Вавилонские младенцы - Дантек Морис - Страница 60

Остаток дня Романенко провел, занимаясь своими прямыми обязанностями. Колесу истории, судя по всему, было угодно повернуться в сторону обострения напряженности: ситуация на китайской границе опять стала развиваться стремительно. Разгром казахской армией вооруженных формирований СОУН существенно ослабил уйгурское освободительное движение. Кроме того, после зверств, совершенных боевиками упомянутых формирований на китайско-киргизской границе в братоубийственных схватках с конкурентами из СОВТ, акции движения на бирже под названием «Контроль над соблюдением общечеловеческих ценностей» упали до самого низкого уровня.

НОА решила этим воспользоваться. Уже несколько дней она яростно атаковала позиции исламистских группировок, особенно «Джамаата», главой которого был шейх Азнар Анкси — союзник князя Шаббаза. Тем временем Азнар прилагал отчаянные усилия для того, чтобы воссоздать свою маленькую армию, уничтоженную в начале лета в Киргизии. Российские и казахские власти, которые с начала гражданской войны в Китае всемерно поддерживали уйгурских повстанцев, стали проявлять серьезное беспокойство. После всех катастрофических событий этого лета позиции северян значительно усилились. Пока НОА наносила авиаудары в районе гор Тянь-Шаня и перебрасывала тяжеловооруженные десантные подразделения с основного места военных действий, Министерство обороны стало посылать Романенко четкие, недвусмысленные приказы: прекратить продажу крупных партий оружия уйгурским группировкам. Оказать на них давление, чтобы добиться предварительного объединения под руководством некоего органа, представляющего интересы всех течений. При любом развитии событий — дождаться окончания конфликта НОА с «Джамаатом» и «Хамасом». Вывезти из региона группу следователей ООН, находящихся здесь с прошлого месяца, поскольку они мешают осуществлять поставки оружия.

Все было ясно как дважды два. Москва и Алма-Ата сдавали уйгуров с потрохами. Отныне соотношение сил явно складывалось не в пользу последних.

Положение дел на центральном фронте оставалось стабильным. Южане так и не оставили Ухань, а силы Пекина уверенно держались в Сычуани. Мощные паводки на реке Янцзы заставили противоборствующие стороны на время смириться со сложившейся ситуацией. Очевидно, полководцы армии северян решили воспользоваться этим вынужденным затишьем, чтобы зачистить тылы, раз уж появилась такая удачная возможность.

Список военных подразделений, которые северяне бросили против остатков уйгурских повстанцев, выглядел впечатляюще. Это были элитные части, закаленные боями и оснащенные самым современным вооружением, вертолетами, самоходной артиллерией, штурмовой авиацией, новейшими танками. Десантники. Ударные отряды пехоты. Подразделения горных егерей. Контрпартизанские диверсионные группы. Очень скоро уйгурам придется несладко.

Колесо истории поворачивалось.

Оно вращалось постоянно, сминая в кашу все, что попадалось ему на пути.

* * *

Ночью события следовали одно за другим. Сначала, около полуночи, телефонный звонок. Как всегда, от местного связного русской мафии.

— Завтра утром. В обычном месте.

После чего связь прервалась. На основании имевшейся информации Тороп понимал, что ему вряд ли раскроют точное местонахождение нового жилья ранее чем за сутки до переезда.

Затем, незадолго до рассвета, позвонил Романенко — по экстренной линии связи. Виброзвонок микроскопического наушника прервал мирный сон Торопа, в котором маленькие девочки играли с гранатами на длинных белых пляжах.

Усевшись перед портативным компьютером и обвешавшись периферийным оборудованием, необходимым для раскодирования сигнала, Тороп открыл видеоканал «Стратус», ругая про себя полковника и все технические достижения промышленности, поднимающие человека с постели ни свет ни заря.

Лицо Романенко заполнило весь экран. Тороп обратил внимание на то, что нарушен баланс красного и синего, и отрегулировал 3D-очки.

— Положение дел явно не в нашу пользу, — сказал Романенко, глядя на него с другого края мира.

Послышалось жужжание, почти скрежет — это система обрабатывала мощный поток кодированных цифровых данных. Слова Романенко с трудом прорывались сквозь скрип в наушниках. Тороп убавил громкость.

