Фактор агрессии - Орехов (Мельник) Василий - Страница 21

Наконец он вывалился на нужном уровне. Штабные офицеры, увидев рысящего по коридору адъютант-референта самого Папаши Людвига, терялись и не знали, как реагировать. Некоторые пытались поспешно отсалютовать ему в спину, не успевая сделать это до того, как гражданин полковник проносился мимо, другие удивленно отшатывались к стене, чтобы не попасть под этот пыхтящий грузовик, третьи – в основном равные ему по званию – пытались сделать вид, что слишком поглощены изучением каких-то распечаток или сообщений на своих коммуникаторах, чтобы замечать катящийся по коридору топот. Лицо Фаня покраснело, и не только от внезапной нагрузки. Ему пришлось бежать, не отрывая ладони от козырька фуражки: завистников у него было предостаточно, и кто-нибудь запросто мог накатать рапорт, что полковник Юшенг не ответил имперскому офицеру на приветствие. Хорошо, что навстречу не попалось ни одного генерала или адмирала, потому что в Уставе было строго регламентировано, что старшего по званию необходимо приветствовать, перейдя на четкий строевой шаг, – в отличие от салюта младшему или равному по званию, для которых таких сложностей прописано не было, и значит, отдание чести на бегу нарушением не являлось. Что не запрещено, то, как известно, разрешено – за исключением тех случаев, когда у Сената и Первого Гражданина другое мнение на этот счет.

Фань Юшенг остановился перед кабинетом адмирал-командора, собрался, втянул пузо, перевел дух. Затем коснулся биосенсора на стене, и дверь, опознав отпечатки пальцев, запах и структуру ДНК гостя, послушно сдвинула в сторону бронированную коралловую створку. Полковник специально не стал вытирать вспотевшие руки, чтобы система опознавания по генетическому коду сработала быстрее.

Войдя, Фань привычно двинулся к своему месту на противоположном конце огромного стола посреди кабинета, но адмирал-командор жестом остановил его и указал на одно из адмиральских кресел напротив себя. Это означало, что предстоит задушевный разговор или мозговой штурм. Исходя из событий последних минут, вероятнее было второе.

– Хорошее время, – оценил Людвиг Рихтер, бросив взгляд на часы. – Почти уложился. Сигару, полковник? – Он протянул помощнику раскрытый сигарный ящик, и это означало, что разговор будет предельно серьезным. Обычно командор не курил и не выносил, когда это в его присутствии делали другие, однако в экстренных ситуациях сигарный дым помогал ему думать.

– Не откажусь, – стараясь не задыхаться, отозвался адъютант. Сигара после обеда была весьма кстати.

Папаша Людвиг сосредоточенно раскурил свою и придвинул помощнику серебряную гильотинку и сигарные спички.

– Итак, какие у тебя соображения по поводу произошедшего?

Раскочегаривая сигару, Юшенг глубокомысленно выпустил клуб благовонного дыма.

– Я в некотором затруднении, Папаша, – признался он. – Мы ждали известий и даже подозревали, какого рода известия нас ожидают, но полученное сообщение ясности не внесло. Теперь мы можем быть уверены, что наша ударная группировка разгромлена, но мы по-прежнему в неведении о том, как именно произошло такое невероятное чудо.

– Личные предположения есть? – мрачно осведомился гражданин адмирал-командор.

– Они у меня были с самого начала, сразу после доклада о гибели Мистера Мармадьюка.

– И?

– В Адмиралтействе предатель. Возможно, целая группа – иначе невозможно объяснить некоторые весьма странные моменты произошедшего. Других версий у меня нет.

Верховный командующий имперским флотом помолчал.

– Ты понимаешь, что это невозможно? – глухо поинтересовался он. – Что может заставить высшего штабного офицера предать интересы Родины?

