Ангелы Миллениума. Игрушка наудачу - Шелонин Олег Александрович - Страница 2

• Предыдущая
• 2/63
• Следующая

— Вот сучка, — прошипел атлет со сломанным носом и…

Валентин не поверил своим глазам. Нос, превращенный в гармошку прямым ударом, начал принимать первоначальную форму. Струйки крови, потекшие из ноздрей, втянулись обратно. Свернутая набок челюсть его товарища с хрустом вернулась на место. Атлет сплюнул на асфальт горсть выбитых зубов и широко улыбнулся. В тусклом свете фонаря юноша увидел, как из черного провала окровавленной десны на глазах выползали новые зубы. Третий пострадавший тряхнул сломанной рукой. Хруст костей заставил Валентина болезненно сморщиться. Рука приняла нормальную форму. Атлет несколько раз сжал и разжал кулак, восстанавливая кровообращение, угрюмо посмотрел на поднимающуюся с асфальта девицу:

— Вот привязалась! Придется валить. — Он выдернул из-за пояса пистолет.

— Убери! Кистень велел не светиться, — заволновался его товарищ.

— По-тихому уберем. — В руках третьего участника разборки появился нож. — Надеюсь, девочка верещать не будет?

— Думаю, не будет. Ей лишняя реклама тоже ни к чему. — Пистолет исчез в боковом кармане кожаной куртки. Щелкнул пружинный нож, выбрасывая лезвие.

Дело принимало серьезный оборот. Валентин прекрасно понимал, что попал на поле битвы не его уровня, но отступить, бросить девчонку на произвол судьбы просто не мог, тем более что за оружие взялись и остальные.

«Эх, мне бы „калаш“ сейчас, — мысленно простонал юноша, поднимая с земли горсть гравия с не до конца заасфальтированной дорожки, — ладно, как-нибудь разберемся. Что мы имеем? Три ножа и пистолет. Пистолет, возможно, не один».

— Уходи! — крикнула ему девица, — я не смогу защищать еще и тебя.

— Угу, — пробормотал Валентин, — сейчас, только шнурки поглажу…

А ситуация на поле боя резко изменилась. Нападали теперь атлеты. Поигрывая ножами, они загоняли юркую девицу в угол между двумя подъездами Г-образного дома. На Валентина они внимания не обращали, по всей видимости, не считая его достойным противником, за что и поплатились. Запущенный веером в полет гравий поразил сразу две цели. Один из нападавших рухнул на землю, поймав виском довольно солидный обломок камня, второй голыш выбил из руки другого нападавшего нож.

— Падла!

Третий нападавший, попытавшись на мгновение повернуть голову в сторону Валентина, потерял драгоценные доли секунды и тоже лишился оружия, которое выбила из его руки девушка лихим ударом ноги по запястью. Валентин ринулся врукопашную. Отработанный удар ногой в пах противника, которого он только что обезоружил, позорно провалился. Атлет успел заблокировать удар собственной коленкой. У юноши было такое ощущение, что он со всего размаху шарахнул ногой по каменной стене. А так как бил он с ходу, то сила инерции занесла его на противника. Адреналин хлестал в крови, заставляя забыть про боль. Валентин схватился одной рукой за рукав кожаного пиджака, другой попытался схватиться за волосы, намереваясь со всего размаху впечатать его нос в свою коленку, но противник резко отдернул голову, и пальцы вместо волос рванули ворот спортивной майки, с треском располосовав ее пополам. Атлет отбросил его, как котенка, простым небрежным взмахом руки, но прежде чем Валентин отправился в полет вместе с пиджаком противника, на его волосатой груди он заметил нечто напоминающее медальон с гравировкой на крышке в виде какого-то странного крылатого существа — то ли дракона, то ли летучей мыши, заключенной в пентакль. Юноша летел метра три, пока не поцеловался с асфальтом. Сгруппироваться, как их учили в спецназе, он успел, и все было бы хорошо, если бы не бордюр тротуара пешеходной дорожки, на который его смело, да прямо затылком, со всего размаху! В глазах на мгновение потухло. Бывший спецназовец закопошился на асфальте, вслепую шаря по земле руками. Ладонь нащупала ребристую рукоятку пистолета, выпавшего из пиджака, и судорожно сжала ее.

— Ну, гады! — прохрипел Валентин, — сейчас я вам устрою!

