Башня Полной Луны - Гурова Анна Евгеньевна - Страница 59

— Не знаю, я не ведьма, — сказала я, чтобы она отвязалась.

Красивая брюнетка на миг растерялась.

— Странно! А мне почудилось...

— Внешность обманчива. Смотрите вглубь, — посоветовала я.

Тут я ничем не рисковала — у красотки не было ни малейшего желания изучать мою сущность. Ее, как и прочих, интересовал исключительно Альва. Я заметила взгляды, которые местные дамы бросали на Альфинур. Опасное и таинственное оружие на поясе пугало их, но и притягивало, только прибавляя очарования чужеземцу-колдуну.

— Что ж, — сказала красотка, с усмешкой отворачиваясь от меня, — действительно, если носить мужской балахон и делать наглое лицо, можно ввести в заблуждение каких-нибудь старых простачков вроде нашего алькальда... Вот господин алим, — льстиво добавила она, — тут нет ни малейших сомнений. Это ощущение яростной, неодолимой силы не подделать! Я чувствую его вот здесь, — она положила руку на утопающую в кружевах грудь, — в сердце…

— Ниже надо показывать, — с лукавым видом шепнула бедно одетая черноглазая женщина на дальнем конце стола. Остальные охотно захихикали. Красотка не обратила на реплику ни малейшего внимания. Она, не отрывая взгляда, хищно смотрела на Альву. Тот задумчиво чистил ножом ногти.

— Почему же истинная женщина — непременно ведьма? — спросила вдруг Эриза.

— Деточка, разве не очевидно? Ведьма — сильная, свободная женщина. Она обладает выдающейся привлекательностью, с легкостью подчиняя себе чужую волю. Она всегда получает, чего хочет. Ведьма приказывает и людям, и духам. Она владеет своими мужчинами, а не они ею...

Эриза, глядевшая в стол, подняла на нее мрачный взгляд:

— Ведьма творит зло!

Все посмотрели на нее и засмеялись. Красивая брюнетка даже на миг онемела от такой наивности.

— Ведьма делает то, что пожелает, — сказала она, гляди на Эризу с таким изумлением, будто с ней заговорила тарелка. — Что такое зло, деточка? Все относительно. У любого поступка две стороны. То, что благо одному, зло другому. Каждый заботится о своем, это в природе вещей. Так почему же меня должны заботить желания другого? Тот, кто хочет себе блага за мой счет?

— Похотливые самки, называющие себя ведьмами, желают власти. Но они ошибаются, считая, что обладают ею, — громко произнесла сухопарая, строго одетая блондинка с тусклыми глазами и узким ртом, тоже глядя только на Альву. — На самом деле они только потакают своим ничтожным страстишкам. У них нет власти даже над собой!

Альва поднял голову.

— Это правда, — заметил он. 

Бесцветная блондинка самодовольно улыбнулась. Она явно считала себя умнее всех присутствующих, но была слишком высокомерна, чтобы демонстрировать им это.

— Желания тела просты, грубы и примитивны. Но разум, свободный, разрушающий все границы дозволенного, может зайти гораздо дальше по пути, указанном нам Господином! Только те, кто живет жизнью ума, достойны называться людьми, — продолжала блондинка, взглядом ясно давая понять, что из присутствующих таковыми могут считаться лишь она и Альва. — Все прочие — просто животные. Они пригодны только для одного, — с неожиданной злобой загнила она, уставившись в упор на брюнетку, — на развод и на забой!

Красотка побагровела. На миг мне показалось, что сейчас она вцепится блондинке в жидкие косы. В неловкой тишине раздался одинокий веселый смех. Хихикала та бедно одетая черноглазая женщина с лукавым взглядом.

— Девочки, как вы все серьезны! Быть ведьмой — так весело! Какое это удовольствие — смеяться над всеми!

— Да уж, если больше ничего нет, остается только смеяться, — буркнула красотка.

Шутница пропустила мимо ушей любезное замечание, бросила осторожный взгляд на Альву, правильно истолковала его безразличное выражение, и на ее губах тут же появилась ехидная улыбка.

— Но особенно приятно смеяться над мужчинами!

За столом тут же начался оживленный галдеж.

— За что ты так ненавидишь мужчин, Анилу?

— О нет, я их нежно люблю, они такие потешные!

— Да ладно, скажи нам правду! Когда у тебя последний раз был мужчина?

