Земля войны - Латынина Юлия Леонидовна - Страница 35

• Предыдущая
• 35/123
• Следующая

Ладно. Вот автобус с паломниками приехал в долину, и Ташов вдруг заметил, что чеченец о чем-то договаривается с водителем автобуса. Несмотря на то, что водитель автобуса поселился возле Мекки после второй чеченской войны, а пассажиры его были все с сумками от Кадырова, они как-то очень быстро нашли общий язык. Ведь и те и другие говорили на чеченском.

Вот Ташов заметил, что чеченец поговорил с водителем, а немного погодя он увидел, что автобус проезжает табличку с перечеркнутой надписью: «Мина», и они уже выехали за эту табличку.

– Стой! – сказал Ташов, – куда мы едем?

Тут оказалось, что у водителя автобуса сегодня свадьба сестры, и когда чеченцы это услышали, они решили все поехать на эту свадьбу.

– Это очень хорошо, – сказал Ташов, – только я лично приехал сюда не на чеченскую свадьбу. Я приехал побивать камнями дьявола, и все остальные пассажиры этого автобуса приехали за тем же. Та к что если вы не хотите, чтобы вместо дьявола нам пришлось побить вашу свадьбу, езжайте-ка куда велено.

Тут люди в автобусе начали препираться друг с другом, потому что чеченцы хотели на свадьбу, а все остальные пассажиры хотели побивать камнями дьявола, и в конце концов остальные пассажиры выиграли спор.

До драки дело так и не дошло, потому что все-таки автобус этот ехал не где-нибудь, а по долине Мина, и люди чувствовали неловкость драться в таком святом месте. Кроме этого, они хорошо рассмотрели Ташова и понимали, что с ним нет смысла драться ни в святом месте, ни в любом другом.

Вот Ташов-хаджи съездил в Мекку и был очень доволен, а его мать вообще была счастлива. Они зажили, как прежде, в двухкомнатной квартире на окраине Бештоя, и Ташов день и ночь тренировался на базе Джамалудина, а утром и вечером он обязательно ходил в магазин для матери. Ходили слухи, что он даже помогает ей на кухне и стирает белье.

Но один из чеченцев, бывших в хадже, оказался удивительно злопамятным. Его звали Исмаил, и самое удивительное, что он был не из Чечни. Он был из соседнего Халинского района, и вся его семья жила в большом чеченском селе под названием Новокарское. Вот как-то Исмаил приехал в Бештой и заплатил там двум наркоманам, чтобы те проучили Ташова. Он им дал какие-то сущие гроши, потому что он вовсе не просил убивать Ташова, а просто приказал немного его побить.

Эти два паренька подкараулили Ташова, и когда он утром отворил дверь своей квартиры, чтобы сходить за хлебом, они ждали его на лестничной клетке. Ташов был без оружия и в шлепанцах, надетых на толстый носок, но, как мы уже сказали, у каждого человека, который видел Ташова, мгновенно пропадала охота выяснять с ним отношения кулаками. Это было все равно что пытаться поколотить экскаватор.

Поэтому, когда чеченцы увидели Ташова, один из них быстренько пошел вниз и к выходу, а другой вытащил ствол и начал стрелять. Первая пуля попала Ташову в ногу, вторая в бок. Третья угодила в голову, и в этот миг мать Ташова, услышав, что за дверью идет стрельба, выскочила на лестничную клетку с половником.

Поэтом получилось так, что четвертая пуля угодила в мать.

На Ташова пули не произвели особого впечатления, и когда второй чеченец это увидел, он бросился бежать, а Ташов погнался за ним.

Чеченцы вскочили в «Жигули» и уехали, но Ташов не отставал, а когда он понял, что не догонит машины, он схватил с обочины здоровенный обломок бетонной трубы, который зачем-то там валялся, и запустил им в машину. Обломок врезался в машину с такой силой, что вынес ей правый габарит и помял крыло.

После этого Ташов побежал обратно и, к ужасу своему, увидел, что мать его лежит на лестничной площадке и не шевелится. За всю его жизнь в Ташова попало столько пуль, что он как-то забыл, что от пуль умирают.

