Подкидыш - Шелонин Олег Александрович - Страница 11
- Предыдущая
- 11/18
- Следующая
Князь встал с дивана и стремительным шагом покинул комнату дочки, забыв с расстройства на прощание ее поцеловать. «А может, я не прав? – мучительно раздумывал он на ходу. – Она ж еще совсем девчонка. Вдруг у драконов дети входят в нужный возраст не в восемнадцать, а, скажем, в восемьдесят, а то и вообще лет этак… ну, в восемьсот… я же про это толком ничего не знаю! Да-а-а… кажется, с согласием на свадьбу я слегка поторопился. Эх, нельзя сейчас замок покидать, нельзя! Ведь наломает дров девчонка, потом не расхлебаешь! И не прийти на встречу тоже нельзя».
Клод Карденский прекрасно знал, что, если не получит свежих сведений, а его агенты в ответ не получат от него очередную порцию ЦУ, Фарландия окончательно выйдет из-под контроля, и приютившему его с дочкой Дагару придет конец. К войне один на один с империей королевство еще не было готово.
Граф все же нашел тропинку, ведущую вверх. Она тянулась вдоль каменной громады, узкая, неудобная, а в некоторых местах смертельно опасная для такого неопытного альпиниста, как он, но Ларс де Росс упорно карабкался по ней, выискивая неровности, и вскоре поднялся выше крон деревьев сельвы, раскинувшейся внизу. Седельная сумка била его по спине и оттягивала вниз, норовя сбросить в пропасть, но у юного графа даже мысли не возникало оставить ее, так как в ней было самое ценное – письменные принадлежности и незаконченный роман. Вопреки всякой логике то, что должно было погубить его, наоборот, спасло. Что-то свистнуло в воздухе, смачно вляпалось в гранит над головой и потекло вниз. Руки Ларса начали судорожно хвататься за ставшую внезапно скользкой скалу. Маслянистая жижа стекла на тропинку, сведя практически к нулю сцепление сапог графа с камнем, и он с душераздирающим воплем полетел вниз. Вернее, заскользил по почти отвесной скале. Странная жидкость служила отличнейшей смазкой, и портки его даже не задымились. К счастью, кожаный ремень седельной сумки в самой нижней части траектории полета умудрился зацепиться за выступ скалы, и Ларс повис над пропастью, судорожно вцепившись в свою спасительницу. Он опять оказался внутри зеленого ада, а прямо под ним, на земле, сидело чудище, внешне напоминающее огромную зеленую жабу, с широко раскрытой пастью. Ларс мысленно прикинул траекторию своего дальнейшего полета и понял, что снабженная тремя рядами великолепнейших зубов пасть ждала именно его. Сверху на Ларса что-то закапало, и ему стало трудно держаться даже за сумку. Это слюна чудища добралась до него. О том, чтобы дотянуться в таких условиях до выступа скалы, не могло быть и речи, и юный граф понял, что долго ему так не удержаться.
«Айри!!! Он попал!»
«Куда попал? Что случилось?»
«Сочувствую, хозяйка, но его сейчас съедят».
«А ты куда смотрел?!! Немедленно отгони зверя!»
«Отгонишь его, как же. Этот дурак на цзыкуна нарвался! А тому мои мороки до одного места».
«Держитесь, я уже бегу».
Если бы Тич и Ларс могли видеть в тот момент княжну! Она вихрем вылетела из родового замка, на глазах изумленных слуг одним прыжком перемахнула пятиметровую каменную стену (только белые юбки мелькнули в воздухе) и во весь дух помчалась через луга, на которых паслись тучные стада отца, по направлению к темнеющему на горизонте Прикарденскому лесу.
«Да пока ты прибежишь…»
«Я быстро прибегу!»
Девица ворвалась в родные джунгли, нырнула в персональный схрон между корнями одигойи, сорвала с себя мешающее бегать платье, схватила наряд из шкуры склизня и помчалась дальше, одеваясь на бегу. Закончив туалет, Айри взметнулась по стволу терквойи вверх и продолжила путь, перелетая с дерева на дерево с помощью лиан. Направление она держала четко, ориентируясь на мыслеобраз Тича.
«Делай что хочешь, но не дай ему сожрать Ларса!»
«И как ты себе это представляешь? Он уже висит над ним и ножками дрыгает. Не-э, съест. Обязательно съест», – безнадежно вздохнул Тич.
