Промзона - Латынина Юлия Леонидовна - Страница 26

• Предыдущая
• 26/100
• Следующая

Но Цой рассудил, что в драке пригодится все – и кулак, и оглобля. Разумеется, Цой впрямую Черягу в заказном убийстве не обвинял, да, кстати, ни в прессе, ни на центральном телеэкране не появился. Цой не выносил публичности, как вампир – солнечного света.

Олег Самарин практически в одиночку противостоял поднявшемуся хаю. Сделать он мало что мог. Граждане, прихваченные за покушение на Цоя, были несомненно бандитами, несомненно – акционерами шахты им. Горького и в третий раз несомненно – союзниками АМК. Проходили они не по его ведомству, и допрашивал их не он. Зато Самарин взял парочку крупных наркоторговцев, из которых один признался, что Анастас был его «крышей», а другой, измученный губернаторским фаворенком, даже снялся вместе с ним и еще кучей народа в оперативном порнофильме.

Сажать Анастаса в целом было не за что, благо соответствующую статью исключили из кодекса: но губернатор, когда ему показали пленку, резко остыл и дал приказ прокурору свернуть активность по части покушения.

– А может, Альбинос просто перепугался? – как-то спросил Денис у Извольского, – все-таки ухо человеку разворотило, чуть не оглох, говорят. И голова все время болит. Вот и среагировал неадекватно от страха.

– Константин Цой не знает, что такое страх, – ответил Извольский.

В середине июля РФФИ закончил прием заявок на участие в конкурсе по покупке угольной компании «Алябьевскуголь», расположенной в небольшой республике, входившей в состав Южносибирского федерального округа. Между Цоем, Извольским и другими участниками рынка была предварительная договоренность о том, что никто, кроме Цоя, не участвует в приватизации. Однако когда прием заявок окончился, стало ясно, что одна из фирм представляет Извольского. Когда итоги конкурса были подведены, то выяснилось, что выиграла именно эта фирма.

Константин Цой был в ярости. Его люди давно сидели в компании, которая только формально числилась государственной. Реально же она входил в промышленную империю Цоя, – Цой основательно почистил компанию и вывел из нее все активы. Собстенно, тот факт, что АИК «Алябьевскуголь» превратилась в выеденную скорлупу, и должен был разочаровать любых мыслимых покупателей, – ведь они покупали не компанию. Они покупали билет на войну. И вот теперь Извольский заплатил за «Алябу» двадцать шесть миллионов долларов и публично заявил, что собирается судиться по поводу возврата активов.

В тот же день, когда стали известны результаты конкурса, Цой встретился со Степаном Бельским. Встреча состоялась в президентском номере «Кремлевской».

Бельский лениво развалился в кресле, а взбешенный Цой ходил из угла в угол.

– Ну слушай, а что ты хочешь? Ты его кинул, как лоха на базаре…

– Это не кидалово, – резко сказал Цой, – это ответ. Он меня хочет задушить на перевозках, ты думаешь, я отдам ему шахту? Меня зовут Константин Цой, а не Иисус Христос! Это человек, с которым нельзя иметь договоренностей. Он их дважды нарушал. Сначала по железной дороге. Теперь – по углю.

Бельский сидел, полузакрыв глаза. Он видел, что Альбинос сам себя распаляет. Полгода назад Извольский был вполне хорош. Цой пил с ним вместе водку, катался на лыжах, и приводил в пример в качестве блестящего менеджера. Потом Цой отобрал у Извольского шахту и Извольский, видите ли, стал свиньей, нарушающей договоренности…

– Он боится, что мы его в угол загоним. Угля лишим… – сказал Бельский.

Цой стремительно обернулся.

– Мы не можем загнать в угол Извольского, – сказал он, – у него плоский комбинат.[7] Понятно? У него рентабельность в четыре раза выше, чем у нас на «Тагчермете»! Если наши шахты перестанут продавать ему уголь по двадцать пять долларов, то он купит его в Австралии по сорок! А если он моим же директорам даст цену сорок, то они забудут обо всем на свете и с визгом кинутся продавать уголь Извольскому!

