Никакой магии - Уланов Андрей Андреевич - Страница 17

– Если вы до сих пор не обратили внимание, лейтенант О’Шиннах, я – не человек!

– Прошу прощения, мисс, – лейтенант словно не замечал угрожающих ноток в моем голосе, – но считаю себя обязанным заметить, что вы совершенно точно – не мужчина. Следовательно…

– Еще одно слово, лейтенант, – процедила я, – и я решу, что вы совершенно точно – не джентльмен!

Угроза подействовала. О’Шиннах замолчал и, слегка изогнувшись – на более изящный поклон ему просто не хватило крохотной лестничной клетки, – пропустил меня к ступенькам. Сам он предпочел спускаться, отставая на целый пролет от меня – наверное, чтобы никто не заподозрил его элегантность в каких-то гнусных связях со столь неподобающе одетым существом.

Внизу же меня ждал очередной сюрприз. Учитывая привычку нового шефа к быстрым перемещениям, я приготовилась к полету – но полковник в очередной раз удивил меня. Он прислал за мной карету, нет, не так – КАРЕТУ!

Обычно в таких случаях говорят «величиной с дом», но я видела много домов, заметно уступавших по размерам этому экипажу. Одни лишь колеса в человеческий рост вызывали трепет и почтение, а стоявший чуть дальше по улице кеб выглядел детской игрушкой, забытой ребенком рядом с настоящей каретой.

– Надеюсь, – с легкой иронией осведомились из-за спины, – вас не страшит поездка на вершине технического прогресса?

– Еще как страшит! – при воспоминании о гномской повозке я невольно вздрогнула.

– В таком случае, примите мои соболезнования, – лейтенант обошел выросшее на тротуаре дерево по имени Фейри Грин и продолжил, – но фамильное поместье Бентинк находится в двадцати милях к югу от Клавдиума и пешком туда мы добрались бы не раньше полуночи. К тому же полковник решил, что эта игрушка из личного гаража принца Перри произведет более внушительное впечатление.

Только теперь я сообразила, что поблизости не видно лошадиной кавалькады – а чтобы сдвинуть эту повозку с места, явно потребовалось бы не меньше полусотни конских сил, причем не изящных рысаков, а приземистых массивных тяжеловозов. Дымовой трубы у повозки тоже не наблюдалось, равно как и «чух-чух-чух» парового котла – изнутри доносилось лишь низкое гудение, словно в громадном багажном ящике заперли шмеля соответствующих размеров.

– ЭТО вообще как ездит?

– На электрической тяге, – О’Шиннах взялся за вычурную ручку, почему-то приделанную не на двери, а на корпусе сбоку от нее, повернул на пол-оборота – и массивная дверь медленно сдвинулась, открывая путь в сказочную пещеру.

– Прошу вас.

Мне очень хотелось пискнуть что-то вроде: «А оно меня точно не проглотит?», но демонстрировать испуг перед этим лощеным красавчиком аристократом? Не дождется и за век, решила я и, надменно выпятив подбородок, прошествовала внутрь.

Если снаружи карета подавляла размерами, то внутри она ослепляла – в самом прямом смысле. Режущий свет ламп буйно плясал тысячами бликов на ручках, окантовках и прочих зеркально сверкавших поверхностях. Мистер Никель и мистер Хром очень постарались оставить свой отпечаток везде, куда только смогла дотянуться рука мастера.

– И как вам?

Дверь за лейтенантом с тихим шипением встала на место, и одновременно лампы убавили накал. Еще одно шипение, более громкое, заставило наш экипаж покачнуться и стать выше – да-да, взгляд в окно подтвердил, что с моими ощущениями все в порядке, и до булыжников мостовой теперь ярда два-два с половиной, не меньше.

– Впечатляет, не правда ли?

– Еще как! – вырвалось у меня.

Этот потрясающий экипаж не просто был размером с дом – он и являлся настоящим домом на колесах, причем домом роскошным. Если не смотреть в окно, за которым уже начали проплывать фонарные столбы, то можно легко представить, что я нахожусь в гостиной особняка, ожидая, пока вышколенный дворецкий не пригласит подняться наверх, в кабинет милорда. Ноги утопали в пушистом, словно трава на опушке, фарсийском ковре. Два огромных дивана ненавязчиво сулили бесконечное блаженство тому, кто отважится упасть на один из них и зарыться в гору вышитых подушечек. За диванами высились самые настоящие шкафы: ближе стоял книжный, за ним витрина с пузато-граненой выставкой шедевров от мастеров лозы и перегонного куба. Назначение самого дальнего сооружения, из отлично выдержанного атласного дерева, я с первого взгляда не угадала, и лишь расслышав на очередном ухабе мелодичный звук, наконец, поверила, что создатель невероятной повозки озаботился даже музыкальным оснащением – в виде пианино мастера Хокинса.