— Не уверена, что это был именно мужчина... Он был слишком хорош для него. Больше напоминал инкуба.

— О-о! Демон? 

— Ну что вы, девочки! Демон — это банально...

Все были заинтригованы. Даже чародей отошел на второй план. Анилу, оказавшись в центре внимания, удовлетворенно улыбалась.

— Смотря какой демон, — заметил кто-то очень многозначительным тоном. — Вот, помнится...

— Главное, чтобы не в виде черного пса!

— А что такого? — под общий хохот невозмутимо возразила Анилу. — Подстричь когти, и пользуйся на здоровье! И заметьте, сколько преимуществ перед мужчиной: не спорит, не требует пищу, а если требует, всегда можно треснуть кочергой по спине и выгнать ночевать во двор. А еще...

Гомон стал оглушительным. Теперь трещали все одновременно.

— «Пошел вон, кобель»! И он и слова поперек не скажет, потому что это правда! Ха-ха!

— Дура, потому что он не умеет разговаривать! Он же пес!

— Гм, а что? Мне даже понравилось, — сказала я, когда оставив веселой компании, совершенно про нас забывшей, стол и кувшин с вином, мы вышли на крыльцо подышать свежим воздухом. — Весьма забавно. Напомнило иные посиделки на факультете целительниц. Хорошо, что я туда ходила нечасто!

Альва улыбнулся, глядя в усыпанное звездами небо.

— Незримая Академия... Славное было время!

Почему-то от этой невинной реплики у меня в душе вспыхнула ярость. Но я решительно задавила ее. Нет, только не здесь. Не в Ронге. Никаких лазеек демонам. Наивно полагать, что за нами не следят. Конечно, следят — каждое мгновение, дожидаясь малейшей ошибки. Пусть Альва предается ностальгическим воспоминаниям, если они его тешат. Какое мне дело? 

— Как ты, Эри? — спросила я девочку, которая вышла из таверны вместе с нами.

— Отвратительные, уродливые старухи! — спокойно ответила она.

Я настороженно взглянула на Эризу. Весь ужин я косилась на нее, готовясь прийти на помощь, если понадобится, но она держалась очень прилично. Что там скрывалось под этим спокойствием? Что у нее на душе?

— И глаза у них мертвые, и пахнут они, как мертвецы, — говорила Эриза все тем же пугающе ровным голосом. — Нет, хуже! Мертвецов упокоила земля, и они тихо спят в ней, мирные и чистые... А эти — все умирают и умирают, да никак не умрут!

— Это может продолжаться долго, — заметил Альва.

— Нет, не может, — резко сказала я. — У них с начала лета нехватка еды. Раньше их кормили окрестные фермы, но теперь, видно, и до них дошел черед. Сейчас они доедают прошлогодние запасы... Хассим сказал бы — «и допивают»... Кстати, где он?

Я оглянулась. На крыльце, кроме нас, никого не было. Приоткрыла дверь в таверну — за столом болтали и пили одни женщины. Мне почему-то стало тревожно.

— Эриза, ты не видела Хассима?

Девочка качнула головой с отсутствующим видом.

— Кто последним его видел?! Альва?

— Он вроде выходил незадолго до нас...

— Один?

— Нет, — помедлив, сказал он. — С какой-то девушкой.

Я с тревогой вспомнила грудастых теток, что оглядывали и ощупывали парня за столом с таким видом, будто собирались его съесть... Гм, а вдруг?! В таком месте, как Ронга ни в чем нельзя быть уверенным...

Ощутив кожей холодное прикосновение, я резко обернулась. Паладин, о котором я совершенно забыла, тронул меня за руку и указал в сторону площади. 

Хассим отыскался на удивление быстро. Я заметила его почти сразу — стоял, прислонившись спиной к раскидистому платану, и мечтательно смотрел в толпу танцующих. Я устремилась к нему, испытывая смешанные чувства гнева и облегчения. Кажется, ничего плохого не случилось. Но как он может быть так беспечен? Можно подумать, пришел на деревенский праздник! Почему он скрылся, никого не предупредив?!

На упреки Хассим, к моему удивлению, даже не огрызнулся.

— Едва отвязался от тех баб, — небрежно проговорил он, словно только что меня заметив. — Чокнутые старухи! Я уж думал, тут вообще нормальных людей не осталось...