Божественная охота - Фирсанова Юлия Алексеевна - Страница 37

• Предыдущая
• 37/79
• Следующая

– Наслаждением? Да уж, вы точно чокнутые, – помотал головой Элегор.

– Болевой порог Бога Войны чрезвычайно высок, – пояснил Эйран, впившись жадными глазами в зеркало. – Для него такие пощечины и царапины лишь возбуждающая щекотка, любовная игра.

– Но ты-то Бог Магии, – напомнил герцог. – А не такой неуязвимый дуболом.

– Во мне кровь Мэссленда, – мягко напомнил приятелю мужчина. – Кровь демонов и темных богов, мало чувствительных к боли. Для меня тоже такие игры весьма притягательны, мой друг. Они чрезвычайно обостряют ощущения.

– Ну-ну, – даже не нашелся с ответом Элегор. Впрочем, спорить из-за предпочтений приятеля он больше не собирался. В конце концов, кто как развлекается – его сугубо личное дело, ведь, в отличие от извращенца Энтиора, Эйран не тащит его к себе в постель. Ну тянет его к Элии, что ж с того, если уж принцесса и в самом деле так хороша, как говорят, это даже вполне нормально.

Тем временем богиня, исполосовав грудь принца, обессиленно свалившегося после пережитого экстаза к ее ногам, выждала несколько минут, заклятьем починила рубашку кузена и позвала:

– Нрэн!

Он встрепенулся и, поднявшись на колени, потянулся к принцессе, как исстрадавшийся от жажды к воде, голодающий к хлебу, замерзший к огню. Элия резко отпихнула его ногой и надменно бросила:

– Не стоит прикасаться к подстилке для твари из Межуровнья. Осквернишь свою чистоту.

– Ага, так вот из-за чего они поцапались, – шепнул догадливый герцог приятелю.

Нрэн глянул на свою заляпанную кровью, паутиной и грязью одежду и в голове всплыли эпизоды прошедших дней, казавшихся одним бесконечным, безнадежным бредом, начало которому положили несколько неосмотрительно брошенных слов. Бог обреченно понурил голову, но, собравшись с духом, воззрился на богиню с безнадежной тоской и, больше не делая попыток приблизиться, глухо промолвил:

– Умоляю, Элия, прости мое недостойное поведение, грубые, злые слова, оскорбившие тебя. Я не имел никакого права такого говорить. Скажи только сразу, мне надо знать, когда-нибудь ты сможешь простить меня?

Взгляд Нрэна, машинально скользнувший по любимому мечу, ясно говорил о том, что будет, если Элия ответит 'нет'. Правда, справедливости ради следует отметить, что воин даже не сознавал того, что его поведение попахивает элементарным шантажом. Приласкай меня и все будет в порядке, прогони – и Лоуленд лишится своего Стража.

– Сложно судить, – с прохладцей ответила богиня. – Ты грязен и лыс, а я терпеть не могу мужчин с короткими волосами. Кроме того, сейчас нас ждут дела. Тебе придется ответить на несколько вопросов.

– Он пришел в себя! – удивленно хмыкнул скептик Элегор, невзирая на все логические доводы Эйрана не видевший особого смысла в проведенном мордовании воителя. – Элия, конечно, стерва, так обращаться с мужиком, даже если он Нрэн. Однако, смотри, подействовало.

– О да, – согласился Эйран и вскользь заметил приятелю: – Только ты зря тратишь редкую монету жалости на принца, он получил лишь то, чего жаждала его душа.

– Ты хочешь сказать, Нрэн мечтает, чтобы его смешали с дерьмом? Тогда зря меня в Лоуленде называют сумасшедшим, могу предложить кандидатуру получше, – недоверчиво скривился Элегор. Он и не представлял, что несомненные странности принца (а у кого из богов их нет?) распространяются так глубоко.

– Слава воина-победителя – тяжелая ноша. Для Бога Войны нет и не будет достойного противника на поле брани, он ищет сладости борьбы в других сферах. Исход любовной битвы непредсказуем. Страсть к Богине Любви – вечное сражение за ее благосклонность – именно то, что нужно Нрэну. Элия знает, как вести себя с каждым мужчиной, – высказал почти философские соображения проницательный маг.

