы - Дантек Морис - Страница 83

Оказавшись в Николаевске-на-Амуре, имея за душой ровно столько денег, чтобы заплатить еще за неделю проживания в паршивой комнатенке, Мари приняла решение, которое полностью перевернуло ее и без того достаточно хаотичную жизнь. Друзья Андрея предложили ей чрезвычайно хорошо оплачиваемую работу — перевезти в желудке большую партию порошковых мета-амфетаминов, упакованных в презервативы, герметично запаянные с помощью композитного клея. За это отправители всучили ей пригоршню капсул «ТрансВектора». Морозным декабрьским утром она двинулась по Транссибирской магистрали, добралась до Новосибирска и сбыла товар уже упоминавшемуся Борису. Но новый кризис, связанный с острой потребностью в наркотике, не заставил себя ждать. В новом, 2013 году Мари явилась к Борису, который жил в микроавтобусе «фольксваген» в унылом пригороде. К Борису и его странным приятелям. Она снова попала в рабство к небольшой банде. Они каждую ночь делили ее между собой, а потом сбагрили другой группировке. Там она вскоре встретилась со старухой, которая представила ее мужчине по фамилии Горский.

Он предложил ей пятьдесят тысяч долларов, в два приема, если она осуществит скромную «гуманитарную» миссию в хорошо знакомой ей стране — на родине. Мари согласилась не раздумывая.

Образ грузного сибиряка появился перед мысленным взором Мари — таким, каким мафиози предстал перед ней в самый первой раз.

Медведь. Это была его anima. ^[120]То, кем он был в глубине души. Это вселяло чувство уверенности.

Мафия, вроде преступного сообщества, к которому принадлежал Горский, или местных группировок, с которыми он поддерживал связь, без сомнения, была способна мобилизовать десятки, сотни, а может, и тысячи глаз и ушей — и сделать это в обстановке строжайшей секретности. Агентом мафии мог оказаться любой человек — в автобусе, в круглосуточном продуктовом магазине, перед киоском с жареным картофелем, на перекрестке любого города Квебека. Старик в давно вышедшем из моды непромокаемом плаще или молодой яппи, одетый по последнему писку двадцать первого столетия. Белая дама с сурово сомкнутыми губами или взбалмошная девица с делано невинным выражением лица. Им мог оказаться торговец гамбургерами, юноша-киберпанк, портной-еврей или таиландец, чья мастерская находится на улице Сен-Лоран, или даже легавый, торчащий на посту на углу улицы Пренс-Артур. Кто угодно.

Щека Мари покоилась на холодной влажной поверхности, которая пахла свежескошенным сеном. Мари выпрямилась, вдохнув влажный от утренней росы воздух. Она потеряла время. Поток воспоминаний опрокинул ее на край тропинки и лишил сил даже прежде, чем она успела осознать хоть что-нибудь. Начальная, примитивная стадия кризиса.

Солнце уже приобрело цвет желтоватой пыли. На востоке над рекой скапливались облака.

«Квебек, — подумала Мари, обводя всю эту картину взглядом. — Место, прямо противоположное тому, где я должна была бы находиться в этот самый момент».

Она пешком пришла в ближайший город. Сумела снять несколько тысяч долларов наличными со счета Мари Зорн и припрятала деньги в укромном месте за поясом своих джинсов. Затем взяла напрокат «мазду» серо-серебристого цвета, заплатив за целый месяц вперед. Мари планировала добраться до полуострова Гаспе и под именем Марион Руссель сесть на какое-нибудь судно отправляющееся в любую точку мира, если возможно — куда-нибудь в Южную Америку. Затем Панама с ее каналом, а оттуда — в Тихий океан и в Микронезию, как можно скорее, любыми средствами — как реальными, так и теми, какие только можно себе представить. Любыми.

Согласно метеосводке, до самого вечера ожидалась повышенная солнечная активность, поэтому Мари запрограммировала машину на режим максимальной защиты от ультрафиолетового излучения. Стекла машины стали дымчато-серыми, полупрозрачными, а если смотреть снаружи — почти непроницаемыми.

