Ниязбек - Латынина Юлия Леонидовна - Страница 47
- Предыдущая
- 47/67
- Следующая
Так получилось, что днем началось важное заседание правительства, посвященное бюджету республики на будущий год. Два миллиарда долларов бюджета, на девяносто семь процентов состоящего из федеральных дотаций, были единственным легальным источником денег в республике, потому что, куда девались деньги от нефти, рыбы и водки, официально не знал никто.
Некоторые статьи бюджета могли бы возбудить удивление: к примеру, одной из них предусматривалось семьдесят миллионов долларов на создание Музея культуры народов Кавказа. Причина столь внимательного отношения к культуре становилась ясной, если посмотреть список попечителей музея: его почетным председателем был брат президента Расул Асланов.
Не менее удивительно выглядели семьдесят миллионов долларов дотаций, причитавшихся государственному предприятию «Аварнефтегаз». Трудно было вообразить, каким образом компания, добывающая из земли почти чистый бензин и делающая это на побережье, может быть убыточной, и тем не менее по бумаге выходило так.
Но самым лакомым куском, к тому же лежавшим отдельно от бюджета и приходившим непосредственно из центра, была федеральная программа по созданию экскурсионно-туристического центра на базе старого морского порта. Программа предусматривала, что новый порт будет принимать не менее миллиона туристов в год; откуда эти туристы возьмутся на замкнутом Каспии и что они будут делать в городе, где каждый день гремят взрывы, никто не знал. Зато было очень хорошо известно, что программа предусматривает выделение в общей сложности трехсот семидесяти миллионов долларов для дноуглубительных работ. А углубление дна – это такая же замечательная штука, как, допустим, улучшение имиджа страны или мелиорация почв. Где дно? Углубили. А как проверить? А ныряй и проверь. Если ты такой настырный, можем даже выделить дайвинговое оборудование – камень на шею.
Словом, делить бюджет собрались все министры и множество депутатов, и заседание продолжалось довольно долго, потому что в самом его начале вылез новый министр МВД, долго рассказывал про успехи в борьбе с терроризмом и потребовал на этом основании выделить министерству дополнительные тридцать миллионов долларов. В конце концов деньги не выделили, а приняли совместное обращение к полпреду Кавказского федерального округа о присвоении полковнику Хаджиеву звания Героя России по итогам боя в Харон-Юрте.
В конце заседания приехал депутат Гамзат Асланов, и после его приезда в проекте бюджета появилась строчка о десяти миллионах долларов, выделенных правительством республики на проведение чемпионата России по гольфу.
Заседание кончилось в семь, и тут выяснилось, что полпред Панков поехал в Харон-Юрт и что, похоже, обращение насчет Героя России принято преждевременно. Кто-то предположил, что Панков, кажется, решил разобраться с Хаджиевым. Многие были удивлены, потому что не все в республике знали историю Панкова. Панков с Ниязбеком были не из трепливых, а остальным участникам этой истории хвастаться было особенно нечем.
Впрочем, дело разъяснилось, когда Гамзат Асланов сказал, что Панков когда-то сидел у Арзо в погребе. «Арзо собрался его убить, но я за него заступился, – сказал Гамзат. – Вообще он всем обязан нам с братом. Когда Арзо передал нас всех Ниязбеку, Ниязбек хотел его убить, чтобы не оставлять следов. Насилу мы с братом уговорили Ниязбека отпустить русского».
Потом пришла весть о перестрелке по дороге из Харон-Юрта. Стало ясно, что скоро кого-то сожрут: или полпред сожрет Арзо с Шеболевым, или Арзо с Шеболевым сожрут полпреда, и так как на стороне полпреда вырисовывался Ниязбек, то некоторые отправились к нему домой: одни – засвидетельствовать свою преданность, а другие – пошпионить.
Все же большинство депутатов и чиновников просто остались в Доме на Холме. Некоторые окружили спикера парламента, Хамида Абдулхамидова, и стали обсуждать возможность обращения к президенту Российской Федерации с просьбой о награждении Ниязбека Маликова орденом «За заслуги перед Отечеством» 1-й степени за спасение жизни полпреда Панкова.
Было восемь часов пять минут, когда Гамзату Асланову позвонили и сказали, что Ниязбек и его люди расстреляли федеральный блокпост.
