Колдуны и министры - Латынина Юлия Леонидовна - Страница 74
- Предыдущая
- 74/123
- Следующая
Стража опомнилась и бросилась на выручку к покойникам, но было поздно. Киссур и его люди бежали уже по галерее второго этажа, нырнули в служебную дверь, ведущую на крытый мост, еще мгновение, – и они один за другим, как лягушки, посыпались с моста через вышибленные витражи в реку.
– Что случилось? – спрашивали люди с другой стороны здания.
– Ба, – заорал вдруг кто-то, – красная слобода горит!
Действительно, за рекой над кварталом, где селились сектанты, отплясывала красная ботва, и народ бросился из дворца, кто – спасать свое имущество, а кто – желая нажиться на чужой беде.
В это самое время в зале Ста Полей перед государем Варназдом стояла депутация из двенадцати горожан. У них была с собой петиция о семнадцати пунктах, которая требовала от государя семнадцати обетов, как-то: вернуть обратно министра Нана, не назначать впредь министров без одобрения Доброго Совета, распространить право храмового убежища на любое жилище, так как человек есть дивный Храм, созданный Богом, и еще четырнадцать пунктов, столь же предосудительных.
– Это все? – спросил государь.
Цеховой мастер, стоявший во главе делегации, поклонился и сказал:
– Ваша Вечность! Еще ходят слухи, что министр Нан убит шпионами, посланнными Арфаррой: если это так, то два колдуна, Киссур и Арфарра, должны быть судимы народом за это преступление.
Государь побледнел под маской, и руки его сжали золотые драконьи головки на ручках трона так, что будь эти драконы живыми, государь непременно б их задушил.
– Народ неправ! – жалобно сказал Варназд, – я прикажу сам разобраться!
Арфарра, стоявший у подножия трона, усмехнулся и тихо сказал Варназду:
– Не спорьте, государь, ибо в данный момент дело обстоит именно так, какова бы ни была истина.
Государь Варназд заплакал и велел принести тушечницу. В это время в зале показался Киссур с тридцатью стражниками. Чареника поглядел на него, не выдержал и сказал:
– Сударь, можно б и не опаздывать на собственные похороны! Да и в одежде надо соблюдать приличия!
Действительно, ферязь молодого временщика, была, вопреки этикету, застегнута наглухо, а через плечо переброшен какой-то не очень чистый на вид конопляный узел, и лицо Киссура, с карим булатом глаз и железной скобой подбородка, было тоже в грязи и юшке. Киссур подошел к главе делегации, взял его за воротник и спросил, как он смеет вести переговоры от имени бунтовщиков.
– Сударь, – сказал горожанин, – не от имени бунтовщиков, а от имени народа.
– Ба, – сказал Киссур, взяв петицию. – Да, так и написано: от имени народа. Только что такое «народ?». В языке ойкумены слово «народ» – синоним слова «земледельцы», у варваров слово «народ» – синоним слова «войско», а в вашей петиции «народ», я гляжу, синоним «лавочникам»?
– Сударь, – сказал с достоинством горожанин, – я не думаю, что вас должны сейчас занимать подобные тонкости, но когда я вернусь, я спрошу Шиману, что мы имеем в виду под словом «народ».
– Можешь спросить у него прямо сейчас, – ответил Киссур.
С этими словами он раскрыл свой конопляный мешок, сунул туда руку и вытащил из него голову Шиманы. Рот у Шиманы был раскрыт, как у большого сома, и ниже шеи у Шиманы ничего не было.
Горожанин завизжал. Чиновники в ужасе растопырили глаза. А Киссур обмахнулся своим мешком, поклонился государю и сказал:
– Истинная человечность – не в том, чтобы спасать одного! Истинная человечность – в том, чтоб, пожертвовав одним, спасти тысячи. Государь! Вы приказали мне наказать Шиману и других заговорщиков, и по возможности щадить народ. Я, ничтожный, хоть и с опозданием, но выполнил ваш приказ, и огласил перед Добрым Советом документы о преступлениях этого человека.
С этими словами Киссур высоко поднял голову Шиманы и швынул ее на алтарь государя Иршачхана, в чашу для возлияний. Лица у чиновников и смутьянов стали белые, как бараний жир, ибо государь Иршахчан запретил кровавые жертвы и кровь в зале Ста Полей.
А Киссур велел горожанам встать на колени, скрутил их петицию в узел и хлестал их по рожам этой петицией, пока государь на него не раскричался. Тогда Киссур велел увести депутатов и повесить их на яшмовых воротах, потому что, как он выразился, ласку, забравшуюся в курятник, вешают без суда.
