Промзона - Латынина Юлия Леонидовна - Страница 64

• Предыдущая
• 64/100
• Следующая

Ахрозов пристально поглядел на Дениса.

– Что Нахаловку подтопит, это фигня, – сказал Ахрозов. – Ее каждую весну притапливает. Я думал, эта дамба из бетона, а она из сушеного дерьма. А если она рухнет?

– И если рухнет?

– Если рухнет, по реке пойдет цунами. Сначала снесет вторую плотину, потом третью. Потом снесет Богоявленку. У тебя охранников сколько? Шесть?

Денис сморгнул.

Палец Ахрозова уперся в грудь приставленного к Черяге собровца.

– Вы все поступаете в распоряжение моей службы безопасности. Едете на тот берег. Задача – вдоль всей Нахаловки построить защитную дамбу. Если кто умеет водить «БелАЗ», добро пожаловать. У нас будет недостача водителей. Грузитесь в карьере крупной фракцией, на шламоотвале – мелкой. Где есть дорога, едете по дороге. Где изгородь, – сносите изгородь. Где проехать совсем нельзя, носите мешки.

– Мы не можем покидать охраняемое лицо, – сказал старший охранник.

– Поезжай, – распорядился Денис.

Охранник козырнул и отошел. Через мгновение джип сопровождения развернулся и погнал по объездной дороге в поселок. На дороге с визгом затормозил армейский грузовик, один и второй. Из кузова посыпались солдаты, а «Уазик», приехавший вслед за грузовиками, подрулил и встал около заводских джипов.

Из «Уазика» выскочили трое офицеров во главе с высоким пожилым полковником. Денис про себя подивился оперативности военных.

Полковник хмурым взглядом окинул дорогой отъехавший «Гелендеваген», задержался на мгновение взглядом на Денисе и повернулся к гендиректору.

– Ты Ахрозов? – спросил полковник, – я Корягин. Там сейчас мешки с мелькомбината привезут, уже грузят. Я две роты прямо на шламоотвалы отправил, пусть там набивают мешки.

Ахрозов кивнул.

– У тебя саперы есть?

– Вот Сипягин – мой зам по арттехвооружению.

Сипягин был молод и белобрыс.

– Мне нужно, чтобы вы подготовили к взрыву Богоявленскую плотину.

Денис вздрогнул.

– Не понял, – сказал полковник.

– Дамба хреновая, – пояснил Ахрозов. – Если ее прорвет, то гидроудар обрушит остальные две наши дамбы. В верхнем пруду одиннадцать миллионов тонн воды. В нижних – шесть и восемь. Из них вниз уйдут минимум двенадцать миллионов тонн. Ты представляешь, что такое удар в двенадцать миллионов тонн? Его ничто не выдерживает.

– Нахаловку затопит?

– Дело не в том, что ее затопит. Ее снесет к чертовой матери. Самое страшное не наводнение, понимаешь? Самое страшное – это ударная волна. И вашу Богоявленку снесет. А там внизу хладокомбинат.

В представлении Дениса хладокомбинат был не самым грозным сооружением. Полковник, видимо, был того же мнения.

– Ну и что?

– Там в газгольдерах двадцать тонн аммиака. Минимум. Ты представляешь, что будет, если этот аммиак выбросит в атмосферу?

Полковник задумался.

– Это будет то же самое, как если в атмосферу выбросили двадцать тонн иприта. Половина Богоявленска сдохнет в течение десяти минут. Мне нужно, чтобы вдоль всех населенных мест были построены защитные дамбы. Чтобы на хладкомбинате тоже сделали дамбы. Сейчас на обоих плотинах пошел аварийный спуск воды. Но это как спускать море через водопроводную трубу. Если наша дамба не выдержит, обе плотины должны быть взорваны. Сначала Нижнесушинка, потом Богоявленка. Тогда высота ударной волны нигде не превысит полтора метра. В противном случае мы будем иметь два с половиной метра. Мы будем иметь двенадцать миллионов тонн из наших плотин, плюс три с Богоявленки и четыре с Нижнесушинской.

– А если аммиак все равно уйдет в атмосферу, кто отправится под трибунал? – уточнил полковник.

– Тот, кто отдал приказ подорвать плотины, – сказал Ахрозов.

Полковник помолчал.

– А если я откажусь? – спросил он.

– Если ты откажешься, – сказал Ахрозов, – я пошлю на плотины свою службу безопасности и своих взрывников.

– Сколько у нас будет времени на принятие решения, если вода снесет эту дамбу?