Спустя пять минут в кабинете президента республики началось экстренное заседание. Сам президент второй день был в Москве. На высоком президентском кресле с золотой полосой на спинке сидел Гамзат Асланов, и не всем присутствующим это понравилось. Все-таки Гамзат был еще очень молод, ему не было и тридцати пяти.
Гази-Магомед сел от него первым по правую руку, а первым по левую руку сел их троюродный брат Наби Набиев, исполнявший обязанности прокурора республики.
Ни одного из членов Контртеррористического штаба в кабинете не было. Новый министр МВД и пограничник Барсков предпочли потеряться, пока не выяснится, на чьей стороне правда. Зато были два замминистра внутренних дел, уцелевшие еще со старых времен, и прокурор Правобережного района, кровник Магомедсалиха Салимханова.
– Мне только что позвонили, – заявил Гамзат, – Ниязбек Маликов наконец доигрался. Федеральный блокпост задержал его людей, потому что они ехали с оружием и без разрешения. Ниязбек приехал и расстрелял федералов.
– Но это же теракт! – вскричал прокурор Правобережного района.
– Необходимо воспользоваться этим случаем, – сказал Гази-Магомед. – Или он нас, или мы его.
– Но что же можно сделать? – спросил один из замминистров внутренних дел.
– Он – зачинщик всех убийств в республике. Он пытался взорвать меня и моего отца, я знаю! А сегодня он обнаглел до того, что обстрелял колонну с полпредом президента!
– Полпред никогда с этим не согласится, – заметил и.о. прокурора Наби Набиев.
– Согласится, – сказал Гамзат.
А Гази-Магомед подумал и меланхолично добавил:
– Я видел Панкова, когда он скармливал трупы русских солдат чеченским псам-людоедам. Этот – согласится. Поломается и согласится.
Селектор на столе истошно зазвонил, и Гамзат в раздражении нажал на кнопку.
– Что такое?! Я велел ни в коем случае не…
– Гамзат Ахмеднабиевич, тут в приемной… Маликов.
– Что?!
Дверь президентского кабинета распахнулась. На пороге стоял Ниязбек. Он был совершенно безоружен, но за его спиной кучковалась небольшая толпа из депутатов и чиновников, услышавших о его приходе.
Заместитель Гамзата Асланова по службе безопасности президента и его личный охранник по имени Шапи скользнул мимо Ниязбека, просочился мимо сидящих за столом и зашелестел на ухо Гамзату:
– Он пришел один. Это необыкновенное везение. Он теперь наш.
– Я зашел поговорить, – сказал Ниязбек. Он не переодевался и не мылся с тех пор, как утром выехал в горы, и черная щетина на его щеках была жесткой и густой, как обувная щетка.
– Говори, – сказал Гамзат.
– Может, нам еще и телекамеру позвать? – спросил Ниязбек, оглядывая всех присутствующих. – А то, знаешь, бывает так – люди говорят при посторонних, наговорят лишнее, а потом вспоминают: «Ой! Этот слышал? Слышал. Надо бы его хлопнуть».
И.о. прокурора Наби Набиев нерешительно поднялся со стула.
– Я, пожалуй, покурю, – сказал он.
– Выйдите все, – велел Гамзат.
Участники совещания начали покидать кабинет. Через минуту в кабинете остались четверо. Гамзат и Гази-Маго-мед по-прежнему сидели за столом, а Шапи, телохранитель Гамзата, посторонился, пропуская выходящих.
Гамзат чувствовал себя совершенно спокойно. Шапи был не столько его личным охранником, сколько личным палачом, и Гамзат сразу приписал фантастическую промашку Ниязбека своему личному везению. «Он не выйдет из этого кабинета, – подумал Гамзат, – надо спросить, зачем он пришел, надо посмеяться над ним, но он не выйдет из этого кабинета. А потом мы скажем, что он пронес каким-то образом оружие и пытался меня убить. Здесь такие стены, что никто ничего не услышит».
Гамзат не боялся оставаться с кем бы то ни было, если рядом был Шапи, но все же на этот раз Гамзат незаметно выдвинул верхний ящик стола и запустил туда руку: Гамзат помнил, что там у отца лежал именной пистолет, подаренный ему бывшим командующим Кавказским округом.
- Предыдущая
- 47/67
- Следующая