Чареника еще стоял в зале Ста Полей, у самой стены, бледный и оглушенный. Кто-то тронул его за плечо: это был Арфарра. Старик холодно улыбнулся и сказал:
– Прошу вашего извинения за то, что не посвятил вас в свои планы и отказался давеча предоставить документы, касающиеся Шиманы, – но видите: все вышло как нельзя лучше.
Чареника вздохнул и упал на руки подбежавшего стражника. Стражник вытянулся, ожидая, что Арфарра прикажет выволочь Чаренику во двор и повесить вместе с делегацией, но Арфарра ничего такого не приказал, и Чаренику отнесли в постель.
А Арфарра медленно пошел по мраморной лестнице, принимая льстивые поздравления. Он ничего не понимал. Откуда Киссур раздобыл документы, которые оставались в руках Нана? Как выбрался незамеченным из дворца? И вообще…
Топоча, как гусь, к Арфарре подбежал жирный евнух из женских покоев:
– Господин министр! Господин министр! Сын Нана пропал!
А дальше было вот что: Андарз, услышав о новостях, послал в город пятьсот человек, под командованием некоего Зуны. Им было известно мало, кроме разве того, что проклятые оборотни Афарры, о которых столько говорили в эти дни, сорвались со стен в зале Пятидесяти Полей и загрызли многих людей и даже иных бессмертных; и в тот миг, когда существование оборотней наконец-таки стало доказуемо через опыт, пошли слухи, что, пожалуй, это все-таки не оборотни, а справедливые духи!
Зуна вел своих людей в темноте, дорожками государева сада: вдруг послышался шорох и треск кустов; золоторогий олень мелькнул перед отрядом и скрылся; тщетно Зуна клялся божьим зобом и другими частями божьего тела, что это обычный зверь! «Нас предали!» – закричал кто-то, и люди побежали назад. Нас предали, но кто же? Разумеется, Зуна! И бедного полковника утопили в соседнем озерке.
Полк побежал в заречную слободку; их не хотели пускать, но полк пробил стенку и водворился в слободке; беглецы из слободки побежали на площадь и стали кричать, что богачи и чиновники предали народ; – и в это-то время вдали, за излучиной канала, показались скованные цепями и горящие торговые лодки. Кто-то закричал, что надо открыть левый шлюз: течение воды в канале изменится на противоположное, и лодки уйдут наверх. Толпа бросилась к шлюзам, и столкнулась у шлюзов с солдатами Андарза, которым в голову пришла та же мысль. Оказалось, что шлюзы только что были попорчены намертво.
Канал у рыночной площади страшно сужался, склады на сваях и лодках загромождали его, так как торговля с лодок облагалась меньшим налогом. Брандеры, сбившись в горловине, зажгли портовые склады, люди бросились спасать свое добро и грабить чужое; пламя забушевало, – увы: то было не пламя свободы, и не огонь красноречия, а просто горящие склады!
Лидеры революции были мертвы; первый министр Нан куда-то пропал, а люди Лахута бегали по городу и убивали каждого, кто откажется принести возлияние Единому, и многие, кто убежал от Лахута, в эту ночь стал жертвой грабителей.
Днем депутация женщин и детей потянулась ко дворцу с повинной. Андарз в отчаянии велел стрелять в народ; половина его войска, услыхав такой приказ, бросилась на своих начальников; варвары Киссура, выскочив из дворца, помогли им в таком деле.
Киссур сдержал свое слово: он принес государю голову Шиманы, он развесил на деревьях, с которых еще не облетела листва вчерашнего праздника, две тысячи бунтовщиков или сочтенных таковыми, и Андарза он повесил, уже мертвого, на веревке из зеленой шелковой конституции.
А на следующий день Алдон, с двенадцатью товарищами, въехал в городской дворец Нана. Они ворвались в кабинет первого министра. В кабинете лежало трое порубленных бунтовщиков и царил странный разгром. Винтовая лестица в форме бобового вьюнка, ведущая прямо на нарисованные небеса, была рассажена у основания, словно кто-то подрубил мраморный боб огненным топором, а там, где огненный топор прошелся по стене, вытекли и повисли на стеклянных ниточках глаза грустных богов. Алдон переступил через мертвого бунтовщика, рассченного напополам, как тряпичная кукла.
- Предыдущая
- 74/123
- Следующая
