Посланник - Александрова Марина - Страница 34

• Предыдущая
• 34/49
• Следующая

Будущий зять императора, герцог Голштинский, славился почтительным отношением к Петру и потому тот всячески старался помогать и не обделять герцога. Любя этого принца как сына, император желал, чтобы шведы не забыли о правах его, и они, уважая посредничество Петра, исполнили все, чего желал он: дали двадцать пять тысяч талеров в год на содержание герцога и, кроме того, обещали содействовать ему при избрании наследника шведского престола.

Осенью 1723 года двое молодых людей отправились в Швецию, чтобы исполнить волю императора и посетить могилы друзей.

Итак, Преонский со своим другом Сашкой Брянцевым в полдень выехали из Петербурга в сторону Эстляндии. Ехалось друзьям легко — на недавно отвоеванных территориях был наведен порядок и дороги стали безопасными.

Никита с Сашкой беспрепятственно приближались к намеченной цели.

Наконец они прибыли в Ревель Здесь по поручению русского императора их встретил Айве Гроске — шестидесятилетний комендант Ревельского гарнизона. Айве должен был переправить молодых людей через Балтийское море из портового городка Палдиски в сопровождении вооруженной охраны.

Айве был мужчина высокого роста с седыми, вьющимися волосами. Вся его внешность выдавала в нем человека мужественного и преданного своему делу. Во рту его непременно торчала трубка. Она была с ним не только в самые трудные моменты, но и тогда, когда он сидел в своем уютном кресле с внуками-близнецами. Зеленые глаза, казалось, пронизывали насквозь и заглядывали в самые потаенные глубины души собеседника, а его медленная и размеренная речь заставляла умолкать самых разговорчивых его сослуживцев.

Встретив русских, он посадил их в карету и повез в маленький пригород. Здесь находился его дом — красивый готический замок, обнесенный невысоким забором, который был увит диким плющом и виноградом. Остроконечные крыши замка прятались за рваными клубами густого тумана. Замок стоял на небольшой возвышенности, которая давала свое начало горе Пандевере.

За замком был разбит лагерь военной кавалерии, которая включала в себя организованную регулярную армию и отряд обучения военному и морскому делу. Комендатура, в которой работал Айве, находилась на территории лагеря. Порт, где проходили обучение молодые матросы, состоял из двух кораблей и нескольких галер и шхун.

Еще в России Никита был осведомлен о высоком положении Айве. Ему покровительствовали владетели Речи Посполитой. Айве был неоценимым советником, добрым другом, но беспощадным к своим врагам. Его старший сын Аксель, отец близнецов, командовал небольшой военной шхуной, переправлявшей в Швецию и обратно русских воинов. Он мог также за небольшую сумму посадить на борт и людей, не имевших отношения к службе. Этим он заработал себе немалое состояние, о чем совершенно не знал его седовласый и преданный военному делу отец. Гражданским, военным и торговым кораблям, совершающим плавание по Балтийскому морю, было строго запрещено перевозить в Эстляндию беглых каторжников. Их можно было узнать по клейму на плече.

— Хорошо, что и я и Аксель умеем говорить по-русски, — улыбнулся Айве.

— Да, это облегчит наше долгое общение с вашим сыном на корабле, — сказал Никита, облачаясь в военную форму.

Из дома коменданта в пригороде Ревеля хорошо был виден залив. Аксель с одним из своих сыновей вышел навстречу русским посланникам.

— Добро пожаловать! — тепло поприветствовал он гостей.

Перезнакомившись, они все уселись за уставленный яствами стол. В доме была одна служанка-повариха. Воспитанием сыновей в отсутствие Акселя занимался Айве. Никита узнал, что мать близнецов умерла год назад от чахотки, захватившей в то время большую часть Эстляндии.

— Но мы справляемся, — устало сказал Айве, — внуки у меня послушные и спокойные.

— А есть ли у вас еще родственники? — спросил Никита, чтобы просто поддержать беседу.

Айве немного помолчал, прежде чем ответить на этот вопрос. Тогда Аксель прервал молчание.

— У меня есть младший брат, вы можете встретить его в окрестностях замка. Но… — Аксель кашлянул в кулак, и Никите показалось, что ему с трудом удается говорить, — но… не обращайте на него внимания. Он парень добрый, но немного чудаковатый.