Ташов подхватил мать и побежал с ней, как был, в тапочках, в больницу. Больница была совсем недалеко, в трех кварталах от дома, и на полпути Ташов наткнулся на двух ребят Джамалудина. Они побежали вместе с ним в больницу и принялись строить там врачей, а Ташов в этот момент выглянул в окно и, к изумлению своему, увидел под этим окном «Шестерку» с помятым крылом.

Дело в том, что один из наркоманов, которых наняли, чтобы проучить Ташова, был сын главного хирурга больницы, и когда Ташов разбил им габарит, они испугались ехать в таком виде по городу, а заехали во двор, вылезли из машины и начали друг на друга браниться.

Углядев киллеров, Ташов выскочил из окна и бросился вслед за ними, а те, при виде Ташова, снова запрыгнули в машину и бросились наутек. Ташов пробежал за ними еще с километр и вернулся в больницу, а там он уже упал и потерял сознание. Как мы уже говорили, в него попали целых три пули, одна в ногу, другая в грудь и третья в голову, и все три ранения были довольно серьезные. На свете было множество людей, которые померли бы после подобных ранений, а Ташов не только не помер, но еще и гонялся двадцать минут за киллерами. В общем-то Ташову принадлежал абсолютный рекорд по части преследования жертвой киллеров. Если бы по этому виду спорта проводились Олимпийские игры, Ташов бы непременно получил еще одну золотую медаль.

Ташов очнулся на следующий день и выздоравливал три недели. Все эти три недели никто не осмеливался сказать ему, что его мать умерла. Она умерла еще на лестничной клетке. Пуля попала точно в сердце, и из него даже не вытекло крови.

У гор есть удивительное свойство: в них все видно, как в стекле, и слышно, как в Большом Театре. Можно утаить что угодно и где угодно: то, что случилось в Политбюро и то, что случилось в спальне американского президента, но вот то, что случилось между одним горцем и другим, утаить нельзя.

Через два дня после смерти матери Ташова вся Авария и вся Чечня знали, кто убил ее и почему. Знали обстоятельства покушения и имя заказчика; знали имена обоих наркоманов и знали, кто их отцы, деды и прадеды. Шапи Чарахов, начальник УВД города Бештой, разумеется, знал все. Да что Шапи! Эти три имени знал каждый прыщавый гаишник, который у въезда в город зарабатывал сестре на свадьбу. Те м не менее ни Шапи, ни кто-то из его подчиненных никаких мер не принимал.

Заказчика всей этой истории звали Исмаил, и, как мы уже сказали, он жил в Халинском районе. Тр и дня после перестрелки Исмаил прятался, а потом он услышал, что Ташов еще не скоро выйдет из больницы, и заехал в родное село. По правде говоря, он заехал забрать жену и детей.

Во дворе дома его встретил отец. Его отцу было семьдесят девять лет, и он пользовался большим уважением в селе. В руках отца было охотничье ружье, такое старое, что рыжий его ремень рассохся и весь изошел на залысины, а на гордо поднятой голове Мусы была барашковая изчерна-белая шапка.

– Заходи домой, – сказал Муса, – мне надобно с тобой поговорить.

Исмаил повертел головой, словно ожидая засады, но нигде на улице не было ни следа чужих машин. Он скинул ботинки и зашел в горницу. Она была такая низенькая, что Исмаил не мог стоять там, выпрямившись, но так как он не смел сесть перед отцом, он остался полусогнутый около холодильника.

Между тем отец Исмаила перезарядил ружье, нацелил его на сына и спросил:

– Правда ли, что ты повздорил во время хаджа с Ташов-хаджи, и что ты нанял двух наркоманов его убить?

– И вовсе не убить! – возразил Исмаил, – а просто проучить наглеца!

Тогда отец Исмаила сказал:

– От тебя никогда не было проку. Не то удивительно, что ты жив, а что жива наша семья, вот что странно. Я не собираюсь ждать, пока твои братья погибнут, пытаясь отомстить за смерть такого негодяя, как ты. Лучше я возьму все на себя.

С этими словами отец Исмаила спустил курок, а немного погодя вышел из дома и сказал двум младшим сыновьям:

– Заберите то, что лежит у нас на кухне, и пусть никто не приходит на соболезнование.

Исмаила, который был виновником смерти старой Хадижат, убил его собственный отец, а второго чеченца, того самого, который и затеял пальбу, зарезали через неделю после того, как Ташов вышел из больницы.

• Предыдущая
• 35/123
• Следующая