Девушка зарычала и попыталась прибавить ходу, но скорость теперь зависела не столько от нее, сколько от силы гравитации и длины лиан, которые она использовала в качестве средства передвижения. Она прекрасно знала методы охоты цзыкуна. Эта ленивая тварь не любила суеты и предпочитала не делать лишних движений, а уж если жертва искупалась в ее слюне, то шансов у нее практически нет, обязательно соскользнет в ее жадную пасть.
– Обидно вот так во цвете лет закончить жизнь в желудке твари неразумной, – с горечью изрек в пространство юный граф. – Кажется, скоро я познаю, что такое смерть.
– Нет, это надо же, – фыркнула снизу жаба. – Эта безмозглая козявка называет меня тварью неразумной, а сама несет такую чушь!
– Почему чушь? – опешил Ларс.
– Как мы можем знать, что такое смерть, если не знаем, что такое жизнь?
– Ух ты-ы! – Ошеломленный глубиною этой мысли, Ларс завертелся, пытаясь достать что-то из сумы. – Послушай, гениально! Это надо срочно записать! – Держась одной рукой за кожаный ремень, граф вытащил из сумки походную тетрадь и даже застонал от огорченья, сообразив, что на весу писать не сможет.
– А зачем писать? – заинтересовалась жаба.
– Такие истины должны жить вечно, и надо сделать так, чтобы о них узнали все!
– Узнав истину утром, к вечеру можно помереть! – хмыкнула жаба и снова распахнула пасть.
– С ума сойти! – ахнул Ларс де Росс. – Еще один шедевр!
Жаба вновь закрыла пасть.
– Возможно, ты не так уж безнадежен. И ты серьезно думаешь, мои сентенции кому-нибудь нужны?
– Спрашиваешь! Еще как! Мои читатели от них ну просто офигеют!
– Да ты никак писатель?
– Да. Я прямо вижу, как мой рыцарь Роланд встречает по дороге мудреца и восторженно внимает, балдея от его гениальных мыслей.
– И много у тебя читателей?
– Полно. Как мне в издательстве сказали: весь Дагар от моих книжек угорает, и Фарландия их начала уже читать.
– А ты в своей книженции и про меня пропишешь?
– Конечно! В моем сюжете как раз такого поворота событий не хватало. Тебя как зовут?
– Цзыкун.
– То, что надо! Самое имя для мудреца, пропитанного мудростью тысячелетий.
– Надо же, и возраст угадал, – удивилась жаба. – Ладно, падай сюда, пропитывайся мудростью тысячелетий.
Еще один плевок заставил ремень седельной сумы соскользнуть с выступа скалы, и граф вместе с ней ухнул вниз. Приземлился мягко, прямо на язык цзыкуна. Жаба сплюнула его на землю и коротко распорядилась:
– Пиши.
Ларс протер глаза от скользкой слюны мудреца, вытащил из сумки чернильницу, перья, пристроил тетрадку на широкой лапе монстра и приготовился писать.
«Айри! Ты представляешь, он его уломал…»
«Цзыкуна заломал?» – от неожиданности девица чуть не сорвалась с лианы.
«Не, уболтал. Сидят, считай, в обнимку рядом, и он записывает его бред!»
«Фу-у-у… не спускай с них глаз, и если что…»
«То сразу доложу».
А граф тем временем внимал цзыкуну и строчил. Перо летало по бумаге, фиксируя каждое слово мудреца.
– Ты только в книжице своей меня не жабой, а старым мудрецом представь, – внушал цзыкун писателю.
– Обязательно. Хотя в виде такого монстра ты выглядел бы колоритней.
– Важна не форма, а содержание, – наставительно сказал цзыкун, недовольно пожевав губами.
– Еще один перл! – обрадовался Ларс, торопливо фиксируя и эту мысль на бумаге. – А не скажешь, цзыкун, как ты относишься к работе? Я часто наблюдал за слугами в замке отца, за кузнецами, плотниками. Одни работают с огромным удовольствием, словно играют, а другие злобно, с отвращением, и вечно чем-то недовольны.
– Найди себе работу по душе и больше никогда не работай, – изрек цзыкун.
Ларс замер, обдумывая эту мысль.
– А ведь и верно! – восторженно воскликнул он, вникая в суть идеи. – Если мне работа нравится, то я ее делаю с огромным удовольствием. Даже не работаю, а как бы играю. И если она мне нравится, то обязательно получится что-нибудь стоящее, и мне за это еще и денежки заплатят, хотя я свой труд даже за работу не посчитаю! Я играю! Гениально! – Перо опять помчалось по бумаге. – Послушай, а ты сам по этим принципам живешь?
- Предыдущая
- 11/18
- Следующая