– Вторая комната за переборкой, – О’Шиннах, явно довольный произведенным на дикарку из леса впечатлением, указал на стену, из-за которой доносилось знакомое гудение, – там находятся кровать, гардероб, ванна с горячей водой…

Интересно, подумала я, если очень попрошу полковника, он позволит мне поселиться здесь?

…а также иные места, необходимые для комфорта в долгой дороге.

– Комната для прислуги? – с невинным видом уточнила я. – Или винный погреб?

– Я оценил вашу иронию, – кисло произнес лейтенант.

Мысленно я показала этому надутому, словно пурпурная жаба, спесивцу язык, воткнула в зад павлинье перо и заставила прокукарекать. В реальности же, увы-увы, пришлось изобразить примерную выпускницу монастырской школы и присесть на край дивана, чинно сложив руки на коленях. Лейтенант опустился напротив, приняв куда более расслаблено-вальяжную позу – и мне сразу захотелось швырнуть в него подушкой.

– Что сказал полковник?

– Как обычно – немного. Нам с вами необходимо явиться в поместье Главы дома Бентинк, милорда Оука, – выдав эту фразу, О’Шиннах вновь замолчал, очевидно, решив, что сказанного более чем достаточно.

– Явиться для чего? Допросить старого лорда?

На миг сквозь аристократическую маску проступил откровенный ужас – будто я предложила выкатить из Храма Боевой Славы старинную каронаду и пальнуть из нее по королевскому дворцу напротив.

– Разумеется, нет, – тон лейтенанта казался холоднее айсбергов. – Подобные полицейские замашки пригодны для работы с чернью, но совершенно недопустимы в высших слоях общества. Мы же направляемся выразить лорду Оуку наше сочувствие в связи с трагической кончиной одного из членов Дома.

– Великий Лес, как все запущено, – прошептала я.

– И учтите! – добавил О’Шиннах. – Говорить с милордом буду я. Приказ полковника. Согласие лорда Оука на встречу – редчайшая удача, и я не позволю вам разрушить ее одной необдуманной фразой.

– В таком случае, для чего вообще потребовалось выдирать меня из кровати?

– Чтобы вы слушали! – резко произнес лейтенант и, чуть помолчав, нехотя добавил: – Вы сможете заговорить, если милорд сам обратится к вам… или же вы сочтете это настоятельно необходимым.

Я задумалась. Вряд ли полковник верит в сказки о том, что эльфы чуют ложь. Уловить можно лишь запах пота… расслышать волнение в голосе… или просто увидеть, как собеседник вдруг старательно прячет взгляд. Конечно, мало шансов, что подобные нехитрые фокусы сработают с главой Дома, у которого привычка к лицедейству въелась в кровь не хуже, чем у актеров Королевского театра. Но, как приговаривают в таких случаях гномы: лучше пусть дитя каждый день таскает домой пирит, чем однажды пропустит самородок.

Наш экипаж тем временем добрался до выезда из квартала, обогнул две сцепившиеся постромками ломовые телеги, а затем издал пронзительно вибрирующий гудок, заставивший шарахнуться в стороны всадников и обычные кареты. Возникшая посреди улицы просека позволила машинисту разогнаться почти до двадцати миль. К моей неимоверной радости, ничего похожего на вчерашнюю зубодробительную тряску так и не проявилось – только едва ощутимые толчки, словно экипаж потряхивало на стыках невидимых рельс.

Поскольку мы с красавчиком-лейтенантом, похоже, успели исчерпать все темы для разговора, я развернулась к нему спиной и, опершись локтями о спинку дивана, приступила к одному из своих любимых клавдиумских развлечений – созерцанию. Благо, за стеклом бурлил Адмиралтейский Проспект – самая широкая улица в столице. Именно с легенды о нем началось мое знакомство с Клавдиумом. Давным-давно аранийский король, услышав, что верзандийцы торжественно провезли по улицам своей столицы захваченный у Королевского Флота шлюп, дал клятву проделать то же самое с флагманским линкором Верзандии. В числе прочих, к исполнению клятвы были привлечены и архитекторы, спланировавшие не только новое здание Адмиралтейства, но и площадь перед ним, посреди которой на постаменте должен был быть водружен будущий трофей. А также соответствующих размеров «дорогу» от реки до места «стоянки».