— Что случилось, полковник? — процедил он сквозь зубы.

— Через несколько дней после переезда к вам прибудет инспекция. Человек, представляющий наших заказчиков. Он решит, сворачивать операцию или нет. Молитесь, чтобы то, что девушка перевозит, не оказалось заражено.

— Что вы хотите сказать? — вырвалось у Торопа.

Он еще не сообщил полковнику об открытии, сделанном Ребеккой. Он хотел подождать несколько дней и убедиться, что информация как следует проверена. Предосторожность, которая, судя по всему, оказалась лишней.

— Вы не поверите, но сейчас я дам вам еще одну потрясающую зацепку. Помните, я уже делился с вами чрезвычайно важными сведениями? Хатэвэй. Кстати, что вам удалось выяснить?

Тороп уставился в черный зрачок веб-камеры, зная, что смотрит прямо в глаза Романенко.

— Хатэвэй или Хичкок, мне плевать, — холодно бросил он. — Это не имеет никакого значения.

Романенко расхохотался. В его смехе звучала ледяная жестокость.

— Да что вы, Тороп! Это же ключ ко всему делу! Очевидно, вы слишком далеки от понимания истины. Боюсь, как бы вам не пришлось выбросить ваше вознаграждение в мусорную корзину на вашем экране или даже засунуть его куда-нибудь еще.

Тороп вздохнул. «Вот ублюдок!»

— Мне нужно знать, что именно она перевозит, Тороп. Причем знать это наверняка. И как можно скорее.

Романенко впился взглядом в лицо Торопа. Свечение экрана придавало его взгляду особую силу. Тороп дрогнул. «Отсрочки приговора, вынесенного Мари, не будет. Тем хуже для нее. Я работаю на полковника, черт побери», — повторял он про себя, как малолетний преступник, по собственной глупости попавшийся с поличным.

— О'кей, — это было сказано вслух. — Вы абсолютно уверены в том, что вас не прослушивают?

— Не переживайте на этот счет, Тороп, и скажите мне, что вам известно.

— Ладно. С тех пор как мы приехали сюда, у девушки не было месячных. У особ женского пола это, как правило, свидетельствует о беременности.

Воцарилось длительное молчание, нарушаемое тихим треском помех.

— Что это такое, полковник? Что они запихали ей в брюхо? Это как-то связано с вирусом?

Романенко улыбнулся, как будто передернул затвор винтовки:

— Вы в самом деле этого не знаете? Вот тут информация о докторе Хатэвэе и могла быть для вас полезной, Тороп.

— Я вам уже сказал, у меня на это не было времени. Но если вы дадите мне несколько дней, я смогу сообщить вам что-нибудь новое.

— Ни к чему. На самом деле, незадолго до разговора с вами я узнал, что она перевозит, и ждал от вас лишь подтверждения этой информации.

Тороп замер на месте:

— Но… Почему?

— Почему я продолжаю предлагать вам премию, как морковку — ослу? Лишь по одной причине: эта морковка заставляет вас двигаться вперед. И то, что вам известно это обстоятельство, никак не повлияет на положение дел.

Тороп не ответил. Он понимал, что полковник прав.

— Мне по-прежнему нужны кое-какие дополнительные сведения. Фундаментального характера. Я хочу заключить с вами сделку. Я посылаю вам досье по этому делу целиком, рассказываю все, что мне известно. И удваиваю вашу премию. Взамен вы отыскиваете недостающие детали картины, особенно в той ее части, которая касается деятельности секты в Канаде. Но главное — вы пытаетесь всеми способами помешать устранению девчонки.

Тороп задумался. Романенко хочет спасти шкуру Мари Зорн вовсе не по доброте душевной. Наверняка он пытается понять, насколько сильно недооценил эту девушку с точки зрения ее рыночной стоимости, и особенно — как резервный двигатель, который мог бы вывести его карьеру на совершенно новую орбиту. Тороп подозревал, что с некоторых пор полковник ведет двойную игру. Со дня на день он попытается обмануть Горского и принести его в жертву федеральным правоохранительным органам России. И это время, судя по всему, пришло. Если вдобавок он поднесет начальству на блюдечке живую Мари вместе со всеми ее секретами, то получит пенсию, достойную министра.