Тут в столовую с визгом влетели близнецы и стали что-то лопотать по-эстонски, обращаясь к Айве. Все внимательно смотрели на них. Потом Айве встал и пошел вслед за ними.

— Мой младший брат родился нормальным, но в пять лет заболел. С тех пор он стал таким. Ему сейчас двадцать три, он младше меня на десять лет, и я считаю его своим сыном. Особенно после болезни. Он, вероятно, чувствует это и в благодарность играет с моими близнецами, оберегает их, заботится. Но, к сожалению, полностью я положиться на него не могу, — рассказывая о своем брате, Аксель смотрел в окно.

Немного помолчав, он повернулся к Никите с Сашкой и произнес:

— Бывали минуты, когда во мне вскипала злость на брата за то, что он болен, но потом я останавливался и клял себя за малодушие. С годами я осознал, что Бог послал мне такого брата как испытание, благодаря которому я смог многое в жизни осознать и понять.

И как бы в подтверждение его слов за окном грянул гром; вспышка молнии осветила окрестности замка. Никита поднялся и подошел к огромному, высотою от пола до потолка, окну. Оно было разделено на мелкие оконца деревянными щитками, и из него открывался красивейший вид, особенно в дни, когда природа показывала свою силу. Частые вспышки молнии сопровождались дождем, холодным ветром, завывающим где-то наверху, на крыше замка.

Кроны многовековых деревьев из-за порывов ветра склонялись до кустарников рододендрона, цветы которого метались из стороны в сторону, как бубенчики под дугой бегущей лошади.

Айве, его младший сын Иво и близнецы вошли в столовую. В руках Иво билась большая раненая чайка. Айве рассказал, как дети нашли ее, а Иво, рискуя жизнью, достал ее с крутого утеса. Аксель начал объяснять брату, что нельзя лазить по скалам. Смущенный и мокрый Иво напоминал маленького мальчика. Потом Аксель подошел к нему и, успокаивая брата, который готов был вот-вот расплакаться, накинул на его плечи камзол. Иво улыбнулся и, схватив Акселя за руку, повел его в угол, где близнецы суетились около птицы.

Никита с Сашкой сидели, потрясенные увиденным и услышанным в этой семье. Уже позже, когда они собрались лечь спать, Сашка признался, что его очень удивило то, что Аксель так разоткровенничался перед ними.

— А с другой стороны, с кем же ему еще общаться-то? — размышлял Сашка. — Тем более он видел, как ты тепло общался с Иво.

— Да мне сразу стало понятно, что заговоренный он, а у меня к таким особый подход. Они почему-то меня не боятся и не прячу…

Договорить он не успел. Оглушительный звон бьющегося стекла заставил их резко обернуться. Иво стоял за окном с толстым дрыном, которым, видимо, разбил окно.

Горящие глаза и разметавшиеся волосы парня испугали двух друзей. Иво злобно и неотрывно смотрел на Никиту и что-то кричал. На его крик прибежали Айве и Аксель. Они пытались успокоить его. Аксель выскочил в разбитое окно и пытался привести брата в чувство. Иво неподвижно стоял, словно столб, и смотрел на Никиту. Было ясно, что такое поведение вызвано присутствием Никиты. Преонский понял это и поспешил выйти из комнаты. Минут через сорок его позвали обратно.

— Поверьте, пан Айве, — начал Никита, когда все немного утряслось, — мы ничего не сделали вашему сыну, я… я даже не разговаривал с ним! — он чувствовал себя без вины виноватым, и оттого ему было очень неловко.

— Ничего, ничего, — успокаивал Айве молодых людей, — это вы простите меня великодушно! У него бывают такие приступы, но они крайне редки, и мне удивительно, что с ним это приключилось именно сегодня.

— Он так поступает только по отношению к людям, которые могут ему навредить, — сказал Аксель, — вы для него чужие, а значит, опасны.

Вы поймите, что у Иво простой ум, в своих рассуждениях он опирается на примитивную логику — он считает всех незнакомцев возможными врагами, — закончил Аксель.

• Предыдущая
• 34/49
• Следующая