Цой раздраженно передернул плечами и еще раз повторил.

– Мы не можем загнать в угол комбинат с такой высокой нормой рентабельности и таким менеджментом. Иначе бы я давно это сделал.

Бельский пожал плечами:

– Так почему мы воюем?

– Потому что мы не можем с ним помириться, не потеряв лица, – ответил Константин Цой.

Спустя две недели после этого разговора структуры, аффилиированные с группой «Сибирь», взяли в управление Акбалуйский ГОК в Казахстане, с которого АМК забирал окатыш до того, как купил Павлогорку.

Железнодорожные скидки «Южсибпрома» начали действовать 1 августа.

А первый вагон у «Южсибпрома» пропал 2 августа. Через две недели вагон нашли, но содержимое его – а были это китайские унитазы, – бесследно исчезло.

Еще через неделю пропали три цистерны с конденсатом, следовавшие из Уренгоя на местный химзавод, и сразу же – платформа с автомобилями «Нива». Платформа обнаружилась через пару недель в тупике, ни одной «Нивы» не угнали, но все – от фар до габаритов – раскурочили.

Грузы, которые возил Горный и другие перевозчики, за это время не пропали ни разу.

К проблеме подключился начальник РУБОП Черловской области Олег Самарин, и вагоны пропадать перестали. Зато выяснилась статистическая неприятность.

Если вагоны Горного, имевшего более высокие тарифы, ставились под загрузку и разгрузку немедленно, то вагоны «Южсибпрома» имели все шансы простоять под летним солнцем и два, и три дня. Их почему-то чаще забывали в тупике и присоединяли не к тем составам. К ним гораздо чаще приходили с проверкой, и эта проверка постоянно выявляла эксплуатационные дефекты.

Каждый день в офисе экспедиторской компании «Южсибпром» раздавались звонки, и экспедитор, уверенный, что оприходованная им цистерна уже поъезжает к Ставрополю, получал извещение, что цистерна стоит на запасных путях и требует ремонта, – а цистерна та уже была залита бензином и свободных емкостей не было.

Со статистической закономерностью Самарин уже ничего поделать не мог. Статистическая закономерность была уже в ведении полпреда и союзного ему ахтарского холдинга.

В начале сентября Денис приехал в Черловск. Гендиректор «Южсибпрома», некто Агафонов, бывший некогда правой рукой Андропова, был совершенно неприспособлен к быстрому течению современной жизни и глядел на все происходящее полными изумления глазами. Воевать с Цоем оказалось не так просто, как сажать диссидентов, – Агафонов со вздохом облегчения свалил свои проблемы на молодого вице-президента Ахтарского холдинга, пожаловался ему на дух наживы, царящий в современной России, и уехал в бордель.

Денис побывал в администрации губернатора и на железной дороге, и когда стало ясно, что в один день Денису не уложиться, Денис позвонил Грише Епишкину и спросил, нельзя ли у него переночевать.

– О чем речь, Дениска! – с энтузиазмом откликнулся Гриша, – у меня как раз Настя во Францию уехала! Приезжай! Мальчишник устроим, – или погоди, ты новое-то казино видел? Я ж казино отремонтировал!

– Как уехала? – тупо переспросил Денис.

Гриша еще чего-то втолковывал ему с энтузиазмом в трубку, и Денис механически ответил.

– Конечно подъеду.

Когда Черяга, умаявшийся за день от переговоров в обладминистрации, подъехал к казино, Гриша уже был там. Дениса провели в одну из задних комнат, где за длинной скатертью разворачивалось утомительное застолье. Девочек еще не было, но водка была, причем в оглушительных количествах.

За столом сидели трое чиновников из обладминистрации и замгубернатора, с которым Денису утром не удалось встретиться.

• Предыдущая
• 26/100
• Следующая