Рождение героев - Маркелов Олег Владимирович - Страница 11

– Кто тут хочет первым добраться до чертогов вашего Денмиса или посетить призрачные Долины Смерти, обещанные вашим возлюбленным инквизитором! – бесновался он, ни на мгновение не останавливая смертельного полета широкого лезвия топора.

Едва Нарлинг-старший оказался в карете, Далтон взлетел на свое место на козлах. Гефорг высунулся из раскрытой двери и всмотрелся во тьму, где привиделся ему странный силуэт. Но сейчас там никого не было. А может, просто какой-то куст в отсветах молнии показался юноше похожим на зловещую фигуру.

Сухо щелкнул кнут, черной тенью мелькнув над спинами коней. Гефорг выбросил из головы видение и крепче вцепился в рукоять на каретной стойке. Экипаж начал с ускорением разворачиваться.

– Остановить! – зарычал Кристалл.

И тут лучники, видя, что те, кто нужен был инквизитору, уходят, дали новый залп. Над самыми головами беглецов засвистели стрелы. Пара из них вонзилась в карету, расщепив древесину и едва не задев молодого Нарлинга. Сверху послышался сдавленный хрип, перешедший в неприятное бульканье. Вскинув голову, Гефорг увидел, как заваливается набок Далтон с торчащей из горла стрелой. Кровь тугими струями хлестала из страшной раны кучера, расплескиваясь по козлам и щедро орошая каплями грязь под колесами кареты. Экипаж еще не успел набрать скорости, медленно идя по кругу. Гефорг стиснул зубы и, подхватив свой меч, одним движением запрыгнул к умирающему другу. Все, что он мог сейчас сделать, – это удержать друга от падения и подхлестнуть коней. Но на самом деле задача оказалась совсем не такой простой, как могло показаться. Покрепче уцепившись за отворот плаща Далтона, молодой человек другой рукой поднял вожжи. Он запросто мог слететь с козел и погибнуть под колесами кареты или попасть в руки инквизитора. И то и другое выглядело примерно равноценным и совершенно не входило в планы молодого Нарлинга, поэтому он пошире расставил ноги, упираясь в подножку козел, и стеганул коней вожжами. Умные животные сами рванули к ведущей прочь от дома дороге, послушно ускоряя бег. Регнар едва успел запрыгнуть на подножку, продолжая размахивать топором над головой и отгоняя тем самым решившихся приблизиться к ускользающему экипажу стражников.

– За ними! Не дайте им уйти! – голосил инквизитор, воздевая руки над головой и выкрикивая слова боевой молитвы, призывая Денмиса обрушить на головы врагов гнев божий. Солдаты в отчаянии бросились вслед беглецам, а с неба ударили в землю, где только что была карета, три кривые молнии. Но увлекаемый могучими конями экипаж уже скрылся за поворотом – вряд ли было сейчас хоть что-то, что могло остановить эту скачку к городским воротам, за которыми ждала свобода.

Гефорг вспомнил, что стражи у ворот не оказалось, когда они только въезжали в город, – видимо, инквизитор стянул всех, кого только смог найти, к дому Нарлингов. Гном перебрался с подножки внутрь кареты, а Гефорг беспрепятственно направил коней через распахнутые ворота.

Дорога бежала через густой лес, за которым расположилась небольшая деревушка. До деревни было недалеко, однако Вердис Нарлинг, судя по его состоянию, вполне мог отдать душу Денмису на полпути к ней.

Регнар подсел к лежащему на одном из диванов Вердису. Старшему Нарлингу становилось все хуже – стрела не давала краям раны сойтись, и кровотечение оставалось все столь же сильным.

Дождь вновь хлестал холодными струями, легко пробираясь за воротник и пропитывая тяжелой водой одежду. Молодой Нарлинг пытался не думать, что рядом лежит мертвый друг, а за спиной истекает кровью в тряской карете раненый отец. Гефорг старался не думать и о том, что могло случиться с его матерью и родной сестрой. Он просто сжимал в руках вожжи, словно бы со стороны видя себя управляющим скачущими прочь от страшной беды лошадьми.

Ночь уже вступила в свои законные права. Размытую ливнем дорогу даже днем наверняка невозможно было бы разглядеть сквозь непогоду и глубокие разлившиеся лужи, а теперь ливень и тьма наступившей ночи превратили безумную скачку в подобие бега с закрытыми глазами меж стволов лесных деревьев.

