Амфитрион - Одина Анна - Страница 1

– И что же статистика? – ровно поинтересовался рыжеволосый человек в серой костюмной паре. Черты лица его были подвижны, а взгляд золотистых глаз неуловим словно мед, что плывет и плавится в чае. Рыжий извлек из тощего портфельчика журнал с пугающе серьезной глянцевой обложкой и принялся отвлеченно листать его, не глядя на страницы. На обложке был изображен скучного вида радостный менеджер, спешивший куда-то, и это в сочетании с удобным глубоким креслом делало рыжего похожим на предпринимателя, летящего бизнес-классом из Лондона во Франкфурт-на-Майне.

– Неутешительна, – проговорил второй участник совещания – гигант с голым черепом, более похожий на ифрита из сказок Шахразады, чем на человека, рассуждающего о статистике. Несмотря на теплый сентябрь (а в Европе, даже в не очень известном городке Окем на острове Великая Британия, в сентябре довольно тепло), его могучий корпус был закутан в подбитую лисой пелерину, крытую тяжелой парчой, а матово-жемчужное ожерелье на шее отливало морем. Или так только казалось в мертвенном свете монитора, беспокойно диссонировавшего современной формой с тяжелой дубовой столешницей стола рыцарских времен.

Находился в обширном зале с колоннами и третий человек. Он не обращал внимания на прелюбопытные стены, почтительно увешанные несоразмерно большими старинными подковами, а вместо этого молча смотрел через стрельчатое окно, вырубленное в толстом камне, на неинтересную зеленую лужайку. Расположившиеся за рыцарским столом рыжий в костюме и гигант в лисе докладывали именно ему.

– Не-у-те-шительна, – эхом пропел рыжий и, усердно поворачивая журнал то вправо, то влево, неожиданно принялся изучать заметку об ирландском рагу – видимо, чтобы получше разглядеть ингредиенты и посуду. – Так сколько же их, коллега?

Заказчик (так мы назовем стоявшего человека) оторвал взгляд от записной книжки, где его остро отточенный карандаш обвел в идеальный овал какое-то имя, и посмотрел на гиганта. Тот что-то прикидывал, не торопясь отвечать любителю рагу.

– Пара дюжин, – вступил тогда в разговор Заказчик и закрыл блокнот. – Из них два десятка нам не подходят по разным причинам… вы найдете их в файлах… а из оставшихся четырех-пяти мне симпатичны лишь двое.

– Трое, – уточнил гигант, поднял лысый череп, взглянул в сторону стрельчатого окна, наткнулся на странно пустой взгляд Заказчика и поправился: – Что ж, двое.

Воцарилось недолгое молчание.

– Значит, Нинья возвращается в Москву? – нарушил тишину рыжеволосый. Заказчик молчал, и ответил гигант:

– А мы и не оставляли ее, Реджи. Мы же не Наполеон.

Рыжий кивнул, свернул журнал в трубочку и посмотрел через нее на сияющий череп ифрита.

– Вы ведь будете любезны поставить старину Худвинкла в известность о развитии событий, коллега?

– Dimitry, – проговорил гигант тяжким голосом голливудского рассказчика из фильма об апокалиптических событиях.

– Wilde, – кивнул рыжий.

– Значит, Дмитрий Дикий, – сказал заказчик по-русски и добавил по-английски, ибо именно на языке Адама Смита и Бернарда Шоу вели разговор в городке Окем:

– So Mitya it is{1}.

Замок Хатива нервировал молодого человека, парализовал сознание, беспомощно метавшееся среди камней толстых тысячелетних стен. Он кинул тонкую черную папку на стол.

– Вот, – сказал он, тщательно выговаривая слова, будто надеясь найти в этом процессе успокоение и замедлить бег мыслей, – здесь все, о чем вы просили, и еще кое-что. Он взъерошил волосы левой рукой. Правую как магнитом присосало к заветному карману. – Должен заметить, – продолжил он, – что ваша организация и впрямь мастерски заметает следы.