Мари почувствовала себя в безопасности, как в мечтах своего детства, когда она изобретала особые логические цепочки, чтобы защититься от холодного и непостижимого мира. Смутные воспоминания о счастливой поре раннего детства прокручивались перед ее мысленным взором рывками, дергаясь, как кинолента на старом проекторе.

Она ехала, не превышая разрешенной скорости, до самого вечера.

И остановилась в мотеле у дороги.

Часть четвертая

HOMO SAPIENS NEUROMATRIX ^[121]

Теория естественного отбора — это не обычная научная теория, которую можно подвергнуть испытанию, но скорее — программа для изысканий метафизического характера.

Карл Поппер

32

Новость с быстротой молнии распространилась по всем уровням организации. «Горский побелел, как стены в пыточной камере в эпоху всесильной Лубянки», — думал Романенко, пока тот с помощью нескольких образных выражений проводил экспресс-анализ сложившейся ситуации.

Да, похоже, это Пёрл-Харбор.

Романенко полагал, что монреальская резня станет тем непредвиденным обстоятельством, которое на ближайшее время снизит накал сепаратистских страстей, бушевавших в душе Горского. «Что-то пошло чертовски не так», — твердил тот. Романенко вяло кивал. «Чертовски не так» — это выражение подходило как нельзя лучше.

Итоги были весьма печальны. В официальных канадских СМИ не называли ни одной фамилии убитых или пострадавших, но говорили о том, что мотоциклисты, объединившиеся с китайскими гангстерами, вдребезги разгромили вражескую группировку, состоявшую главным образом из представителей русской мафии и «Ангелов ада». А в одном хорошо знакомом интернет-ресурсе Романенко вычитал, что у квебекской полиции имеются и другие зацепки. В первую очередь в этой связи упоминалась война между сектами. Космическая церковь Нового Воскрешения схватилась с адептами каких-то конкурирующих культов. Настоящая свистопляска.

Блогер Вамп-911, завсегдатай упомянутого ресурса, имевший, по предположению Романенко, прямое отношение к квебекской полиции, утверждал, что среди убитых на улице Ривар оказался бывший десантник, которого в девяностых годах выгнали из канадской армии за военные преступления. Этот парень последние пятнадцать лет якобы работал охранником, колеся по всему североамериканскому континенту. Нью-Йорк, Чикаго, Калгари, Денвер, а последние два-три года — Монреаль. Примерно шесть месяцев назад Тороп получил лицензию от частной охранной фирмы с бульвара Рене-Левеск. Связей с бандами байкеров или китайскими триадами он вроде бы не поддерживал. Зато у него, как и у большинства других мотоциклистов, убитых в перестрелке, обнаружили значительное количество героина в виде курительных смесей.

По данным, которые Романенко удалось собрать в течение вечера и последовавшей за ним бессонной ночи, квебекская полиция видела настоящую бойню. Дом Торопа забросали гранатами, машины были уничтожены с помощью противотанкового гранатомета и даже реактивных снарядов, начиненных напалмом, — так в интервью каналу СВС рассказывал совершенно ошалевший полицейский, указывая на то, что осталось от сгоревшего дерева, и обугленный мотоцикл на краю тротуара.

Чуть южнее, в районе улицы Черрье, два человека из Онтарио почти одновременно получили несколько пуль в голову.

Перед Горским, как и перед Романенко, встали ужасные вопросы: кто же на самом деле мог все это совершить? кто посмел вот так, без всякого предварительного уведомления, напасть на русскую мафию? кто мог подвергнуть дом массированному обстрелу? и главное — зачем?

Ответ родился в голове полковника сам собой: «Постой-ка, да ведь это произошло потому, что эти люди, кем бы они ни были, тоже хотели заполучить Мари Зорн».

На следующий день местные СМИ, беспощадно конкурируя друг с другом, демонстрировали кадры минувших боев. Через тридцать шесть часов после бойни на плато Мон-Ройал информационные сети уже обрушивали на потребителя тонны сведений. Десять тысяч версий. Каждая из которых претендовала на роль истины.