Лес немного отступил от дороги, расширяя обзор, но на одном из поворотов карета, заскользив по грязи, толкнулась колесами в бугристую обочину, накренилась, взрывая ободами чахлую траву, и, заваливаясь набок, опрокинулась в придорожную канаву. Кони, пытаясь оторваться от дернувшей их в сторону упряжи, тоже сошли с дороги, еще больше утаскивая экипаж на обочину. Гефорга выбросило в густую слякоть.

В ужасе от мысли, что он мог своей оплошностью окончательно погубить раненого отца, юноша, поскальзываясь, сплевывая набившуюся в нос и рот грязь, пытаясь протереть невидящие глаза, кое-как выбрался обратно к лежащей на боку карете. Струи ливня помогли справиться с грязной пеленой, и Гефорг увидел картину нанесенных им разрушений: лежащая на боку покореженная карета, из которой Регнар осторожно вытаскивал Вердиса; кони, беснующиеся в перекошенной упряжи; лежащее в нелепой позе, словно сломанная кукла, тело Далтона. Сердце молодого Нарлинга, грозя вырваться, с бешеной скоростью колотилось в груди.

Юноша бросился на помощь, и вдвоем с гномом они аккуратно, насколько это можно было сделать в такую погоду, перетащили Вердиса на мокрую, но чистую траву среди деревьев и уложили его на шерстяной плащ Гефорга, извлеченный из дорожного мешка. Вердис хрипел, дергаясь, словно бы силясь усесться, но сил недоставало даже для столь простого действия. Гном положил другу руку на плечо, и тот оставил бесплодные попытки, с натугой через силу дыша. Еще в карете Регнар обломил древко стрелы, стараясь унять кровь. Но рана была слишком серьезна, да и крови Нарлинг потерял уже слишком много. Даже сильный дождь не успевал смывать вытекающую из раны кровь, смешивая ее с грязью дороги.

Умирающий отец лежал у ног Гефорга, и тот совершенно ничем не мог помочь. Горе и отчаяние захлестнули Нарлинга-младшего. Даже в ночной тьме лицо Вердиса выделялось мертвенно-белым пятном. Гефорг до хруста сжал зубы, с усилием сглотнул вставший в горле ком и застонал от бессильной ярости.

– Что же это происходит с нами! – едва слышно выдавил молодой Нарлинг.

Сильные руки гнома заставили его сесть рядом с отцом.

– Он умирает, дружочек, – сказал гном, обращаясь к молодому человеку. – Тебе пора с ним прощаться.

– Нет! Этого просто не может быть. Отец не может сейчас умереть, – зашептал Гефорг, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза. – Только не сейчас…

– Ты должен проститься с отцом, – тихо повторил Регнар. – Иначе потом будет поздно. Хорошо, если перед уходом в Долины Смерти он будет чувствовать своего сына рядом. Возьми себя в руки.

С трудом справившись с предательскими слезами, которые из-за дождя остались невидимыми для гнома, Гефорг склонился к умирающему. Гном тоже опустился на колени рядом со старым другом.

– Отец… – едва слышно проговорил Гефорг.

Но как ни тихо это было произнесено, Вердис услышал голос сына, а может, просто почувствовал его рядом. Он открыл глаза, совершенно ясные сейчас. Улыбка коснулась его губ.

– Ты наконец-то вернулся, сынок, – хрипло прошептал Нарлинг-старший. – Ты сильно изменился за эти годы… Возмужал…

– Да… отец…

Язык не слушался, слезы душили Гефорга, мешая говорить, заставляя срываться голос.

– Ты присмотри за ним, – попросил Вердис Регнара. – Он только выглядит совсем взрослым. Но… Мой сын…

– Не волнуйся, Вердис-гин. Я не оставлю твоего сына одного, без присмотра, – заверил гном, опуская голову и стискивая своей мощной ладонью ослабевшую руку Вердиса. – Сын моего старого друга и для меня как родной сын. Даже не сомневайся. Лучше отдохни. Тебе стоит поберечь силы.

– Он теперь твой, – заговорил Вердис, вновь обращаясь к сыну и протягивая нетвердой рукой свой меч рукоятью вперед. – Этот меч… Пусть теперь послужит тебе…

– Отец, не двигайся, ты потерял слишком много крови, – сказал Гефорг. – Умоляю, побереги силы.