– Я не знаю. Мое предположение звучит дико, но иначе я не могу объяснить потрясающую военную мощь пиратов, сравнимую с нашей. Если даже не превосходящую нашу – учитывая, как легко и быстро они расправились с ударной и десантной группировкой. – Фань посмотрел на Рихтера. – Ведь вы тоже думали об этом, не правда ли? Именно поэтому вы не передали сообщение с Малышки Эми в аналитический отдел, а сначала вызвали меня?

– Ладно, допустим, – нехотя кивнул адмирал-командор. – Я в самом деле придержал сообщение. Действительно, риск предательства существует, поэтому чем меньше людей участвует в принятии окончательного решения, тем лучше. Но все равно это не объясняет многих моментов. Допустим, по какому-то каналу Адмиралтейства в руки арагонцев действительно попали образцы генома наших боевых биоморфов, включая «любовничков» последней модели. Никакими другими средствами, как ты понимаешь, невозможно уничтожить с поверхности пятую часть Четвертого флота. Да и симбиотических артиллерийских систем для этого нужна не одна и не две, а десятки. Значит, у нищей пиратской республики есть геном, есть репликаторы, есть соответствующие специализированные резервуары и программы к ним, есть подготовленные генные инженеры, специалисты-укротители – и все в больших количествах, потому что они в кратчайшие сроки вырастили несколько боеспособных артиллерийских батарей… Бред.

Рихтер покачал головой. Юшенг внимательно слушал его, покручивая тлеющую сигару в пальцах.

– Что касается того, что пираты могли получить от кого-то в таком солидном количестве уже готовые образцы «близнецов» для атаки на наш флот, то это бред в кубе. В этом случае придется допустить предательство целого гарнизона или армейской группировки, от командующего до биомехаников. Причем все предатели должны отдавать себе отчет, что они смертники, потому что первая же проверка обнаружит необъяснимое отсутствие в штате подразделения большого количества драгоценных симбиотических систем. За подобное – только трибунал, причем с заранее понятным результатом. Такое масштабное списание довольно редкой военной техники просто невозможно осуществить незаметно, обойдя на всех уровнях сложную систему армейского контроля. Честно говоря, я даже готов поверить в предательство или безумие командующего одним из флотов, но в предательство или безумие большого количества имперских офицеров под его командованием поверить не в состоянии. Вся структура имперских военных сил выстроена таким образом, чтобы надежно предотвратить попадание в руки противника современных образцов вооружения, все опирается на постоянный тройной контроль. Наше могущество в первую очередь основано на невероятном превосходстве над врагами в биотехнологиях, а превосходство в биотехнологиях покоится на строжайшем учете и секретности.

Командор стряхнул пепел со своей сигары, сердито нахмурился. Фань вопросительно поднял бровь.

– Но самое главное даже не в этом, – пасмурно продолжал Папаша Людвиг. – Наша техника запрограммирована на подчинение только имперским специалистам. Варварские эксперименты мятежников над собственными организмами под предлогом «свободы без границ» и столетия существования порознь с нами внесли в их хромосомы разительные изменения. Ты же прекрасно это знаешь. Мы по-прежнему люди, а они – полуживотные с невероятным количеством мусора в ДНК. «Любовнички» просто не будут подчиняться посторонним укротителям, пробы которых разительно отличаются от генетического кода имперцев. А уж стрелять по своим… Это совершенно невероятно. Значит, в рамках твоей версии необходимо допустить также переход на сторону противника большого количества наших укротителей и биотехников… Бред, бред и бред. Не говоря уж о том, что о таком вопиющем случае массового дезертирства сразу стало бы известно.

– А внести в геном изменения при репликации – если все-таки предположить наличие у противника своих генных инженеров высокой квалификации?

– Легче разработать новый. Кому такое по силам и средствам, кроме Империи? Мятежные колонии питаются объедками с нашего стола.

– Разве что Черному Доктору… – осторожно проговорил полковник.

– О Черном Докторе уже несколько лет никаких сведений, – задумчиво произнес адмирал-командор. – Мы даже не знаем, жив ли он. В таком преклонном возрасте любой день может стать последним.

– Поговаривают, что он давно переписал свое сознание в мозг человекообразного некробиота…