Его собеседник чуть приподнял брови и еле заметно склонил голову. Манера эмоционально бросать вещи на стол его положительно не устраивала, но пока было интересно посмотреть на развитие событий.

– Необычайно лестно слышать такую характеристику из ваших уст, Фуке. Однако, как вы выразились, «заметание следов» всегда казалось мне малодостойным и скучным занятием. В первую очередь, пожалуй, из-за формулировки – она слишком напоминает популярные сказки о лесных животных. Что до… нашей организации, то она просто чисто работает. Ничего не приходится «заметать».

Молодой человек, названный Фуке, нервно улыбнулся.

– Видимо, так оно и есть, господин магистр, – признал он. – И все же мне удалось кое-что разузнать о вашей компании. Соблаговолите ознакомиться с первыми страницами в папке.

– С радостью сделаю вам приятное, Фуке, – искренне согласился человек за столом, – и соблаговолю, – последнее слово он произнес так, что молодой человек невольно поежился.

Магистр пробежал глазами по диагонали первые две страницы, после чего закрыл папку и, сложив домиком тонкие пальцы, поднял безмятежный взгляд на своего гостя.

– Проницательно, – признал он с весельем в голосе. – Чего же вы теперь ожидаете? Все это, милейший, дела давно минувших дней.

– Последнее описанное там «дело» произошло всего лишь год назад… – пробормотал молодой человек.

– У всех разные отношения со временем, – философски заметил магистр. – Для вас год – это недавно, а для меня – иная геологическая эпоха. Все дело в насыщенности жизни.

– Вы циник, манипулятор и убийца! – закричал молодой человек, внезапно потеряв контроль над собою с такой легкостью, как будто с горячего молока сдернули остывшую морщинистую пенку. Выхватив из-под полы револьвер, он четыре раза выстрелил в хозяина замка.

Магистр с аккуратным изяществом повел рукой, а затем показал ее Фуке. Тот увидел: меж пальцев его противника, сложенных на манер ладони Будды, зажаты пули. Фуке шумно вдохнул.

– А ведь вы так хорошо шли, – с сожалением сказал человек за столом и выпустил в воздух голодно жужжавшие кусочки свинца.

Фуке упал.

Кто-то утверждает: до того как в основании Библиотеки появился красный камень, истории не было. Другие возражают: как это, мол, не было? История была всегда – должен же красный камень откуда-то взяться. Вовсе не обязательно, возражают первые: в начале ничего не было, а потом появился камень, только и всего. Так говорят в Камарге. Ученые люди предпочитают отмалчиваться – вернее, у обеих теорий есть сторонники.

Гиптов будто бы создали первыми: они любят говорить об этом и готовы продемонстрировать свои самые старые постройки, да только никто не проверял. Эфесты же (вообще-то не особо общительные) утверждают: когда люди первых поселений расширяли владения, никаких гиптских дворцов там не было. Ну как, в самом деле, миновать эти громадины?

Да не так уж и важно маргитам, кто был первым. Важно, что всем, приезжающим сюда, что-то нужно – что-то, что только в Камарге и можно найти, а больше нигде. Старые маргиты, конечно, ворчат: что это такое, человеческого лица на улице не увидишь? Но они всегда ворчат. Такая работа у стариков – ворчать, вспоминать старые дела, говорить, как раньше было хорошо. Вообще же Камарг живет торговлей, обменом – он как гигантская поляна, где собираются все страждущие, все ищущие, как огромная воронка, в которую со всего света стекаются разнообразные люди со своими причудливыми запросами, интересами, безумиями. Камарг всем дает искомое, а тех, кто упорствует в нежелании принять его таким громогласным и пестрым, попросту переваривает и выплевывает кости.

Одним солнечным днем Учетный совет Камарга, как обычно, заседал в тайном зале библиотеки, разбирая книги. Далеко не все члены совета понимали цель этой благородной комиссии. У них хватало ума не высказывать сомнения вслух – книгочёты, как их с опаской называли на улицах, пользовались множеством привилегий, и не в последнюю очередь – возможностью получать нужные вещи без шума, унизительной торговли и душных очередей. Учетных в Камарге уважали и побаивались.