Парень сел на асфальт, протер глаза, восстанавливая зрение. Оно вернулось быстро, толчком, хотя видел он все уже словно сквозь кровавый туман. Ситуация на поле боя после его вмешательства изменилась, но не намного. Сраженный ударом камня в висок атлет уже поднимался. Готовы к очередному нападению были и его подельщики. Валентин поднял пистолет и выстрелил, практически не целясь. Он был уверен, что не промахнется, и не ошибся. Из спины одного из нападавших, толчком выплеснулась кровь.

— Твою мать! — прошипел подстреленный юношей атлет.

Эхо выстрела прокатилось по двору. В светящихся окнах дома зашевелились занавески, и это послужило сигналом к паническому бегству, но какому! Все трое, включая того, кто должен был бы лежать хладным трупом, — Валентин был уверен, что пуля пробила его сердце насквозь, — как кошки по дереву взбирались по отвесной стене двенадцатиэтажного дома, а за ними по той же стене шустро ползла их преследовательница.

— Что, не нравится? — крикнул Валентин, с ужасом чувствуя, как голос почему-то слабеет. По спине потекло что-то теплое.

Юноша взялся рукой за затылок, поднес руку к глазам и увидел, что она запачкана густой, липкой кровью, казавшейся почти черной в тусклом свете фонаря. В глазах опять начало темнеть, и он стал заваливаться ничком обратно на асфальт. На этот раз приземлился мягче, так как под головой оказалась куртка, доставшаяся ему, как и пистолет, в неравном бою в качестве боевого трофея.

— Тьфу! — с досадой сплюнула девица и, прекратив преследование, спрыгнула вниз с высоты четвертого этажа.

— Эй, рыцарь без страха и упрека, ты как, живой?

— Как Ленин — живее всех живых. — Валентин сделал слабую попытку улыбнуться, но улыбка получилась кривая, глаза юноши стали закатываться.

— Ну, ё-моё! — Нежные девичьи пальчики пробежались по его телу, профессионально оценивая степень повреждений, наткнулись на окровавленный затылок, откуда продолжала течь кровь. — Эк тебя угораздило. Говорила же, не лезь! Ну-ка, родной, сделай глоточек, а то я тебя не донесу живым.

В губы Валентина ткнулось горлышко фляжки. Парень сделала судорожный глоток, по телу прошла горячая волна, и в голове чуть-чуть прояснилось.

— Ты где живешь?

— Краснореченская, три… — Валентин диким усилием воли отогнал накатывающийся волной очередной приступ дурноты. — …Квартира девятнадцать… четвертый этаж… три комнаты…

— Ясно, молчи.

— …Санузел раздельный…

Девушка закинула руку юноши себе на шею, подложила под его голову трофейный пиджак, затем легко, словно перышко, подняла с асфальта вместе с импровизированной подушкой, слегка подбросила вверх, чтобы он примостился в ее руках поудобнее, и понеслась галопом через двор, лавируя между детскими качелями и скамейками. Она бежала с такой скоростью, словно собиралась побить мировой рекорд в спринтерском забеге на стометровку, и не исключено, что его побила, несмотря на то что мчалась с довеском в виде живого груза весом в восемьдесят пять килограммов, который слабо барахтался в ее руках.

— Забыл сказать, что я еще и молодой… — пробормотал юноша.

— Молчи, болван! Не трать напрасно силы!

Однако Валентин не унимался.

— …Холостой, морально устойчивый… и жутко положительный.

— И что с того?

— Ну ты тупая! Я ж тебе предложение делаю. Завтра — свадьба.

— А ты меня спросил?

— Да на фига? Меня ни одна девушка еще на руках не носила… все! Отказа не принимаю… — Валентин вытянул губы трубочкой, но сил дотянуться до губ «невесты» у него не хватило. Глаза закатились, и он начал погружаться в блаженное небытие.

Ветер засвистел в ушах. Девица явно прибавила ходу.

— Послал Господь на мою голову… — донесся до юноши горестный стон «невесты», прежде чем сознание окончательно покинуло его.

Валентин открыл глаза. За окном розовел рассвет, подсвечивая потолочные обои горизонтальными полосками. Свет пробивался сквозь жалюзи, которые он на ночь почему-то забыл закрыть. Почему? — удивился юноша. Спальня располагалась с восточной стороны дома, а потому по утрам солнечные лучи, проходя сквозь стекло, фокусировались, словно в линзе, и заставляли закипать мозги, падая на подушку, где обычно в это время лежала его голова. Непорядок.

• Предыдущая
• 2/63
• Следующая