– Если дамбу прорвет, то до Богоявленки волна дойдет через час.

Полковник думал несколько секунд.

– Твои взрывники мне тоже понадобятся, – сказал он.

Ахрозов повернулся к Денису.

– Езжай с полковником на Богоявленку, – сказал он.

В три часа ночи на Богоявленской плотине, где распоряжались Денис с Корягиным, объявился глава района. Глава был пьян и сонен, и выполз он из белокаменного особняка, стоявшего в двух километрах на берегу Богоявленского пруда.

– Ты че делаешь, ты делаешь-то че? – закричал глава администрации.

– Бурим под взрывчатку, – ответил Корягин, – есть опасность, что сверху пойдет ударная волна. Плотина хреновая, не выдержит. А внизу опасные объекты.

Глава администрации завизжал.

– То есть как это хреновая? – заорал он, – почему хреновая? Ты на что намекаешь? В прошлом году ремонтировали, хреновая! Сто миллионов ремонт стоил!

Полковник развернул чиновника в сторону высокого берега пруда, туда, где в дождливой ночной тьме едва горели фонари дорогих резиденций.

– Вот он твой ремонт! – сказал полковник, – а плотина говно! Будет надо – взорвем!

– Ты соображаешь, что делаешь? – заорал глава адмнистрации, – ты знаешь, сколько тут земля стоит! Тут… тут Швейцария наша, а вы ее!

Тут глава администрации заметил «Гелендеваген» с заводскими номерами и узнал подошедшего Черягу.

– Ты… ты… – заорал он, тыча в полковника, – наймит олигархов! Это все их бесхозяйственность!

Полковник дал ему в репу.

Было уже около восьми утра, когда усталый, вывалянный весь, как свинья, в грязи Ахрозов подъехал к оплывающей дамбе.

Солнце за облаками светило в четверть заявленной мощности. Снег опять превратился в дождь. Видно было не больше, чем на три километра, и повсюду на протяжении этих трех километров ползали в грязи грузовики и люди.

Защитная дамба вдоль Нахаловки поднялась на метр. Гриша Епишкин действовал быстро и внятно. Все жители были оповещены и подняты по тревоге. Где была дорога, дамбу насыпали «БелАЗами». Где стояла изгородь, изгородь сносили к чертвой матери. Где проехать с машиной было нельзя, строились в цепочку и укладывали мешки.

В Богоявленске глава ГУ ЧС проявил похвальную оперативность. Хладокомбинат окружили тройной стеной мешков с песком и шламом. Поднятые по тревоге пожарные стянули к хладокомбинату всю технику и, где могли, провесили страховочные линии, чтобы в случае аварии немедленно осадить аммиак водой.

Вода во втором пруду поднялась на семьдесят сантиметров и была вся мертвенно-серая, цвета шлама. Несмотря на хлопоты людей, она снесла еще одну плиту и начала размывать земляное тело дамбы, не закрепленное ничем, кроме липового акта о приемке гидросооружения, датированного 1977 годом. К утру верхний пруд опрастывался со скоростью четыре кубометра в секунду, и цифра эта потихоньку росла. Ахрозов некоторое время всерьез обсуждал со своими инженерами возможность снять верхний слой с нижних дамб, тем самым обеспечив беспрепятственный аварийный слив воды в Протоку. Но Богоявленская и Нижнесушинская плотины вряд ли выдержала бы такой быстрый приток воды, а взрывать их на всякий случай Ахрозову бы никто не дал.

Комбинат был расположен на правом берегу прудов, значительно более высоком, чем Нахаловка, и автомобильная дорога, шедшая вдоль него, теперь была отгорожена от нижних прудов возведенной за ночь полуметровой насыпью.

Ахрозов как раз обсуждал с инженерами возможность обеспечить дополнительный аварийный сток с нижних дамб, когда охранник протянул ему телефон.

– Слушаю, – сказал Ахрозов.

– Привет, Сережа. Это Фаттах. Я на Богоявленке. Тут у меня все «БелАЗы» поотбирали и личный «Крузер» впридачу. Ты учти, что все счета я тебе выставлю. За ущерб, понял?

Ахрозов размахнулся и швырнул мобильник в воду. К дамбе, пятясь задом, съезжал очередной «КамАЗ». Водитель остановился за полметра до воды, явно намереваясь опростаться в сравнительной безопасности. Ахрозов бросился к водителю:

– Подгони его ближе! – заорал директор, – в воду его загони, в воду!

• Предыдущая
• 64/100
• Следующая