На сей раз герцог промолчал, вспоминая, как жестокая и неумолимая с Нрэном богиня обыкновенно ласкова к Лейму. Элегор невольно начал чувствовать правоту слов Эйрана. Может, и в самом деле принцесса не притворялась, разыгрывая из себя нежную красавицу в обществе младшего кузена, вдруг маг не ошибся, и эта мягкость настоящая? Она – то, что чувствует Элия по отношению к Лейму, то, что именно ему надо? Мэсслендец заставил герцога задуматься над весьма неприятной вещью: а что если он зря все время кидался на леди Ведьму с обвинениями? В Богиню Любви сложно не влюбиться такому чувствительному романтику, как Лейм…

Заклятье связи, адресованное одновременно обоим мужчинам, вывело бога из непривычной задумчивости. Элия закончила обработку Нрэна и звала выдворенных из кабинета свидетелей назад. Эйран и Элегор, из осторожности не воспользовавшись телепортацией (неожиданно возникать перед носом у воина – не лучший способ прожить долго и счастливо) вернулись в комнату. Принц уже успел привести в порядок одежду и стоял в нескольких шагах от богини, терпеливо ожидая обещанных вопросов.

'Судя по всему, с допросом проблем не возникнет, – решил Элегор. – Нрэну сейчас совсем не с руки гневить Элию.'

Эйран же едва заметно выгнул бровь, заметив мелкую поросль светлых волос, проклюнувшуюся на блестящей лысине принца. Воитель спешил исполнить пожелание своей грозной возлюбленной и отращивал шевелюру. А потом глаза мага скользнули к изящным рукам принцессы, и в их глубине вспыхнул голубой огонь. Эйран поднял голову и встретился взглядом с Элией, ощущая, как свободно читает его желания непостижимо-прекрасная богиня. Беглая улыбка скользнула по манящим губам, принцесса поняла, что маг видел укрощение Нрэна. Голубой огонь и серебряное пламя долю секунд плясали в едином ритме, и за это время Эйран успел заглянуть в неудержимо манящие бездны. Но вот Элия отвела взгляд, и наваждение исчезло, оставляя сознание того, что между ним и богиней останется навсегда общность разделенного желания – лучшей из приправ в отношениях между мужчиной и женщиной.

Пока маг играл с принцессой в гляделки, Элегор подошел к столу и, подпрыгнув, уселся на высокую столешницу. А что еще оставалось молодому нахалу? Стоять в присутствии Нрэна, как каждый разумно настороженный мужчина, он не желал, сидеть в кресле, гораздо ниже уровня мрачного бога – тоже, оставался лишь стол. И Элегор без колебаний использовал его высокую столешницу, сидя на которой можно было здорово действовать Нрэну на нервы. Впрочем, на сей раз герцог просчитался. Стоя слева и на полшага позади Элии, Бог Войны основное внимание уделял предмету своей страсти, вернее, глубокому декольте оного.

– Нрэн, – обратилась Элия к ревниво прищурившемуся при появлении посторонних мужчин любовнику. – Герцога я тебе представлять не буду, вы знакомы.

– К сожалению, – процедил принц, удостоив нахала лишь беглым взглядом.

– А второй джентльмен – хозяин этого кабинета, лорд Эйран, – продолжила принцесса, маг вежливо поклонился своему потенциальному убийце. – Он – тот самый мужчина, которого ты сегодня намеревался убить. Мы изнываем от желания узнать, чем же он так тебе насолил. Объяснись!

– У меня нет с ним вражды, – с холодным равнодушием произнес Нрэн.

– Тогда в чем дело? – мягкий бархат голоса богини превратился в стальные лезвия. – Длинный меч в ножнах ржавеет? Заскучал, решил поразмяться и вызвать конфликт между двумя крупнейшими Мирами Узла нашего Уровня?

Два красных пятна румянца появились на скулах Нрэна при двусмысленном в устах возлюбленной упоминании о мече, но он все-таки проговорил:

– Я обещал его убить. Мне дали поручение.

– Кто? – донельзя удивилась принцесса, не считавшая отца или Источник способными на такой глупый перевод потенциально ценных родственников. А никто другой не посмел бы отдавать воителю приказов.

– Совет Белого Братства с высокого Уровня, четыреста шестьдесят пятого, кажется, – буркнул Нрэн. – Их пророчества говорят, что он, – принц безразлично, словно на предмет мебели, кивнул в сторону Эйрана, – опасен для миров.

– Однако… – маг был весьма заинтригован оказанной ему высокой честью, настолько, что вступил в разговор и даже сделал пару шагов к принцу. – Позвольте уточнить, ваше высочество, вам назвали мое имя или другие приметы? Как вы определили, что должны ради благополучия Вселенной убить именно меня?

• Предыдущая
• 37/79
• Следующая