Дитя Стужи - Шелонин Олег Александрович - Страница 44

• Предыдущая
• 44/65
• Следующая

Парнишка поозирался, а потом неспешной походкой двинулся прямо к «Ниве» Валентина, на ходу извлекая из кармана… брелок с ключами от машины. Товарищ был явно профессионалом своего дела. Нажатие на кнопочку брелока сопровождалось тихим щелчком разблокировки дверей «Нивы». Валентину стало смешно. Нет, ну надо же! Опять нарвался. Правда, на этот раз на угонщика.

— Однако растет российский автопром. Угонщики перешли с иномарок на отечественную продукцию. Это радует.

Лейтенант убрал пистолет обратно в кобуру и схватился за амулет сферы безмолвия. Угонщик небрежно взялся за ручку дверцы со стороны водительского сиденья, распахнул ее, и…

— Гав! — рявкнул на него Валентин.

Угонщик отшатнулся. Да так резво, что умудрился поскользнуться и плюхнулся задом на обледенелый асфальт. Дверца машины медленно закрылась перед его носом и с тихим щелчком встала опять на блокировку. Парнишка взметнулся с земли и задал такого стрекача, что только пятки засверкали.

— Что там у тебя гавкает? — донесся до Валентина голос оператора из капсулы двусторонней связи.

— Собачка мимо пробежала, — пояснил лейтенант, — слушай, может, подошлете мне замену? Я тут без обеда уже шестой час торчу. А тут еще, как назло, памперс надеть забыл. А хочется-а-а… ты не представляешь, как меня приперло.

Валентин откровенно врал. Нагло и нахально. Наученный горьким опытом предыдущих бдений, на этот раз на дежурство вышел голодный и не выпил с утра ни капли. Ему просто жутко надоело тут торчать, и он надеялся разжалобить родное управление.

— Если бы ты не включал сферу безмолвия, уже был бы дома. Папа, оберегая твой нежный, хрупкий организм, велел тебя в два часа сменить. Он печется о своих сотрудниках.

— Так смена уже тут?

— Ага. Скажи спасибо Некрону. Ему на наши амулеты начхать. Он сразу сообразил, в чем дело, и не дал мне объявить всеобщую тревогу. Но Папе я все-таки успел доложиться. Так что готовься к очередному фитилю.

— Редиска!

— Кто?

— Ну не я же! Ты, конечно! Снимай меня с наружки. Я домой.

Валентин выбрал момент, когда в его сторону не смотрел никто из посторонних, отключил амулеты и, проявившись в воздухе, завел машину. Не успел он проехать и двух кварталов, как в его кармане завибрировал мобильник. Мельком взглянув на дисплей, юноша принял вызов.

— Как дела, Ромка? — радостно заорал он в трубку. — Куда пропал? Второй день уже не звонишь!

— Валька! Спасай! — услышал он шепот Романа, и было в этом шепоте столько отчаяния, что Валентин конкретно испугался.

Он поспешил скинуть скорость, вырулил к обочине и поставил машину на ручник, чтобы иметь возможность спокойно потолковать с другом.

— Что случилось? — тревожно спросил лейтенант.

— Будущий тесть приехал!

— Тьфу!!! — душевно сплюнул Валентин. — А я уж думал, что серьезное.

— Это серьезно! Ты даже представить себе не можешь, как это серьезно!

— Выкладывай, — коротко распорядился лейтенант.

— Тут такое дело. Мы с Жанкой заявление-то в ЗАГС подали, а у предков ее благословения не спросили.

— Почему?

— Да ты не представляешь, что это за люди! Мамаша еще ничего, а вот отец… Ему сейчас за шестьдесят. Жанка у них поздний ребенок. Папаша у нее человек старой закалки. Упертый. Чистейший совок. Он до сих пор Россию Союзом называет. Для него СССР — это что-то святое, а все, что сейчас вокруг происходит, — чистейшей воды бесовщина и заговор мирового империализма против самой лучшей страны на свете. Он всяких там бизнесменов да предпринимателей люто ненавидит. Они все для него мошенники, воры и кровопийцы. А я ведь бизнесмен!

— Ну ты попал! — захихикал Валентин. — А на что ты в принципе рассчитывал, когда заявление в ЗАГС подавал?

— Да надеялся втихаря с ней расписаться, свадебку сыграть, а потом ее предков перед фактом поставить, — прошептал Роман. — А они, блин, ни с того ни с сего дочку решили проведать. Как снег на голову свалились.

— Слушай, а почему ты шепотом говоришь?

— Чтобы тесть не услышал. Я из туалета звоню. Меня Федотыч сюда загнал.

Валентин заржал так оглушительно, что на него стали оглядываться случайные прохожие.

— Тебе вот смешно, — обиделся Роман, — а я здесь уже полчаса сижу.

— Ромка, куда твоя спецназовская выучка девалась?

— Да не могу же я своего будущего тестя в нокаут отправлять! Пришлось совершить отход на заранее подготовленные позиции.

— Хорошие позиции. И туалетная бумага под рукой.

— Ты недооцениваешь моего будущего тестя. Он любимой дочке на время учебы квартиру улучшенной планировки купил. У Жанки здесь биде.

— Ладно, диктуй адрес.

— Так я ж тебе его уже давал. Ты его еще по пьяни на салфетке в своем особняке писал.

— Я сейчас не дома. Диктуй.

— Гоголя, шестнадцать, квартира тридцать два.

— Еду!

Валентин вырулил с обочины, на ближайшем перекрестке развернул машину и помчался в обратном направлении. В кармане тут же опять завибрировал телефон.

— Тебя куда понесло, придурок? — сердито спросила трубка голосом Дашки.

— Ого! Какой плотный контроль.

— А ты думаешь, после вчерашнего наезда ОМОНа тебя в свободное плаванье отправят? Так куда тебя понесло?

— Ромку выручать.

— А что с ним случилось?

— У него гости. К Жанке предки приехали, и папаша так обрадовался, застав у нее Ромку, что загнал будущего родственника в сортир. Вот он оттуда и взывает о помощи.

Дашка тихонько захихикала.

— Ладно, спасай. Но потом сразу домой! Учти: шаг вправо, шаг влево — считается побегом. Я тебя по монитору отслеживаю.

Валентин убрал мобильник обратно в карман. Похоже, его отслеживают через навигатор машины или через еще какую-нибудь хрень, замаскированную под амулет в его костюме. Это уже начинало раздражать. Однако все эти переживания можно оставить на потом. Сейчас главное — Ромка. Как его с будущими родственниками замирить? В голову ничего толкового не приходило, а потому он решил действовать по обстоятельствам. Однако с пустыми руками в гости приходить как-то несподручно. Валентин притормозил около ближайшего цветочного магазина. Рядом очень удачно расположился продуктовый. Лейтенант побывал и там, и там. Короче, к двенадцатиэтажному зданию на Гоголя, 16, он подъехал во всеоружии. В арсенале у него было два роскошных букета роз и огромный бисквитный торт.

Парень припарковал «Ниву» на стоянке возле дома и нырнул в первый подъезд с цветами под мышкой и тортом в руке. Добравшись до восьмого этажа, лейтенант решительно надавил на кнопку звонка тридцать второй квартиры. Дверь открыла Жанна. Девушка была в домашнем розовом халатике и того же цвета тапочках. Припухшие от слез глаза девчонки испуганно смотрели на Валентина.

— Кого там еще принесло? — прорычал со стороны кухни чей-то грубый и очень сердитый голос.

Девушка вжала голову в плечи. Она явно не знала, что сказать. Валентин ободряюще подмигнул подружке Ромки, сунул ей в руки торт, цветы, вошел в прихожую, закрыл за собой дверь, скинул пальто и аккуратно повесил его на вешалку.

— Как батю звать? — шепотом спросил Жанну Валентин.

— Константин Федотович.

— А маму?

— Марья Леонидовна.

— Мерси. Так, тебе и одного букета хватит, остальное гони назад.

Забрав у Жанны торт и букет, юноша покинул прихожую и пошел прямиком на кухню, где за столом сидел могучий, кряжистый седой мужик. Валентин невольно покосился на его кулаки-кувалды, лежавшие на столе. Рядом суетилась сухонькая женщина лет пятидесяти. По всему было видно, что здесь только что прокатился грандиозный скандал. Марья Леонидовна, шмыгая носом, строгала салат, искоса бросая сердитые взгляды на мужа.

— Здравствуйте, Константин Федотович, — вежливо сказал Валентин, — здравствуйте, Марья Леонидовна, это вам, — протянул он женщине торт и цветы.

Мать Жанны положила нож на разделочную доску, вытерла руки о передник, неловко приняла подарки и застыла, словно не зная, что с ними делать. Константин Федотович покосился на мелькнувшую за спиной Валентина дочку с таким же букетом роз, пожевал губами, перевел оценивающий взгляд на Валентина. Взгляд был жесткий, колючий. Выглядел отец Жанны довольно представительно. Хотя Роман и говорил, что ему за шестьдесят, за старика этого кряжистого мужчину принять было трудно. От него буквально исходила добротная мощь деревенского мужика, от зари до зари работавшего в поле, хотя одет он был не совсем по-деревенски. Вернее, если это и была деревня, то деревня не наша, не русская. Добротная рубаха, заправленная в джинсы, придавала ему вид этакого ковбоя из американских вестернов. Для полноты картины не хватало только шляпы на голове, кольта на боку, да вместо сапог на старике красовались добротные ботинки.

• Предыдущая
• 44/65
• Следующая